Искусство Англии XVIII века

Оглавление

Введение. 2

1. Дом, не похожий на крепость 3

2. Искусство Англии XVIII века. 7

   2.1 Томас Гейнсборо (1727-1788) 9

   2.2 Джошуа Рейнолдс (1723-1792) 15

   2.3 Уильям Хогарт (1697-1764) 21

Вывод 28

Использванная литература 29

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

Европа  открывала для себя Альбион, а  сами англичане открывали для  себя – себя же.

Дж.М. Тревельян очень точно отмечает: на всей английской культуре XVIII столетия (особенно первой его половины, – В. Б.) лежит печать «журнализма». То есть жизнь меняется здесь так быстро, перипетии ее так головокружительны, а типажи столь ярки, что успевай только фиксировать.

Неверно думать, что до начала XVIII века Британия числилась среди наиглавнейших  европейских держав. Относительно скромная численность населения (в три  раза меньше, чем в тогдашней Франции) и отделенность морем делали Альбион  как бы запасным игроком европейской  «la politique». Даже казнь короля Карла I его подданными (первое в европейское истории мероприятие подобного рода) не сотрясло Европу.

И уже  в 20-е гг. XVIII века континентальная  Европа обнаружила, что эти странные англичане на своем туманном гриппозном острове создали оригинальную экономическую  и социальную систему, и именно в  ней кроются причины небывалых  британских успехов.

Первыми оценили открытия англичан философы. Все французское Просвещение  в самом существенном есть лишь блестящее  развитие и изложение идей британских мыслителей. «Народом философов» уважительно  называл англичан Вольтер. («Народом лавочников» британцев прозвали на континенте чуть позже).

 

Цель  реферата.

Цель  реферата состоит в том, чтобы  раскрыть и выяснить основные особенности  культуры Англии XVIII века.

 

Задачи  реферата.

1. Выяснить каким было общества Англии XVIII века. Как жили люди того времени и чем занимались.
2. Изучить как развивалось искусство, кто были те великие художники того времени.

 

Дом, не похожий на крепость

 

В столь неуютных жизненных обстоятельствах человеку свойственно искать отдушину и опору. Для британца эпохи дикого капитализма  такой отдушиной и опорой стал его собственный дом. «Мой дом  – моя крепость», – чисто английская поговорка. Она отражает и тот  факт, что в Британии впервые был  принят закон о неприкосновенности жилища частного лица, и особый статус домашнего очага как национальной святыни. Для англосакса культ дома – краеугольный камень его ментальности.

В жизни мы наблюдаем то же. Самое большое, светлое (обычно с эркером) и нарядное помещение  в традиционном доме успешного американца – не гостиная (the seating-room), а комната совместного досуга всей семьи (the family-room).

 

***

Уже три века назад иностранцы не без зависти  отмечали: «Трудно представить дом, более удобный, чем английский. Никто в мире, кроме англичан, не может построить дом на таком маленьком пространстве и за столь короткое время» (С. Де Соссюр, – цит. по: Уоллер, с. 149).

 

Правда, сперва уютный дом британца трудно было б назвать очень светлым. Введенный в конце XVII века налог на окна отбивал охоту прорубать в стене лишние лазейки для итак нещедрого английского солнца. Существующий в каждом традиционном английском или североамериканском особняке эркер – тоже, вероятно есть результат усилий законодателей. Эркер – потомок террасы, которой каждый хитрый лондонец застраивал ту часть землевладения, на которой нельзя было возводить капитальное строение, – ибо закон запрещал во избежание пожаров строить дома «впритык».

 

Увы, комфорт  английского дома двухсотлетней  давности – весьма относителен. Вот  этот дом в разрезе. В полуподвале  расположены кухня, кладовые, комнаты  для слуг и туалет по принципу выгребной  ямы. Первый этаж отведен лавке или  гостиной, второй – столовой, а на третьем – спальни хозяев. Таким  образом, слуги вынуждены беспрестанно курсировать по лестницам, чтобы  накрыть на стол или устроить господам помывку в их опочивальнях. Труд лакеев и служанок был так тяжел и столь востребован, что им первым, кажется, еще в конце XVII века удалось отстоять свои «профсоюзные права» [1. 243 с.]

 

Отдельно  скажем о гигиене. По чистоплотности англичане того времени уступали только голландцам. Нет ничего удивительного  в том, что уже в конце XVIII века в Лондоне было довольно много  домов с ватерклозетом. Однако первая половина галантного века – еще  царство выгребных ям. Протечка в  подвале из переполненной ямы  соседей – явление более обыденное, чем протечка через потолок в  современном многоквартирном улье.

