ИСТОКИ ПОСТМОДЕРНИЗМА В КУЛЬТУРЕ И ИСКУССТВЕ

2 . ИСТОКИ ПОСТМОДЕРНИЗМА  В КУЛЬТУРЕ И ИСКУССТВЕ. 

      Постмодернизм — совокупное обозначение  наметившихся в последние  25-30 лет   тенденций   в   культурном   самосознании   развитых   стран   Запада.

Постмодернизм  (или  «постмодерн»)  буквально   означает   то,   что   после

«модерна», или  современности.

      Однако  понятие  «современность»   не  имеет  сколько-нибудь   строгого

общепризнанного  определения.  Исток  «современности»   усматривают   то   в рационализме Нового времени, то в Просвещении  с его верой в прогресс  и опорой на научное знание, то в литературных  экспериментах  второй  половины XIX в., то в авангарде 10—20-х гг. XX в.— соответственно  ведется и отсчет «постсовременности».

       Задача усложняется тем,  что   термином  Postmodern  обозначаются  две

различные тенденции  нынешней  культуры.  Чтобы  их  не  спутать,  приходится воспользоваться двумя возможностями русского перевода  —  «постмодернизм»  и «постсовременность».

      Генеалогия  термина  «постмодерн»  восходит  к  1917  г.  Впервые его

употребил немецкий философ  Рудольф  Панвиц  в  работе  «Кризис  европейской культуры». Речь шла о новом человеке, призванном преодолеть упадок. Это  был всего лишь парафраз ницшеанской идеи «сверхчеловека».

      Если отвлечься от дальнейших спорадических  употреблений  термина,  то следующей  вехой,  непосредственно  ведущей  к  современным   спорам,   была литературоведческая дискуссия шестидесятых годов в США.

      Первоначально в ходе ее «постмодерн»  указывал на  кризисное  состояние авангардистской литературы. Затем, однако, в  термин  вложили  положительный смысл, обозначив им надежды на преодоление  кризиса,  в  частности,  разрыва между элитарной и массовой культурой. 

8

      Этот  термин  все  чаще  применяется  для  характеристики  новаций   в

литературе и  искусстве, а  также  трансформации  в  социально-экономической, технологической и социально-политической сфере.

       Статус понятия постмодернизм   получает  в  80-е  гг.—   прежде  всего,

благодаря работам  Лиотара, распространившего дискуссию о  постмодернизме  на  область философии.

      Философии постмодернизма как  таковой не  существует  —   не  только  по причине отсутствия  единства  взглядов  между  относимыми  к  постмодернизму мыслителями, но и, главным образом, по  той  причине,  что  постмодернизм  в философии возник как раз из радикального сомнения  в  возможности  последней как некоего мировоззренческо-теоретического и жанрового единства.

      Уместно вести речь не о   «философии  постмодернизма»,  а   о  «ситуации

постмодернизма» в философии, сопоставимой  с  «ситуацией  постмодернизма»  в культуре вообще. 

Основные  черты и особенности культуры постмодернизма 

      Культура  постмодернизма   имеет   онтологические,   гносеологические,

историко-культурные  и  эстетические  параметры.  В   онтологическом   плане феномен  постмодернизма  связан  с  осмыслением  того  обстоятельства,   что предмет   противится   человеческому   воздействию,    отвечая    на    него противодействием: что порядок вещей «мстит» нашим попыткам  его  переделать, обрекая на неизбежный крах любые преобразовательские проекты.

      Постмодернизм  возникает   как  осознание  исчерпанности   онтологии,  в

рамках которой  реальность могла подвергаться  насильственному  преображению, переводу  из «неразумного» состояния в «разумное».   

                              9 

Квалификация   такой онтологии как «модернистской» и исторически исчерпавшей себя есть  вместе  с тем провозглашение новой эпохи — постмодернизма.

       Скептическое отстранение от  установки на преобразование  мира  влечет

за собой отказ  от попыток его систематизации: мир  не  только  не  поддается

человеческим  усилиям  его  переделать,  но  и  не  умещается  ни  в   какие

теоретические схемы. Событие всегда опережает  теорию (Бодрийар).

