Культура как специфически человеческий мир: общая характеристика

1. Культура  как специфически человеческий мир: общая  характеристика.

Вся культура держится на нормах, которые человек  сначала от имени Бога, а затем  от имени общества формирует для  себя и следит за их выполнением. Поэтому  культура-это ценностно-нормативное, смысловое основание общественной жизни. Следование членов общества этим нормам поддерживает целостность и специфику данного общества. Системы социальных целей, идеалов, норм, правил передаются из поколения в поколение и обеспечивают воспитание человека, его социализацию.

Социально-значимый опыт в виде знаний, идей, ценностей  всегда фиксируется в системе  знаков и символов. Без символизации функционирование и развитие культуры было бы невозможным. Ранние формы верований  в виде тотемизма, анимизма (см. тему VI) создали целый мир запретов, способствующих выживанию  человека как существа культурного. Эти нормы вырывали человека из животного состояния и подчиняли его жизнь новым, неприродным законам, санкционированным божеством. Только животному многое можно, а человеку многое нельзя. Следование нормам, правилам не позволяет  опуститься к животному состоянию. Культура, по мнению русского философа В.С. Соловьева, существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы не было ада.

Таким образом, культура-это специфически человеческий способ жизни и ориентации в мире. Жизнедеятельность и ориентации человека осуществляются на основе системы ценностей, идеалов, норм, мировоззренческих построений. Эта система объединяет, сплачивает людей данного общества. Передача социально-культурного опыта совместной жизни через систему воспитания, образования, средства массовой информации, через деятельность культурных учреждений обеспечивает преемственность в культурно-историческом развитии общества.

Так как  каждый народ имеет собственный социальный опыт, то существует множество культурно-исторических типов, которые ведут между собой постоянный диалог. Необходимость такого диалога резко возросла в XX веке.

Культурология как специальная наука о культуре начинает формироваться в конце XIX-начале XXвеков. Мир культуры как мир созданных человеком объектов и порядков до этого исследовался в рамках философии. Появлению специальных культурологических исследований предшествовало разрушение классического типа философствования, представленного целыми эпохами, прежде всего эпохой Просвещения и такими мыслителями как И. Кант и Г. Гегель. В XVIII веке религия лишилась монопольного права на истину о мире и человеке и решительно утверждалось мнение о суверенности человеческого разума. Человек сам по себе является существом разумным, способным осознать свои собственные возможности и организовать на этой рациональной основе разумно устроенное общество. Если этого не происходило ранее, то виной тому человеческое невежество, которое довлело над умами людей на протяжении многих веков. Вера в могущество и самодостаточность человеческого разума присуща и представителям немецкой классической философии, хотя И.Кант существенно ограничивает возможности теоретического разума (науки) в пользу разума практического (нравственности). С точки зрения Гегеля культура-это опредмеченный в истории религии, науки, искусства, формах совместной жизни и судьбе народов «портрет» мирового разума. Разумный ход истории (культуры) может осуществляться и неразумными людьми, но основой этой истории является история мирового духа, поэтапно реализующая себя в деяниях человеческих.

В конце XIX - начале XX века стало ясно, что  царство разума  на Земле нельзя построить на идеалах Просвещения. Противоречия, разрывы между культурой и природой, культурой и человеком не удалось ликвидировать на почве гегелевского идеализма. Происходит осознание кризиса культуры, переоценка ценностей. Кризис культуры осознается как распад ее внутреннего единства, ее идеалов и ценностей, воплощенных  в  рационалистической западноевропейской культуре. Разрушение классической рационалистической модели культуры, рассмотрение истории через призму уникальных событий открывало путь исследованию культуры отдельных народов. В изучении культуры утверждается ценностный подход. Культура-это не столько созданный человеком мир предметов, сколько среда значений, смыслов. Одним из результатов позитивистской философии (О. Конт) стало социологическое исследование культуры, опирающееся на эмпирические данные.

