Данте Алигьери «Божественная комедия»

     И все, кто здесь, и рядом, и вдали,

     Виновны были в распрях и раздорах.

     Среди живых, и вот их рассекли.

     («Ад», песнь XXVIII)

     Но  выступая против церковных расколов, обрекая на адские муки еретиков, Данте еще более беспощадно судил и господствующую римско-католическую церковь. Разоблачение папства стало одной из ведущих тем «Божественной комедии». В ней нашел отражение всенародный протест против антинациональной политики папской власти, ненависть народа к паразитизму и стяжательству католического духовенства.

     Пап и кардиналов Данте поместил в  ад, среди лихоимцев, обманщиков, изменников. В Дантовых обличениях папства рождались традиции антиклерикальной сатиры эпохи Возрождения, которая станет разящим оружием гуманистов в борьбе против авторитета католической церкви. Недаром церковная цензура то и дело подвергала запрету отдельные части «Божественной комедии», и по сей день многие ее стихи вызывают ярость Ватикана.

     Свое  «видение» загробных сфер Данте  строил, черпая образы, краски, звучания из мира живой природы. В обитель  мертвых поэт принес свое восприятие жизни как вечного, неумного движения, океана звуков и красок. Жизнь врывается  в адскую бездну вихревым потоком, оглушает гулом, криками, всплесками ярости, отчаяния, боли. Все здесь гудит, несется, клокочет. Воет адский вихрь, кружа в густом мраке души сладострастников (2-й  круг ада). Вечно мчатся, не смея и  на миг остановиться, «ничтожные»  в преддверии ада. Бегут по адскому  кругу насильники с такой быстротой, что «ноги их кажутся крылами».

     Но  есть в глубинах адской бездны страшная обитель тишины. Там вечный мрак и неподвижность смерти. То круг изменников, предателей. Страна жгучего  холода. Вечная мерзлота, где мертвым  зеркалом блещет ледяное озеро Коцит, зажав в своей остекленевшей глади вмерзшие тела.

     Всю безмерность своего презрения к  предательству, к измене, излил поэт в картине этой страшной казни  — казни холодом, мраком, мертвой  пустыней. Он собрал здесь все разновидности  позорного порока. Предатели родины, предатели родных, близких, друзей, предавшие тех, кто им доверился... Холодные души, мертвые еще при  жизни. Им нет пощады, нет облегчения, им даже не дано выплакать свою муку, потому что их слезы

     ...с самого начала,

     В подбровной накопляясь глубине,

     Твердеют, как хрустальные забрала.

     («Ад», песнь XXXIII)

     Но  муки предателей не трогают поэта. Зато какие вдохновенные, какие гордые слова находит Данте, чтобы воспеть красоту и величие гражданского подвига! В 10-й песне «Ада» он создал героический образ флорентийского патриота — Фаринаты дельи Уберти, человека, чья преданность родине возвысила его над политической враждой и личными мстительными чувствами. Фарината был вождем гибеллинов. Когда в исторической битве при Монтаперти его партия одержала победу над гвельфами и гибеллинские вожди постановили разрушить Флоренцию — оплот гвельфизма, Фарината поклялся уничтожить каждого, кто посягнет на его родной город, и его мужество спасло Флоренцию.

     Фарината  осужден на казнь в раскаленной  могиле, как еретик. Но огненная мука не выжгла из памяти патриота образ  родины. Заслышав звуки флорентийской  речи, подымается он из пламени — могучий, величавый — навстречу Данте, чтобы расспросить поэта о судьбе родного города. С гордостью вспоминает старый воин свой подвиг:

     ...я был один, когда решали

     Флоренцию стереть с лица земли?

     Я спас ее при поднятом забрале.

     («Ад», песнь X)

     Той же светлой и вдохновенной кистью написан в поэме портрет Катона Уттического — римского патриота, отдавшего жизнь за республику. «Чистым духом», «величавой тенью» называет Данте благородного римлянина:

     Его лицо так ярко украшалось

     Священным светом четырех светил,

     Что это блещет солнце — мне казалось.

     («Чистилище»,  песнь I)

     Поэт  хочет, чтобы все знали, к чему он стремится в политике. Упорно, настойчиво ведет он читателя к мысли: только политическое единство может  спасти Италию. Этой идее служит весь художественный строй поэмы, вся мощь ее реалистических образов, все ее сложные символы  и аллегории, несущие, наряду с философским, также и глубокий политический смысл.

