Карелия
- это регион чрезвычайно интересный
в фольклорном отношении. В первой
половине XIX века в северной Карелии
выдающимся собирателем Элиасом
Леннротом были записаны руны -- эпические
песни, составившие карело-финский
эпос «Калевала», который получил
мировую известность. Наибольшее количество
песен Э. Леннрот записал в
ходе своего пятого путешествия на
север Карелии в 1834 году. Знаменитый
карельский рунопевец Архиппа Перттунен
из Латваярви спел ему более 4000 стихотворных
строк. Первая версия эпоса «Калевала»
была издана Леннротом в 1835 году, окончательная,
состоящая из 50 рун, в 1849 году.
Одной
из самых «архаических» зон, сохранивших
уникальные факты фольклорной культуры,
считается в мировой фольклористике
Заонежье. В научном мире Заонежье
называют «Исландией русского эпоса».
Как Исландия сохранила для мировой
культуры норвежские саги (средневековые
сказания), потерянные в самой Норвегии,
так Заонежье сохранило для России
созданные в Древней Руси героические
песни о богатырях - былины, в крестьянской
среде - старины. Во второй половине XIX
века (1860-1871 гг.) П. Н. Рыбниковым, А. Ф. Гильфердингом,
Е. В. Барсовым впервые в России были
открыты «живые» былинная и причетная
традиции. Регион сразу же получил
всероссийскую известность. Имена
сказителей Кижской волости (Трофима
Рябинина, Василия Щеголенка, Козьмы
Романова, Терентия Иевлева и др.)
и причитальщицы из Толвуи Ирины
Федосовой прославили Петрозаводский
уезд Олонецкой губернии на весь мир.
Карелию
называют не только «страной двух эпосов».
Кроме эпических песен и обрядовых
плачей, как русских, так и карельских,
более архаичных, широкое распространение
в XIX веке получили сказочная традиция,
поэзия заговоров и заклинаний. Повсеместно
бытовали и такие жанры фольклора
как былички, предания, пословицы, загадки,
плясовые, игровые, свадебные песни
(интересно, что многие из них пелись
карелами на русском языке).
Карелия
второй половины ХIХ века представляла
собой край со слабо развитым сельским
хозяйством, практически отсутствовавшей
промышленностью; образ жизни крестьянской
семьи определялся спецификой природных
и экономических условий.
Фактором, влияющим на формирование
системы ценностей и традиций
воспитания в семье выступает
социально-культурная среда, включающая
особенности экономики, религиозно-мифологических
представлений, образовательных и культурных
процессов, национального характера.
Характерной особенностью воспитания
в крестьянской семье Карелии
являлся синкретизм мифологического
и религиозного (православного)
мировосприятия.
Ценности и традиции воспитания
в крестьянской семье складывались
благодаря межкультурному взаимодействию
народов Карелии. Этнокультурные,
исторические связи карел, русских, вепсов
образовывали единое культурное пространство,
в котором происходило взаимообогащение
педагогического традиций, взаимодействие
на уровне символов, выраженных в языке,
фольклоре, праздниках, верованиях, обрядах,
быте.
Народные представления о ценности
семьи и детей, о священности
и нерасторжимости брака в
Карелии в целом совпадали
с православной семейной этикой,
и нашли отражение в обычном
праве, закреплялись обычаями, традициями,
запретами, трансформировались в
фольклоре.
Семья, по представлениям народов
Карелии, являлась важнейшим условием
порядочности человека, его материального
благосостояния, общественного признания.
Пребывание в браке считалось
условием порядочности мужчины,
его материального благополучия
и общественной значимости. Вступление
в брак женщины рассматривалось
как неизбежность, как моральный
долг перед Богом, семьей
и родом. В Карелии
статус женщины был несколько
выше, чем в центральных областях
России.
По воззрениям крестьян, дети
в семье – Божья благодать.
У русских и карел существовали
специальные обряды, направленные
на обеспечение рождения детей.
Рождению мальчика отдавалось
предпочтение. Бездетность считалась
Божьим наказанием. В православном
сознании с нравственной точки
зрения семья крепкая и слаженная
считалась даром свыше, крестьяне
очень ценили и уважали такие
семьи. Ценилось такое социально-нравственное
качество личности, как семейственность,
которое выражало приверженность
к семье, ее идеалам.
