Концепция цивилизации А. Тойнби

     Иными словами, прогресс в истории - это  все большее приближение человека к богу. Образование мировых религий - высший результат исторического  развития, то, в чем яснее всего  воплотились культурная преемственность  и духовное единство человечества, пробившие себе дорогу через замкнутость  отдельных цивилизаций.

     Концепция Тойнби поражает грандиозностью своего замысла - охватить всю человеческую историю и описать все появившиеся  в ее ходе цивилизации. Чрезвычайно  богатая деталями и верными наблюдениями, касающимися отдельных цивилизаций  и их сравнения, концепция завершается, однако, превознесением мировых религий  и констатацией того, что история - это божественная творческая сила в движении.

     Противоречивое  впечатление, оставляемое данной концепцией, связано с ее открыто религиозным  характером.

     Религии кладутся Тойнби в основу классификации  цивилизаций, с чем связана неясность  самого понятия цивилизации и  искусственность предлагаемой их классификации. Историческое чутье Тойнби позволяет ему исправить многие дефекты своей классификации, зато появляются утверждения о ненормально развивавшихся и застывших на ранней стадии своего развития цивилизациях. Когда Тойнби переходит к современной западной цивилизации, в развитии которой религия не играет заметной роли, он не может ясно охарактеризовать данную цивилизацию. Цивилизации третьего поколения с их явно ослабевшей религиозностью являются, по Тойнби, регрессивным явлением относительно высших религий: "...Мирское падение ныне живых цивилизаций должно судить с точки зрения тех условий, которые они сумели создать для жизни Души. А с этой точки зрения их вряд ли можно будет оценить достаточно высоко".¹⁵

     С религиозным характером воззрений  Тойнби связано и его бросающееся  в глаза "бегство в прошлое": стремление сделать центром своего исследования и своих обобщений  в первую очередь цивилизации, давно  отошедшие в прошлое. Религия  играла в них существенную роль, и на их примере можно еще пытаться показать, что религия - это истинная цель человека и что цивилизации  управляют духовным прогрессом человечества. На более современном материале  такая попытка была бы заведомо обречена на неудачу. Тойнби почти ничего не говорит об истории XX в. и даже события XIX в. упоминаются им мимоходом. Всемирная  история оказывается без своей  центральной главы - главы, посвященной  Новейшей истории. Свое бегство в  прошлое Тойнби объясняет стремлением  к объективности анализа цивилизаций, которая будто бы требует значительного  удаления от объекта исследования. "В сравнении с периодом жизни  отдельного индивида, - пишет он, - период жизни цивилизации столь огромен, что нельзя и надеяться измерить его кривую, пока не окажешься на достаточном удалении. А получить эту перспективу можно, только исследуя умершее общество. Историк никогда не сможет полностью освободиться от общества, в котором живет он сам".¹⁶

     Историк действительно видит прошлое  в перспективе настоящего, и чем  ближе рассматриваемые им события  к настоящему, тем больше опасность  искаженного их видения. Но есть и другая сторона дела. Человеческая история не является какой-то константой, она меняется с течением времени. Она подобна реке, которая является очень разной в своих истоках, в срединном течении и в своем устье. То, что стало известным об истоках, было бы неосторожным распространять на реку в целом. Выводы, сделанные на основе анализа древних и средневековых цивилизаций, никогда не могут быть в сколько-нибудь полном объеме приложены к более поздней истории. В частности, начиная с возникновения капитализма в Западной Европе и распространения его на другие регионы, все более активно идет процесс объединения человечества. Место локальных историй отдельных обществ и государств постепенно занимает мировая история - история единого человечества. Что можно сказать об этом процессе постепенного единения человечества на основе изучения когда-то имевших место, локализованных в своем пространстве и времени цивилизаций? В сущности, ничего. Другой, идущий параллельно с развитием капитализма процесс - ослабление религиозности. О нем также невозможно судить, опираясь лишь на данные, относящиеся исключительно к умершим обществам. Анатомия человека есть в известном смысле ключ к анатомии обезьяны. Новейшая история во многом является ключом к пониманию событий предшествующей истории. В частности, как будет показано далее, ни западноевропейский феодализм, ни древние цивилизации не могут быть вполне поняты без анализа тех коллективистических обществ, которые существовали в XX в. Бегство в далекое прошлое, на анализе которого меньше сказывается искажающее влияние настоящего, только внешне выглядит удачной тактикой исторического исследования.

