Культура Древнего Рима

Воспитатель императора Нерона, знаменитый философ Сенека, внес значительный вклад в развитие трагедийного жанра. Именно эту античную трагедию драматургии Нового времени избрали в качестве образца для подражания. Трагедии Сенеки написаны в духе «нового стиля»: затянутые патетические монологи, громоздкие метафоры и сравнения предназначены скорее для читателя, чем для зрителя.

Развитие искусства красноречия, стремление его сохранить содействовали развитию прозы. Плодотворным итогом софистической практики явилось возникновение малых прозаических форм — писем (художественных и псевдоисторических), описаний. И в Греции, и в Риме появился роман. Исторические повествования, ставшие весьма распространенными в Риме, были призваны компенсировать отсутствие собственной мифологии. Развитие личного лирического начала в литературе, а такое преобладание обыденного утилитарного сознания в духовной жизни породили интерес к вполне земным приключениям и любовным переживаниям («Дафнис и Хлоя*’ Лонга). Заметная деградация личности и чувств нашли отражение в литературе, переживания ее героев — это страдания собственника, лишенного собственности.

Вершиной античной прозы можно назвать роман сатирический, роман-пародию (Лукиака, Апулея, Петрония).

Сознание политически активных слоев общества, особенно в эпоху республики, непосредственно участвовавших в борьбе за власть, не только было эклектичным само по себе, но придерживалось зклектики как доктрины. Фактически политические деятели готовы были использовать любую теоретическую установку в процессе ораторской практики. Такую позицию можно оценить и как крайне субъективистскую. Вполне закономерно эклектизм сомкнулся со скептицизмом, особенно в эпоху империи, когда политическая борьба потеряла былую остроту. Смыкался с субъективизмом и упрощенный материализм, оправдывающий погоню за удовольствиями в личной жизни и пассивность, покорность судьбе в жизни общественной (эпикуреизм). Впрочем, как среди патрициев можно было встретить воинствующую нравственность (Цицерон), так и среди псевдоэпикурейцев скрывался подлинный материализм (Лукреций). Существование строго материалистического мировоззрения было необходимо для поддержания закона и законности, культ которой не угасал, вернее, не угасало стремление соблюсти ее видимость.

Но материализм Лукреция и субъективизм объединяла борьба против фатализма, понятия рока, т. е. против объективного идеализма. Между тем в обществе преобладала тенденция к объективному идеализму, как преобладало по численности население, жизнь которого не зависела от него самого, а зачастую не принадлежало человеку и собственное тело. Оправдание (и даже похвалу) собственного бессилия и вынужденного аскетизма римляне находили в стоицизме, сторонниками которого были крупнейшие римские философы вместе с Сенекой, и император Марк Аврелий. Склонялись к стоицизму Цицерон, убийца Цезаря Брут, энциклопедист Варрон, представители высших слоев.

Хотя в стоицизме много общего с субъективным идеализмом и он тоже искал решение внешних проблем в изменении к ним своего отношения, юристы-стоики настаивали на незыблемости внутренних нравственных законов, вытекающих, впрочем, из договорных отношений между людьми. Целью законов являлась защита частной собственности, точнее, права на частную собственность, к которому сводилось моральное равенство людей. Субъективизм был ответом на невозможность противостоять внешнему существу, которое Сенека не решался назвать как-нибудь определенно (богу, року).

В эпоху империи все больше распространялись различные учения мистического характера — неопифагореизм, неоплатонизм, которые постепенно приближали рациональную философию к религии. Весьма популярными были религии Востока, египетские культы. Поисками единственно необходимой религии была занята большая часть населения огромной империи.

4. Боги Древнего Рима.

Древнейшая римская религия коренным образом отличалась от греческой. Трезвые римляне, убогая фантазия которых не создала народного эпоса, подобного “Илиаде” и “Одиссее”, не знали также и мифологии. Их боги безжизненны. Это были персонажи неопределенные, без родословной, без супружеских и родственных связей, которые греческих богов объединяли в одну большую семью. Зачастую они даже имели не настоящие имена, а лишь прозвища, как бы клички, определяющие границы их власти и действий. У них не рассказывали никаких легенд. Это отсутствие легенд, в котором мы теперь усматриваем известный недостаток творческого воображения, древние считали достоинства римлян, слывших самым религиозным народом. Именно от римлян пошли и получили впоследствии распространение во всех языках слова: религия - поклонение воображаемым сверхъестественным силам и культ - означающая в переносном смысле “почитать”, “ублажать” и предполагающее выполнение религиозных обрядов. Греков поражала эта религия, которая не имела мифов, порочащих честь и достоинство богов. Мир римских богов не знал Кроноса, который изувечил отца и пожирал своих детей, не знал преступлений и безнравственности.