    2.Предмет культурологии. Философия культуры и культурная антропология.

Предмет культурологи - исследование феномена культуры как исторически-социального  опыта людей, который воплощается  в специфических нормах, законах  и чертах их деятельности, передаётся из поколения в поколение в виде ценностных ориентиров и идеалов, интерпретируется в «культурных текстах» философии, религии, искусства, права. Смысл культурологии на сегодняшний день в том, чтобы учить человека на уровне культуры, как её создателя. В зависимости от целей и предметных сфер, уровня знания и обобщения выделяют фундаментальную и прикладную культурологию. Фундаментальная изучает культуру с целью теоретического и исторического познания этого феномена, занимается разработкой категориального аппарата и методами исследования; на этом уровне можно выделить философию культуры. Прикладная, опираясь на фундаментальные знания о культуре, изучает отдельные её подсистемы — экономическую, политическую, религиозную, художественную — с целью прогнозирования, проектирования и регулирования актуальных культурологических процессов.

Названия  культурная (социальная) антропология, «этнография», «этнология» на протяжении всего ХХ века используются в западной литературе для обозначения практически одной и той же области знания. Предпочтение одного из них, как правило, связано с традициями отдельных стран. Правда, иногда этнография как наука описательная разграничивается с этнологией как знанием теоретическим. Однако эти разграничения очень неопределенны, поскольку в период господства культа эмпиризма ориентация на теорию в западной науке оказалась размытой. Понятие «антропология», употребляемое главным образом в англоязычных странах, такой дифференциации не знает и используется как равнозначное и «этнографии» и «этнологии» в целом. Преимущественное использование в названии прилагательного «социальная» или «культурная» связано как с традициями той или другой страны, так и с тем, как конкретно антропология определяет предмет своего исследования. Однако и здесь нет четких различий. В частности, английская антропология называет себя социальной, между тем многие ее представители делают объектом своего исследования культуру, а не социальную структуру, или рассматривают последнюю как особый способ организации культуры. Начиная с Э. Тайлора, которого называют и этнографом, и этнологом, и антропологом, в западной, особенно европейской литературе возникает проблема определения дисциплинарного статуса того или другого автора, которая решается весьма произвольно и очень часто ориентируется на самоназвание. В современной литературе не прекращаются попытки разведения указанных областей знания, однако, разграничение проблемного поля культуры сталкивается с множеством трудностей. Слишком много общего в судьбе этих дисциплин и прежде всего таким общим является антропологический принцип, введенный в западную этнографию Тайлором, который и обусловил возникновение нового названия — антропология (культурная, социальная). Он же и теоретизировал этнографию, бывшую до этого описательной, прикладной областью знаний. В данной работе ставится задача рассмотреть некоторые тенденции в развитии западной мысли о культуре в ХХ веке.

Уже на рубеже ХIХ–ХХ веков в западноевропейской литературе выделяются два направления  в исследовании культуры: философское  и то, которое впоследствии, когда наметилось сближение культурной антропологии, этнологии и этнографии с социологией, стали называть этносоциологическим. Соответственно оформляются и два подхода к определению культуры, которые дали основание западным исследователям говорить о философском и этносоциологическом (этнографическом, этнологическом, культур-антропологи-ческом, социологическом) понятии культуры. Философские определения в этносоциологической традиции, интересующей нас, квалифицируются как «идеалистические»: сюда относят все те определения, которые сводят содержание культуры исключительно к духовному творчеству и рассматривают ее как продукт деятельности отдельных индивидов. Это аксиологические определения, в которых культура связывается с определенной степенью совершенства и для которых характерна оппозиция: культурный-некультурный (человек, народ, эпоха). Этносоциологические определения, в противоположность идеалистическим, квалифицируются как «реалистические». Это универсалистские определения, связывающие культуру с существованием всего общества и включающие в нее самые разнообразные стороны человеческой жизнедеятельности, для них главная оппозиция: культура-природа. Разумеется, это разграничение нельзя абсолютизировать: «идеалистическое» понимание культуры оказало большое влияние и на этносоциологию и наоборот. Следует также подчеркнуть, что эти две противоположные установки формально роднит одна общая задача — определить специфику человеческого способа жизнедеятельности, разница в том, как понимается «специфически человеческое» в каждой из них, что было связано в конечном счете с различием общеметодологических установок. Однако в целом тенденция разграничения прослеживается достаточно четко.