     Тойнби  разбивает человеческую историю  на локальные, почти не взаимодействующие  друг с другом цивилизации. Его цепи цивилизаций не меняют существа дела, поскольку неясно, какие единство и преемственность они подразумевают. Духовное, религиозное единство истории, постулируемое Тойнби, является, если оно вообще существует, внешним, поскольку  не касается самих глубин социальной жизни. К тому же с характерным  для Новейшей истории падением религиозности исчезает даже призрак такого единства. Как можно в таком случае говорить о едином человечестве и единой человеческой истории? Ответ Тойнби на этот вопрос опять-таки определяется его религиозной позицией: единство человечества возможно только в рамках единения земного и небесного миров. "Гуманисты, - пишет он, - умышленно концентрируют свое внимание и усилия на... подчинении человеческих дел гуманистическому контролю. Однако ...единство человечества никогда не может осуществиться в действительности, за исключением единства в рамках сверхчеловеческой целостности, по отношению к которой человечество является лишь частью... Наша современная западная школа гуманизма странно упорствует в своем намерении достичь небес, возводя на земном основании титаническую Вавилонскую башню...".¹⁷

     Объединение со сверхчеловеческой целостностью - это уже не земной путь человечества, и трудно сказать, в каком смысле он является историей.

     Механизм  развития цивилизаций, предлагаемый Тойнби, не кажется универсальным и ясным. Особенно туманной является трактовка  периодов надлома и разложения цивилизации. Творческое меньшинство, ранее способное  отвечать на вызовы природной и человеческой среды, вдруг утрачивает свою энергию  и силу и начинает в резких формах противостоять остальному обществу. Непонятно, почему это происходит в  случае каждой из цивилизаций. Само представление  о творческом меньшинстве, ведущем  за собою все общество, напоминает романтическую теорию творческого  гения. В каждом обществе есть узкий  слой элиты, противостоящей остальному населению и управляющей им. Однако считать эту элиту творческой до периода надлома цивилизации  и утрачивающей творческие способности  как раз в этот период нет ясных  оснований. Механизм развития общества определяется, очевидно, не столько  взаимными отношениями элиты  и остального населения, сколько  взаимодействием материальной и  духовной культур данного общества, взятых во всей их полноте.

     Предлагаемый  Тойнби критерий роста цивилизации, состоящий в "прогрессе самоопределения", явно перекликается с гегелевским  законом развития "самосознания" и "свободы".

     К. Поппер обвиняет Тойнби в историцизме - вере во всемогущество силы, находящейся  за кулисами истории.¹⁸

     Это обвинение представляется обоснованным, поскольку, согласно Тойнби, человечество ведет по пути истории Бог. История  изначально предопределена его замыслом, и человеку остается только распознавать в меру своих скромных сил заложенные в истории божественный план и  ритм, предопределенную систему. Тойнби прямо высказывается против идеи, что прогресс в истории зависит  от человека и что достигнутое  одними поколениями может быть утеряно  следующими. По Тойнби, эта идея является выражением современной западной веры во всемогущество случая.