В древнейшей римской религии отразилась простота трудолюбивых земледельцев и пастухов, целиком поглощенных повседневными делами своей скромной жизни. Опустив голову к борозде, которую пропахивала его деревянная соха, и к лугам, на которых пасся его скот, древний римлянин не испытывал желания обращать свой взор к звездам. Он не почитал ни солнца, ни луну, ни все те небесные явления, которые своими тайнами будоражили воображение других индоевропейских народов. С него достаточно было тайн, заключенных в самых будничных, житейских делах и в ближайшем окружении. Если бы кто-нибудь из римлян обошел древнюю Италию, он увидел бы людей, молящихся в рощах, увенчанные цветами алтари, гроты, убранные зеленью, деревья, украшенные рогами и шкурами животных, кровь которых орошала растущую под ними мураву, холмы, окруженные особым почитанием, камни, умащенные маслом.

По убеждению римлянина, человеческая жизнь во всех, даже в самых мельчайших, проявлениях подчинялась власти и находилась под опекой различных богов, так что человек на каждом шагу зависел от какой-либо высшей силы. Наряду с такими богами, как Юпитер и Марс, могущество которых все более возрастало, существовало неисчислимое множество менее значительных богов, духов, опекающих различные действия в жизни и хозяйстве. Их влияние касалось лишь определенных моментов в обработке земли, росте злаков, выращивании скота, бортничестве и жизни человека. Ватикан открывал уста ребенка для первого крика, Кунина была покровительницей колыбели, Румина заботилась о пище младенца, Потина и Эдуса учили ребенка пить и есть после отлучения от груди, Куба наблюдала за переносом его из колыбели в постель, Оссипаго следила, чтобы кости ребенка правильно срастались, Статан учил его стоять, а Фабулин - говорить, Итердука и Домидука вели ребенка, когда он первый раз выходил из дома. И так было во всем. Каждая неудача, хотя бы самая пустячная, каждый успех, хотя бы самый ничтожный, были проявлением гнева или благосклонности божества.

Все эти божества были совершенно безлики. Римские боги не спускались на землю и не показывались людям так охотно, как греческие. Они держались вдали от человека и даже если хотели его о чем-то предостеречь, никогда не являлись непосредственно: в глубине лесов, во мраке храмов, либо в тишине полей слышались внезапные таинственные возгласы, при помощи которых бог и подавал предостерегающий сигнал. Между богом и человеком никогда не доходило до близости.

Чужие боги легко приживались в Риме, так как у римлян было обыкновение после завоевания какого-либо города переселять богов побежденных в свою столицу, чтобы заслужить их расположения и уберечься от их гнева. Повсюду мерещилось какое-либо божество, и недаром один из латинских писателей сказал, что в этой стране легче встретить бога, чем человека.

5. Музыка, пение и танцы.

В Риме всегда было немало музыкантов, композиторов, учителей музыки и пения, но почти все они происходили или из собственно Греции, или из греческих городов юга Италии, или из Египта. Профессиональные танцоры и танцовщицы, выступавшие публично, приезжали в Вечный город из Сирии и Испании. С тех пор, как в Риме стали утверждаться восточные культы и обряды (например, культ Исиды), в них участвовали музыканты, прибывшие оттуда, откуда был заимствован и сам культ. Зато музыкантами, сопровождавшими своей игрой чисто римские обряды, военными музыкантами и теми, кто аккомпанировал актерам на сцене, были преимущественно люди римского или, во всяком случае, италийского происхождения.

Широко распространены были струнные: лира, кифара и небольшая арфа треугольной формы — самбука. Среди духовых инструментов первое место занимали различные виды греческой флейты. Флейтисты выступали даже на народных собраниях. Известно, например, что трибун Гай Гракх, собираясь обратиться с речью к согражданам, всегда брал с собой флейтиста, дабы звуки флейты воодушевляли оратора или успокаивали его, когда Гай во время выступления приходил в чрезмерное возбуждение и терял самообладание. Хорошо знали в Риме и сирийскую флейту — ее можно было услышать на пирах, где играли и плясали сирийские флейтистки-танцовщицы.

Пользовались в Риме также всевозможными дудками, свирелями, в том числе заимствованной у греков многоствольной сирингой. На спортивных состязаниях звучали трубы: ими успокаивали зрителей, призывая сохранять тишину при объявлении победителей. Разновидностью витой трубы, служившей для подачи сигналов в войске, была бурцина; там же применяли и сигнальный рог. В конном войске сигналы подавали загнутым кверху рожком или горном.