Европейская традиция связывает начало разграничения  философского и этносоциологического подхода к исследованию культуры с именем Э. Тайлора (1832–1917). Строго говоря, Тайлору не принадлежит приоритет разграничения самого по себе — основные его тенденции наметились в европейской литературе уже на рубеже XVIII–XIX веков (Кант–Гердер). На Тайлора большое влияние оказала гердеровская универсалистская интерпретация культуры (хотя и не непосредственно, а через немецких историков, у которых она нашла большой отклик), но безусловно, в концепции Тайлора это размежевание приобретает законченную форму, получает гносеологическое и методологическое оправдание, превращаясь в сознательную исходную теоретическую установку исследования. Авторитет Тайлора как ученого во многом способствовал тому, что сформулированный им подход к культуре получил в европейской этнографии конца ХIХ века всеобщее признание. Как уже указывалось, Тайлор впервые ввел в этнографию антропологический принцип исследования, который при объяснении культуры исходит из рассмотрения ее с точки зрения натуралистически или психологически интерпретируемой природы человека. Сведение культуры к сущности человека мы находим уже у Канта, но в отличие от Канта, Тайлор отказывается от рассмотрения этой сущности как скрытой от человека субстанции. Окончательное становление нового понятия культуры в концепции Тайлора связано прежде всего с перенесением в этнографию основных исходных установок позитивизма. Ограничив сферу культуры сферой исторически данного — всей совокупности форм человеческого бытия, единственным творцом и носителем которых является реальный человек, побуждаемый к действиям своими физическими и психическими способностями, Тайлор потребовал строго научного исследования этих форм и отказался от аксиологического подхода к определению культуры. Отказ от метафизических спекуляций на тему «истинной» и «неистинной» культуры, позволил ему не только утвердить универсалистское понимание культуры (культура-все, что создано человеком), но и придать новое направление этнографическим исследованиям: конкретные формы «исторически данного» следует изучать с точки зрения установления сходства и подобия составляющих их конкретных элементов. «Явления культуры у различных человеческих обществ, — писал он, — поскольку могут быть исследованы лежащие в их основе общие начала, представляют предмет, удобный для изучения законов человеческой мысли и деятельности»

Тайлор, как видим, пытался решить проблему, которая была главной для философии  истории, но на другом материале и  иными, естественнонаучными методами. В современной литературе существует точка зрения, не лишенная оснований, согласно которой философия истории во второй половине ХIХ века уходит в этнографию, интересная для нас тем, что она лишний раз подчеркивает концептуальность новой этнографии, которая с этого времени стала называть себя и этнологией и антропологией. Традиционная этнография в концепции Тайлора становится прикладной. Первобытная культура, первобытные народы интересуют его уже не сами по себе, а как та сфера, на которой можно конкретно исследовать природу человека и человеческого общества — «специфически человеческое». Эту теоретическую установку западная этнография сохраняла на протяжении всего ХХ столетия и в тех случаях, когда она принципиально отказывалась от эволюционистских иллюзий Тайлора. Как бы ни менялись ее методологические предпочтения, она всегда, даже в эпоху засилья эмпиризма, работала на теоретическую перспективу: многообразие вариантов человеческого общежития интересует этнографов как основа для возможных обобщений, которые мыслились в свою очередь как фундамент для обобщений еще более широкого плана. Это в значительной степени концептуализировало и понятие культуры. Оно имело не только терминологический статус, обозначая сферу надприродного бытия человека или его отдельные аспекты: в нем фиксировались и установки исследования, теоретические позиции и методологические увлечения, что в конечном счете и обусловило многообразие определений.