     Очень неясной является даваемая Тойнби трактовка  цивилизации, названной им "западной". Он неоднократно обращается к ее анализу, и в его рассуждениях чувствуется, что она явно не вписывается в  его концепцию локальных цивилизаций  и их функций в истории. Прежде всего, Тойнби безосновательно объединяет в рамках одной цивилизации средневековое  феодальное общество и начавшее складываться в Новое время капиталистическое  общество. Основой их объединения  в единую цивилизацию служит в  первую очередь христианство, но очевидно, что в капиталистическом обществе, пришедшем на смену феодальному, религия не играет существенной роли. Не удивительно, что Тойнби даже представляется, будто, начиная с Нового времени, "западная" цивилизация ушла с  пути духовного прогресса и является ненужным повторением того, что уже  было в дохристианском мире. "Если историческая функция того вида обществ, которые именуются цивилизациями, заключалась в том, - говорит Тойнби, - чтобы, достигнув собственной зрелости, родить высшие религии, то западная постхристианская светская цивилизация в лучшем случае представляет собой ненужное повторение дохристианской эллинской цивилизации, а в худшем - это печальный уход с пути духовного прогресса".¹⁹Чтобы как-то приспособить постхристианский капитализм к своему истолкованию истории, Тойнби выражает надежду, что капитализм со временем послужит христианству и трем другим высшим религиям в качестве объединяющего начала и будет способствовать сближению их высших ценностей и веры.²⁰ Это - наивная надежда. Так называемые высшие религии не способен объединить даже капитализм. К тому же очевидно, что он вовсе не собирается искать в сближении данных религий свое историческое оправдание.

     Непонятный  капитализм вызывает у Тойнби раздражение. Тойнби обвиняет его в идолопоклонстве  наиболее порочного вида - в поклонении человека самому себе: "...В секуляризованном западном мире XX века симптомы духовного  отставания очевидны. Возрождение поклонения Левиафану стало религией, и каждый житель Запада внес в этот процесс  свою лепту. Современный западный ренессанс  племенной религии эллинистического мира представляет собой чистое идолопоклонство".²¹

     Демократическая религиозная терпимость Запада кажется  Тойнби даже безнравственной: "Замечательным  примером этой безнравственной разновидности  ненасилия является религиозная  терпимость в Западной Европе с конца  семнадцатого века... до наших дней".²²

     Тойнби  убежден, что капитализм, несмотря на все те материальные блага, которые  он принес, является временем духовной смуты, способным привести через  идолопоклонство человека самому себе к катастрофе. "Гражданин Этого  Мира, который упорно отказывается от своего служения Господу или который  так и не осознал, что является подданным Града Божия, может  вполне преуспевать в жизни, теша себя иллюзией, что он живет в  лучшем из миров. Однако тот, кто причастен  к высшей вере, не может не страдать, ощущая, что, трудясь во имя Бога в период духовной смуты, он окружен  стихией, которая чужда его душе, что он подобен ныряльщику, который на дне моря проводит работы по спасению затонувшего корабля".²³

     Если  капитализм остается непонятным для  Тойнби, то о тоталитаризме (в его  коммунистическом и национал-социалистическом вариантах), современником которого он был, Тойнби просто ничего не говорит, как если бы такого явления вообще не существовало. Это не удивительно, так как тоталитаризм, будучи воинственно  атеистическим по самой своей  природе, еще хуже укладывается в  намечаемую Тойнби схему истории, чем  капитализм. Можно сказать, что тоталитаризм вообще стоит вне этой схемы.

     Философия истории Тойнби, вызывающая серьезные  возражения при приложении ее к древней  и средневековой истории, оказывается  совершенно неприложимой к более  поздней истории.

Список  используемой литературы: 

1. Поппер К. Открытое общество и его враги. Том 1. - М.: Изд. «Прогресс», 1992г.

2. Тойнби А. Постижение истории. Сборник. - М.: Изд. «Прогресс», 1990г.

3. Тойнби А. Цивилизация перед судом Истории. – С-Пб.: Изд. «Ювента», «Прогресс», «Культура», 1995г.

4. Шпенглер  О. Закат Европы: Очерки мифологии  мировой истории. Образ и действительность. Том 1. – Минск.: Изд. «Попурри», 1998г.