Играли в древней Италии и на волынке: музыкантов-волынников упоминают и Марциал, и Светоний.

Хорошие музыканты и певцы пользовались в Риме большой симпатией слушателей и зрителей. В одном из своих писем Сенека сетовал на то, что у философов занимаются и учатся лишь немногие, театр же набит битком и там с жаром рассуждают о достоинствах музыкантов. Любили в Риме и танцы, многие из которых были греческого происхождения. Без танцоров и танцовщиц в Риме так же не обходились ни пиры, ни публичные зрелища, ни торжественные шествия, как и без музыки и пения.

6. Организация театральных представлений.

Представления устраивались в Риме во время различных государственных праздников. Пьесы шли на празднике патрициев-Римских играх, проводившихся в сентябре в честь Юпитера, Юноны и Минервы; на празднике плебеев - Плебейских играх, происходивших в ноябре; на Аполлоновых играх - в июле.

Постоянного театрального здания в Риме не было вплоть до середины I в. до н. э.; сооружению его противился консервативный сенат. Для представления обычно на форуме воздвигался деревянный помост высотой в половину человеческого роста. На сценическую площадку вела узкая лесенка в 4-5 ступенек, по которой актеры поднимались на сцену. В трагедии действие происходило перед дворцом. В комедиях декорации почти всегда изображали городскую улицу с выходящими на нее фасадами двух-трех домов, и действие развертывалось перед домом. Зрители сидели на скамейках перед сценой. Играли в постановках уже не любители, а артисты-профессионалы (гистрионами). Римские актеры происходили из среды вольноотпущенников или рабов и по сравнению с греческими занимали гораздо более низкое общественное положение. Актеры объединялись в труппы во главе с хозяином-антрепренером, который по договоренности с властями организовывал театральное представление, где сам обычно играл главные роли. Все женские роли исполнялись мужчинами, женщин в труппы не брали.

Актеры-профессионалы, выступавшие в трагедиях и комедиях в III-II в. до н. э., играли без масок. Маска появилась в этих жанрах довольно поздно - в 130 г. до н. э. Поэтому, в отличие от греков, римляне могли следить за мимикой актеров. Маски использовались и раньше, но лишь в особых случаях - когда надо было, например, обыграть мотив двойника в комедии. В масках также играли актеры-любители, принадлежавшие к высшим слоям общества.

Важным событием в театральной жизни Рима было появление первого постоянного театра, построенного из камня. Этот театр был сооружен в 55 г до н. э. Гнеем Помпеем Великим и вмещал до 40 тысяч человек. В конце I в. до н. э. в Риме было построено еще два каменных театра: театр Бальба и театр Марцелла.

7. Гладиаторские игры.

Гладиаторский поединок был у этрусков частью тризны, которую устраивали родственники умершего, чтобы умилостивить и повеселить его душу. От этрусков этот обычай перешел в Рим, но довольно поздно: в 264 г. до н.э. сыновья некоего Брута Перы устроили в память отца бои гладиаторов. Зрелище показалось столь необычным и замечательным, что в летопись Рима внесено было число сражавшихся — три пары — и место, где сражение происходило — Бычий рынок. Трудно сказать, сочтены ли были кровавые поединки лучшим средством умиротворить душу, расставшуюся с землей, просто ли им увлеклись как захватывающим зрелищем, но только чем дальше, тем в больших размерах их устраивают: они растягиваются на несколько дней, в них выступают десятки гладиаторов.

Связь между гладиаторскими играми и поминками никогда не забывалась; их называли “погребальными играми”. Все больше, однако, они превращаются только в зрелище, с которым по увлекательности мало что может сравниться. Теренций в прологе к одной из своих комедий рассказывает, как на первом ее представлении, когда разнеслась весть, что будут гладиаторы, театр сразу опустел: все понеслись сломя голову смотреть их поединки.

Ремесло гладиатора было презренным. Свободный человек, добровольно поступивший в гладиаторы, оказывался в положении почти раба. Ювенал считает гладиаторскую школу последней ступенью человеческого падения. Свободный, определившийся в гладиаторы, навсегда утрачивал свое гражданское достоинство, попадая в разряд “обесчещенных”. Какое бы богатство ни выпало потом ему на долю, он никогда не войдет в сословие всадников, никогда не станет муниципальным магистратом. Он не может выступать в суде защитником или свидетелем. Его не всегда удостаивают пристойного погребения. Но об этих отверженных говорят с восхищением в скромных мастерских ремесленников и в особняках сенаторов.

Заключение