       Антисистематичность как характерная черта постмодернизма не  сводится к простому отказу от притязаний  на  целостность  и  полноту  теоретического охвата реальности — она связана с  формированием  неклассической  «онтологии ума». Дело заключается в  объективной  невозможности  зафиксировать  наличие жестких, самозамкнутых систем, будь то в сфере экономики, или политики,  или искусства.

      В процессе интеллектуального   освоения  этой  трансформации   возникает

мышление вне  традиционных  понятийных  оппозиций (субъект — объект, целое  — часть, внутреннее —  внешнее,     реальное  -  воображаемое),  мышление,  не оперирующее   какими-либо    устойчивыми    целостностями     (Восток—Запад, капитализм — социализм,  мужское — женское).

         Возникновение   постмодернизма   вызвано   также    и    изменением

эпистемологической  ситуации, связанной с критикой  классической  философской парадигмы неклассической философией (марксизм, психоанализ,  структурализм). Результатом  этой  критики  был   распад   субъекта   как   центра   системы представлений (репрезентаций),  постмодернизм  не  только  фиксирует,  но  и максимально заостряет эту ситуацию, создавая «скандальный», с  точки  зрения классических мыслительных навыков, тип философствования  —  философствование

без  субъекта.

      

10

 Место      категорий      «субъективности»,       «интенциональности»,

«рефлексивности»  занимают  безличные   «потоки   Желания»,   имперсональные «скорости», неконцептуализируемые «интенсивности».

      Непосредственным    источником     постмодернистского     сдвига     в

гносеологической  плоскости  была  «деконструкция»,  в  которой  классическая философия дезавуируется как  «метафизика  присутствия».  Основной  интуицией последней является абсолютная полнота смысла, его  тотального,  не  знающего пустот и разрывов присутствия (presence).

      Классический  дискурс  неизбежно   выступает   поэтому   как   дискурс

репрезентации  (representation)  —   представления   некоего   изначального,

первичного смыслового содержания  в производных,  вторичных, деривативных формах.  Всякое  отдельное  событие  получает  здесь  смысл  лишь  благодаря причастности  абсолютной  полноте  изначального  смысла;  оно  истинно  лишь постольку, поскольку может быть возведено к первосмыслу как своему истоку.

      В классической парадигме все  содержания мысли суть лишь  репрезентации смысла как первоосновы — субстанции и истока.  Все  знаки  культуры  значимы здесь   лишь   за   счет   проступающего   сквозь    них    первосмысла    — «трансцендентального  означаемого».  Отказать  этой  интуиции  в  праве   на универсальность и сосредоточить внимание  на  проблематике  дисконтинуума  и отсутствия — значит перестать смотреть на  события  как  на  отблеск  истины бытия, обратиться к ним в их самодостаточности.

      Тем самым осуществляется  выход из  лингвистической   плоскости   в

плоскость «событийности» и «телесности». Это происходит в  форме  «философии сингулярностей» (Вир  Илио)  и  «мышления  соблазна»  (Бодрийар),  «мышления интенсивностей» (Лиотар) и «философии Желания» (Делез и Ф. Гваттари).

   

11

  Противостояние  постсовременности и постмодернизма (как жизни и  смерти

культуры) особенно заметно в философии, где оно  возникло в  самое  последнее время. Первыми «э» сказали французы. Франсуа Льотар  выступил  с  концепцией постмодернистского знания. В двух словах ее суть —  «война  целому»  (именно так   заканчивается   его   статья   «Ответ    на    вопрос,    что    такое постмодернизм»).

      Гегель когда-то провозгласил: истина - это целое. Для  постмодернистов

дело обстоит  наоборот: целое - опасное заблуждение  мысли,  идея  тотальности ведет  к  тоталитаризму,  а  там  и  до   террора   рукой   подать.   Истина плюралистична.