Воспитание детей в крестьянской
семье в соответствии с национальным
идеалом осуществлялось посредством
семейных обрядов и обычаев.
В родильной обрядности нашли
отражение такие стороны ценностного
отношения к детям, как стремление
вырастить здорового красивого
ребёнка, воспитать добропорядочным,
трудолюбивым человеком, сохраняющим
отцовские и материнские традиции
мастерства.
Подобно тому, как в каждой
крестьянской семье передавались
знания родильной и семейной
обрядности, существовала преемственность
в передаче ценностей этноса
через былины, эпос, сказки.
БЫЛИНА
Образ воина - защитника
отечества всегда был близок любому
народу. Уже византийские новеллы
на основе жития создали привлекательный
портрет воина - стойкого, непоколебимого
и неуязвимого, который мстит
за муки. На русской почве эти
литературные произведения оказались
созвучными жестокой эпохе татарского
нашествия и разорения земли
русской. Народ ждал своего богатыря-освободителя.
Народ осознает
диалектику движения вперед. Новый
этап развития Руси - христианский
более соразмерен и рационален,
чем языческая эпоха. И былина
признает победу христианства
как более рациональной системы.
Период язычества принимает в
былине образ идола - Идолища,
несоразмерного, уродливого. Былина
отвергает эту несоразмерность
как категорию, не находящую
в жизни применения, бесполезную
и вредную: так Идолище - «росту
трех сажен», в плечах «коса
сажень», голова, «как пивной котел»,
а «глазища будто чашищи». И
ест он «хлеба черного - по
печи», по ушату «пьет пива
пьяного», по быку «он ест к
выти варева». Вопрос об отношении
былины к христианству имеет
важное мировоззренческое значение.
Былинный
эпос возник на Руси задолго
до принятия христианства. Этот
факт уже сам по себе противоречит
утверждению религиозной пропаганды
о решающей роли православия
в становлении русской культуры.
Дохристианский слой легко обнаруживается
в таких древних былинах, как
«Святогор и тяга земная», «Сухман»,
«Волч Всеславьевич», «Иван
Годинович», «Михайло ПОТЫК»,
«Садко» и др. Реалии первобытного
общества здесь наиболее отчетливы: древняя
магия, оборотничество, тотемические представления,
единение человека с одухотворенной природой,
простые и жестокие отношения родового
общества. Былина «Садко» сохранила нам
картины полнокровной жизни древнего
Новгорода в дохристианскую эпоху, его
обычаи, верования.
Следы первобытных
воззрений сохранили и другие
былины в образе Соловья-разбойника
- полузабытого персонажа славянской
демонологии, Идолища поганого -
чудовища, созданного в глубинах
первобытного воображения человека,
Змея Горыныча - мифологического
чудовища крылатого и хоботатого.
В. Г. Мирзоев
характеризует былину «как древнейшую
попытку народа оглянуться на
свое прошлое. Оглянуться, значит
уйти вперед и с новых позиций
из настоящего увидеть и оценить прошлое.
Развитие русского феодального общества,
его государственности, принятие новой
религии - все это былина оценивает как
шаг вперед. Она радуется успехам Руси»
В былине жадное
стремление к познанию, ради него герои
готовы на любые подвиги. Былина размышляет
о жизни и смерти, о сущности
бытия и цели человеческого
существования.
СКАЗКА
В Карелии бытуют
поморская, пудожская, карельская, заонежская
сказки. Сказка радует нас красотой
слова, пышной фантазией, позволяет
мечтать или примерять различные
маски: благородного царевича, злого
и могущественного Кощея, красавицы
Елены, бедной Золушки и страшной бабы-яги.
Кто ты такой? Каким хочешь быть? «Сказка
- ложь, да в ней намек, добрым молодцам
урок»,- так говорит о себе сказка. В ней
желаемое принимается за действительное,
фантазия позволяет побеждать чудовищ,
преодолевать пространство и время. Но
сказка не только ложь, это и намек на жизнь,
и сама жизнь, только в иных плоскостях.
Здесь господствует не мир вещей, а мир
идей, так необходимых человеку, особенно
детям, для постижения реального
мира. Сказка «действует на ребенка почти
как реальность»,- замечает доктор психологических
наук А. Г. Ковалев К.