Наряду с  ночными грабителями особую опасность  для запоздалых прохожих представляли опорожняемые из окон ночные горшки. В  Эдинбурге (в этом городе тогда и  дома в 6 этажей не были редкостью) существовал  обычай: перед опорожнением горшка служанка кричала в темноту: «Берегись  воды!» «Придержи руки!» – вторил ей прохожий и поскорей сбегал из опасного места.

 

 

***

Вообще быт  того времени полон парадоксов. Взять, к примеру, шторы. Долгое время англичане  не «занавешивались», боясь, что шторы  станут легкой добычей вора через  открытое летом окно.

 

Особая песнь  – стиль английского дома. Сперва британцы подражали голландцам (образец этого стиля – наш Монплезир в Петергофе). Затем тяжелую мебель, кафельную плитку и темноватые панели заменили зеркалами и гобеленами в духе французских особняков.[1. 249 c]

 

Но уже  к 20-м гг. XVIII века англичане выработали свой оригинальный «георгианский» стиль. Это значит, что стены обшиты гигиеничной  панелью светлого дерева, а комнаты  обставлены чиппендейловской мебелью, которая удачно сочетала в себе черты барокко, готики и «китайщины» (так называемый стиль шинуазри). Изящный, удобный и представительный, этот тип мебели покорил тогда даже юг Европы от Португалии до Италии.

 

Зато из самой  Италии англичане вывезли свой следующий  по времени стиль – палладианский, так хорошо знакомый нам по классическим (неоклассическим) образцам русской усадебной архитектуры конца XVIII – начала XIX вв.

 

Правда, экстерьеры британского неоклассицизма не достигли ни изумительных по чистоте линий  творений самого великого Палладио (итальянский архитектор эпохи Возрождения), ни утонченной одухотворенности его французских и русских последователей. Но бесспорное достижение англичан – неоклассический интерьер (архитекторы братья Адам, мебель Хепплуайт и Шератон), строгий и элегантный. Едва ли не лучшими образцами своих интерьеров британцы поделились тогда и с русскими: комнаты в Царском Селе и Павловске по эскизам Ч. Камерона[1. 263 c].

 

Нет, не купились рассудительные сыны Альбиона на легкомысленный французский рокайль, затопивший в первой половине XVIII в. почти всю Европу!..

 

***

 Не привились  под хмурым британским небом  и выстроенные по линейки «регулярные»  французские парки. Примерно к  середине XVIII века англичане разработали  принципы пейзажного парка, который  имитирует девственную природу.

 

В парковом строительстве это не просто новая  мода, – это настоящая мировоззренческая  революция. Если раньше человек своим  искусством как бы отгораживался  от угрожавшей ему природы, уродуя ее топором, циркулем, ножницами, то теперь он вернулся к ней победившим учеником.

 

Человек устремился назад к природе, лишь почувствовав себя в безопасности от нее…

 

***

 На протяжении XVIII века разительно изменился  и сам быт англичан. Во многом  этому способствовало машинное  производство. Новые технологии  удешевили товары и сделали  их доступными массовому покупателю. Однако конкуренция с шедевральным (на грани художества) ремесленным производством на континенте сохранялась, а это диктовало высокие эксплуатационные и художественные качества изделий.

 

Взять, к  примеру, фарфор. В Европе на этом рынке  доминировали французы (Севр) и немцы (Мейссен). Но и те и другие «гнали» сплошной «эксклюзив» дворцового уровня.

Британцы  же научились наносить рисунок на посуду машинным способом. Это значительно  удешевило их изделия, сохранив планку высокого вкуса. Так, знаменитая фабрика  Дж. Веджвута стала выпускать как массовую качественную продукцию, так и штучные образцы (например, серию орденских сервизов для Екатерины II по мотивам российских государственных наград).

 

То же можно  сказать о тканях и другом «ширпотребе».

 

Оригинальный  английский вкус входил в моду, вербуя себе сторонников за границей. Примеры: наш князь С. Воронцов или французский  посол в Лондоне граф де Гин, столь отчаянный англоман, что король был вынужден приставить к нему вездесущего Бомарше, дабы подстраховать интересы Франции[2. 254 c].

 

 

 

 

 

 

 

Искусство Англии XVIII века.

 

В большинстве  стран Европы XVIII век был беднее художественными ценностями, чем XVII век, а в некоторых, как в Голландии, Фландрии, Испании, изобразительное  искусство «галантного» столетия опустилось до уровня посредственности. Англия являлась исключением: в этой передовой европейской стране, на полтора столетия раньше Франции осуществившей буржуазную революцию, национальный гений рано и блистательно проявился в литературе, но поздно - в пластических искусствах. Только в XVIII веке Англия выдвинула живописцев всеевропейского масштаба. К этому времени послеренессансное искусство в других странах уже прошло большой исторический путь и значительно прогрессировала теория, эстетическая мысль. И в самой Англии философия искусства опережала его практику, что сообщило особый отпечаток английскому искусству. Оно появилось на свет уже весьма «умным», рассуждающим, опирающимся на фундамент эстетики, на опыт литературы и театра[2. 104 c].