      Французы дали только имя тому, что немцам в ФРГ давно   было  известно. Одо Марквард назвал одну из своих книг «Апология случайного».  Здесь  опять- таки эскапада против Гегеля: великий диалектик считал, что философия  должна устранить все случайное. Это значит,— восклицает  Марквард,-  философия  без философов, без живых людей! Он считает себя  «гожуалистом» (от  английского слова  usual  -  обычный),  философом   обыденной   жизни,   которая   полна случайностей.

      Человек  -  чаще  случай,  чем   выбор.  Тут  уже  выпад   против   тех

разновидностей  индивидуализма, которые делают ставку на свободную  личность, сознательно  избирающую  свою  судьбу.  В  постмодернизме  исчезает  понятие субъекта, наделенного сознательными целеполаганием и волей. На  первый  план выходят бессознательные компоненты духовной жизни. Отсюда  живой  интерес  к мифу как панацее от рационалистических бед нашего  времени.  Но  миф  опять- таки рассматривается как форма  утверждения  неповторимого,  не  как  способ объединить людей: мономифологизм, по  Маркварду,  столь  же  вреден,  как  и монотеизм.  
 
 

12

«Хвала политеизму» - провозглашает Марквард (так озаглавлена  его

статья в сборнике под выразительным названием  «Прощание с  принципиальным»).

        Пример современного мономифологизма - «миф французской революции»  как единственно возможного варианта истории Франции; история  многовариантна,  и опасен взгляд, утверждающий противоположное. Марквард  ратует  за  плюрализм повсюду, в первую  очередь  в  философии.  Он  —  противник  «правомыслящего

монологоса»,  ориентированного  на  единственность  разума  и  запрет  всего

иного: «Мне кажется, хорошо бы вернуть  терпимое  отношение  к  правомыслию, которое Марк Твен рекомендовал по отношению к правописанию,  когда  говорил: я жалею того, у кого не хватает фантазии  писать  слово  то  так,  то этак. Печальна участь философии, если она не позволяет думать о вещах то  так,  то этак; думать и передумывать одним одно, другим другое. В  этом  смысле  даже внезапное озарение подозрительно, да здравствует то, что приходит  в  голову много раз».

      Когда-то Лютер сказал: я здесь стою и не  могу  иначе.  Марквард:  я

здесь стою, а  могу, как угодно. Конечно, все это  утверждается  «со  щепоткой

соли». Но нет  шутки, за которой не скрывалась бы позиция.

      В  постмодернистской  философии   остается   без   внимания   важнейшая

категория  нового  мышления  —  время.  Именно  поэтому  неудачной  выглядит попытка постмодернистов опереться на Хайдеггера -  «последнего  из  могикан» великой   немецкой   философии.   Он    велик    как    философ    культуры, предчувствовавший тот рубеж, которого культура  ныне  достигла.  Стрелка  на циферблате истории подошла к цифре 12, как  бы  отодвинуть  ее  назад!  Этот образ владеет ныне умами ученых и  политиков.  А  философ  давно  говорил  о времени как об исполненном, как о  некой  целостности,  в  которой  будущее, настоящее и прошлое сливаются воедино.

   

                              13 

  Вот знаменитое  место из книги «Бытие и  время»  Хайдеггера,  шокирующее

рационалистически-механическое  мышление:   «Времяпроявление   не   означает «смены» экстатических состояний. Будущее не позднее бывшего, а последнее  не ранее  настоящего.  Времяположенность   обнаруживает   себя   как   будущее, пребывающее в прошлом и настоящем».

      Интересно,  что  к  такому  же  пониманию  времени  как   исполненного,

завершенного  целого пришел Павел Флоренский. Для  него это была  очевидность, овладевшая им еще в детские годы: «Четвертая координата —  времени  -  стала настолько живой, что время  утратило  свой  характер  дурной  бесконечности, сделалось уютным и замкнутым,  приблизилось  к  вечности.  Я  привык  видеть корни вещей. Эта привычка зрения проросла потом все  мышление  и  определила основной  характер  его  —  стремление  двигаться  по  вертикали   и   малую заинтересованность в горизонтали» ".