КАРЕЛЬСКИЕ
СКАЗКИ, ПОМОРСКИЕ СКАЗКИ
Сказки сказывались,
как вспоминают старые люди, в редкие
часы досуга - в темное время вечерами,
на рыбных промыслах или лесозаготовках.
В ожидании, например, хода сельди на
рыбацких становищах Поморья собирались
рыбаки из разных деревень. И тогда
не было конца сказкам и разным
историям. Хороший сказочник ценился,
как и хороший работник. Ведь сказка
помогала коротать досуг, поддерживала
доброе настроение.
«Рассказывали
и слушали сказки не торопясь,
обстоятельно и степенно. Престиж
сказочника был высок, умение
или тем более мастерство сказывать
ценилось, сказки никогда здесь не считались
пустячком, детской забавой, их знали и
рассказывали самые степенные люди» -
пишет известный советский фольклорист
К.В.Чистов. Поэтому хороший сказочник
получал и в рыбацкой, и в плотницкой, и
в лесозаготовительной артелях пай наравне
с работниками.
«Если бы
ты к нам пришел, Трофим Григорьевич,
- просили рыбаки Рябинина, - мы
бы на тебя работали: лишь бы
ты нам сказывал, а мы тебя
все бы слушали», - писал П.Н.
Рыбников об авторитете Е.Г.
Рябинина как сказителя.
Старый помор
из деревни Шуерецкое вспоминает:
«На море как соберутся в
избушке, так чего только не
наскажут. Вот как там сказки
говорили, так ой, ой, ой... Батюшки!..
Какие страшные... Всю ночь проговорят!
Большие-то сказки, так они хороши,
я любил их слушать... Теперь-то
никого не боимся, ни бога, ни
черта».
Рассказывали
сказки и на посиделках. «Как
осенями да зимами придут суседи
да все кругом меня соберутся
и слушают, а я им рассказываю»,-
вспоминает сказительница из
Колежмы А. Т. Сопунова.
Сказки слушали
даже на море, когда ехали под
парусами. «Моя мама была гребцом,
на веслах возила людей на
Соловки, на богомолье туда
ездили. Чего только не наскажут,
пока едут таку долину»,- рассказывала
А. И. Суслонова из Сумского
Посада.
Сказка не
считалась пустячком еще и
потому, что была добрым наставником
в жизни. Она напоминала, что
надо ценить такие человеческие
качества, как почитание старших-
отца с матерью в первую
очередь, трудолюбие, честность,
бескорыстную помощь, девическую
честь, мужское благородство и
силу, надежность. Она осуждала жадность,
леность, предательство, неумение
работать, обман и вероломство.
Сказка была
прекрасной формой выражения
социального протеста народа
против жестокой действительности
- социального и экономического
неравенства, несправедливости и
жестокости властей. Здесь мы
находим и активные бунтарские
начала и утверждение человеческого
достоинства социально обездоленного
героя. Сказка наделяет представителей
власти и самого царя самыми
отрицательными характеристиками:
они трусливы, вероломны, глупы,
жестоки, не умеют работать. Сказка
не только обличает, в ней живет
идея справедливости, возмездия,
мечта о демократическом обществе.
Не проходит
сказка и мимо тех, кто именем
бога защищает власть эксплуататоров.
Ученые особо выделяют антипоповские
сказки, в которых отношение к
духовенству и религии выражается
не только текстом, но и репликами
исполнителей. В последнее время
делаются попытки, даже в некоторых
кругах интеллигенции, создать
красивый миф о православной
Руси, о религиозности русского
народа. Сказка же характеризует
народное мировоззрение как стихийно-материалистическое,
антиклерикальное.
Карельский
фольклорист Е. М. Неёлов отмечает,
что в сказке просто и ясно
выражены основные положения
народной философии и что только
«по причине предельной простоты
и ясности мы их не замечаем...
А стоит на мгновение остановиться,
вдуматься в знакомый с детства
хрестоматийный текст, как в
нем откроются глубины серьезного
смысла. Например, в сказке о репке можно
найти блестящую иллюстрацию к одному
из основных законов диалектики - закону
перехода количественных изменений в
качественные. Сказка учит диалектически
мыслить, считает Е. М. Неёлов, что очень
важно для понимания специфики народного
сознания. Стихийную диалектику фольклора
Карелии отмечают и другие исследователи.