Победа буржуазной революции способствовала ликвидации остатков феодальной раздробленности  и вызвала бурный рост производительных сил. В Англии создаются предпосылки  для промышленного переворота конца 18 в. Ограничив власть короля, буржуазия  в союзе с земельной аристократией  заняла господствующее положение в  стране. В соответствии с общим  практическим характером ее деятельности приобрели более трезвый уклон  различные формы идеологии. Развитие получили точные науки, материалистическая философия, классическая политическая экономия, движение Просвещения с  идеей «естественного человека»[2. 108 c].

Самые смелые достижения творческой мысли в послереволюционной Англии проявились в литературе, в  произведениях Свифта («Путешествие Гулливера») и Дефо («Робинзон Крузо»). Они нашли воплощение и в творчестве  крупнейших  английских  художников.

Живопись  и графика

Прикладное  искусство

В области  английской скульптуры 18 в. не было создано  ничего выдающегося. Но именно в это  время высокого подъема достигает  декоративно-прикладное искусство: торевтика (обработка металлов), обработка стекла и особенно производство фарфора.

Далеко за пределами Англии получил распространение  фаянс, изготовленный на предприятиях Джошуа Уэджвуда (1730—1795) из новых сортов керамической, так называемой каменной массы. Необычайно прочная, она допускала вместе с тем и большую тонкость обработки изделий, представлявших собой часто копии античных ваз или свободные им подражания. Каменная масса синих, черных, зеленых тонов украшалась белыми рельефами строгих очертаний и форм, воспроизводящих античные мотивы. Сервизы, вазы, туалетные принадлежности вместе со строгими формами мебели и оформлением интерьера воплощали поиски изящной классической красоты в английском искусстве[2. 156 c].

 

 «Литературная»  страна, Англия ценила в искусстве  программность, ценила рассказ, построенный на материале современности (мифология здесь никогда не была в почете) и содержащий моральные выводы. Знаменитый английский юмор уберегал от слишком пресного морализаторства, от мелочного дидактизма. Не меньше ценились в искусстве психология и характер. Впоследствии все это синтезировалось у Диккенса, гениального даже в своей сентиментальности, возвышенной пафосом любви к людям и несравненным юмором. «Диккенсовское» начало задолго до Диккенса формировалось в английской литературе; можно заметить его и в первых успехах изобразительного искусства англичан. Именно на английской почве появился уже в первой половине XVIII века предтеча будущего критического и сатирического реализма в живописи - Уильям Хогарт.

 

Однако в  целом изобразительное искусство  Англии XVIII века не пошло по пути повествовательности. Рассказ был предоставлен литературе, а живопись, наверстывая упущенное, совершенствовала свои собственные возможности главным образом в жанре портрета. Напомню, что портрет и ранее культивировался в Англии, беря начало от Гольбейна и Ван Дейка. Укрепленный литературой интерес к психологии поддержал эту традицию. Плеяда портретистов второй половины XVIII века является гордостью английского искусства. Достаточно назвать двух крупнейших, которые были в известном смысле антиподами, — Рейнолдса и Гейнсборо[2. 243 c].

 

 

 

 

 

Томас Гейнсборо (1727-1788)

 

Томас Гейнсборо  родился в маленьком, типичном для  Восточной Англии городке, который  некогда знал времена расцвета, но потом притих на берегу реки в окружении  лугов и дубрав. Семейство Гейнсборо  было типичным семейством почтенных  купцов. Отец торговал сукном, дела его  понемногу приходили в упадок, как у многих других в канун  великой Промышленной революции. И  только Томас, младший, девятый ребенок  в семье оказался нетипичным. Вместо того чтобы приглядываться к работе отца, он, прогуливая школу, рисовал все, что видел вокруг, - деревья, зеленые изгороди, овраги, скалы, пастухов, крестьян, лошадей, собак, поросят и кошек. Много позже, став знаменитым художником, он назовет эти детские забавы «школой верховой езды». Когда мальчику исполнилось 13 лет, родственник увез его в Лондон и пристроил к серебряных дел мастеру. Ни в какой другой стране Запада, по словам современного историка Арнольда Тойнби, один-единственный город так не затмевал все остальные, как Лондон. Население страны было меньше, чем во Франции, Германии или даже Италии, а Лондон уже в конце XVII века стал крупнейшим городом в Европе. В нем кипела культурная жизнь, работали 17 театров, научные общества, существовала мощная художественная школа - целый мир, независимый и влиятельный, не последнее место в котором занимали меценаты, покровители талантов. Один из них и приметил способного мальчика, обеспечив Томасу возможность учиться в Академии св. Мартина (Королевская Академия художеств будет создана только через тридцать с лишним лет).