Уже на рубеже ХIХ–ХХ веков понятие культуры становится важнейшей, ключевой категорией не только философии и гуманитарного знания («науки о культуре»), но и социальных наук, т. е. наук, ориентированных на позитивистские образцы («науки о природе»). Важнейшее место среди этих наук занимает этнография и культурная антропология. Изначальная конфронтация с «науками о культуре» предопределила и особое внимание к понятийному аппарату и прежде всего к главному понятию — понятию культуры. Оно в центре внимания всех исследователей, пишущих о культуре; его «уточнение» рассматривается как важнейшая задача, как гарантия научности. Понятие культуры разрабатывается не только как удобное в методологическом отношении понятие, позволяющее особым образом и достаточно «строго» систематизировать факты культуры, но и как понятие, выполняющее в социальном знании интегративную функцию. Попытки построения единой теории культуры, долгое время не оставлявшие культурных антропологов, шли прежде всего в направлении поисков «единого» понятия культуры. Эти поиски провоцировали многочисленные опыты систематизации имеющихся определений культуры, целью которых была не систематизация сама по себе, а установление степени расхождения и возможностей согласия. Одна из самых интересных систематизаций такого рода — работа американских антропологов А. Кребера и К. Клахона, в которой подводится итог использования этого понятия в англоязычной литературе.

Хотя  к концу ХХ века социальная наука отказывается от планов построения единой теории культуры, будучи вынужденной смириться с сосуществованием разнообразных, подчас самых противоречивых концепций, и даже оправдывает их многообразие, указанная работа надолго закрепила то относительное согласие, которое сложилось в этносоциологической литературе если не по поводу исходных установок исследования, то, по крайней мере, по поводу основной территории этносоциологического понятия культуры.

Обнаружив во втором издании своей книги 257 дефиниций культуры, Кребер и Клакхон разделили их на 6 типов. Первый выделенный ими тип дефиниций определяется как объяснительно-описательный. Это классический тип ранних этнологических определений культуры, наиболее ярким образцом которых является определение Тайлора: «Культура или цивилизация, в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества» Второй тип дефиниций Кребер и Клакхон определяют как исторический, в его основе — акцент на традиции, которые выступают в качестве основного культурного фактора. Затем выделяются нормативные определения, где специфической особенностью культуры считается подчинение человека определенным правилам, нормам, стандартам. Четвертый тип — психологические определения, где делается акцент на психологический механизм формирования культуры. Сюда Кребер и Клакхон относят и те определения, которые рассматривают культуру как аппарат приспособления к среде. Пятый типа — так называемые структуралистические определения, где речь всегда идет о какой-то определенной культуре, при этом подчеркивается ее целостный характер и внутренняя связь, но ничего не говорится о культуре вообще. Наконец, шестой тип определений — определения генетические, делающие акцент на выяснении происхождения культуры, противопоставляя ее природе и подчеркивая ее общественный характер. Определения этого рода американские исследователи рассматривают даже не столько как особый тип, сколько как специфический аспект, свойственный большинству современных определений.

С определенными  оговорками это можно сказать  о всей классификации в целом: в ней фиксируются не только и  не столько самостоятельные определения, но и те существенные аспекты, моменты, стороны, которые зачастую можно найти в одном определении или в серии взаимодополняющих, разъясняющих определений одного автора. Тем более, что единого критерия классификации нет: в одном случае авторы выделяют определения, делающие акцент на раскрытие эмпирической сферы культуры, в другом — те, где внимание заостряется на тех или других методах исследования. Во многих вариантах определений культуры, получивших широкое распространение в культурной антропологии и социологии ХХ века, в частности, перекрещивается «нормативный», «психологический» и структуралистический тип дефиниций (М. Мид, Р. Линтон, М. Герсковиц, Б. Малиновский), поэтому однозначное распределение авторов по указанным градациям представляет большую сложность.