     Народная  основа политических исканий поэта  полностью раскрывается в песнях «Рая», где под покровом христианской аллегории нашла воплощение мечта  народа об идеальном, справедливом обществе, характерная для социально-мистических  учений того времени,

     В XV песне «Рая», изображая свою встречу с предком своим Каччагвидой, поэт вложил в уста старому рыцарю прославление былой патриархальной Флоренции:

     Флоренция, меж древних стен, бессменно

     Ей  подающих время терц и нон.

     Жила  спокойно, скромно и смиренно...

     Такой прекрасный, мирный быт граждан,

     В гражданственном живущих единенье,

     Такой приют отрадный был мне дан...

     («Рай»,  песнь XV)

     В этой картине «гражданственного  единенья», мирной, счастливой жизни  былых патриархальных нравов отражена мечта народа о жизни без политических распрей, без войн, без губительной  власти золота.

     Средневековые философы-моралисты писали свои произведения в аскетическом отрицании мира, в  ожидании потустороннего бытия. Они  звали к покаянию и очищению от греха во имя счастья вечной, загробной  жизни. Грех объявлялся ими изначальным  свойством человеческой природы, неизбежным спутником земного пути, следствием грехопадения первых людей и проклятия  их богом.

     Моральный пафос «Божественной комедии» в  ином. Поэт зовет к моральному очищению во имя достойной жизни на земле. Трактуя вопросы морали и этики, он перемещает центр тяжести на их социальное содержание.

     Нетрудно  заметить, что наиболее суровому осуждению  подлежат у Данте не плотские грехи, которые церковь в своей ненависти  к телесной природе человека осуждала так беспощадно, а пороки общественные: насилие, алчность, предательство, ложь. Они наказуются в самых мрачных низинах Дантова ада.

     «Матерью  нечестья и позора» называет Данте  жадность. Жадность несет жестокие социальные бедствия: вечные распри, политическую анархию, кровопролитные войны. Поэт клеймит служителей жадности, изыскивает им изощрённые пытки. Отразив в обличениях «жадности» протест нищего, обездоленного люда против стяжательства сильных мира, Данте заглянул в глубь этого порока и увидел в нем знамение своей эпохи.

     Люди  не всегда были рабами жадности, она  — бог нового времени, ее породило растущее богатство, жажда обладания  им. Она царит в папском дворце, свила себе гнездо в городских  республиках, поселилась в феодальных замках. Образ тощей волчицы с  раскаленным взором — символ жадности — появляется в «Божественной  комедии» с первых ее строк и зловещим призраком проходит по всей поэме. На заре нового общества Данте с поразительной  прозорливостью различил зло, идущее об руку с буржуазным прогрессом. Гневные  слова поэта звучали грозным  предостережением грядущему миру буржуазного  стяжательства.

     Дантова концепция морали была смелым шагом  на пути формирования нового мировоззрения. В XVI песне «Чистилища» в разговоре с тенью «ломбардца Марко» поэт не побоялся дать открытый бой церковной догматике. В чем причина современного упадка нравов, вопрошает он тень Марко.Отчего:

     теперь  уже никто.

       Добра не носит даже и личину:

     Зло и внутри, и сверху разлито

     («Чистилище»,  песнь XVI)

     Что виной тому: гнев небес или изначальная греховность человеческой природы?

     И Марко дает поразительный ответ. Нет, причина не в божественной воле и не в изначальной порочности человека, Человек — отнюдь не сосуд греха: он способен к нравственному совершенствованию, ибо обладает разумом и свободной волей. Причина упадка нравов — в политическом упадке Италии?

     ...дурное управленье

     Виной тому, что мир такой плохой,

       А не природы вашей извращенье.

     («Чистилище»,  песнь XVI)

     Рассуждения Данте откровенно тенденциозны. Они  обращены против папства, претендующего  на светскую власть, и прославляют  былое величие Рима, Римскую империю, «давшую миру наилучший строй». Противопоставление римского прошлого и современности  дано резко. Краски сгущены. Но тем отчетливее основная мысль: моральное состояние  общества определяется политическими  и социальными причинами

     По  широте охвата действительности, глубине  и силе изображения национальной жизни поэма Данте — грандиозный эпос итальянского народа. Недаром Белинский назвал флорентийского поэта «Гомером средневековья», а его поэму «Илиадой средних веков». Но «средневековая Илиада» далека от спокойной объективности классического эпоса — в ней бьет мощная лирическая струя. Автор «Комедии» повествует о личном, пережитом, выстраданном. Его образ всегда на переднем плане, образ гордого, страстного, мятежного человека, с его многообразным миром чувств: любовью, ненавистью, скорбью, гневом, состраданием.

     В «Божественной комедии» поэт «Новой жизни» — первой лирической исповеди в европейской литературе — продолжает рассказ о себе. Но теперь исповедь пишет человек, познавший «позор и славу смертных дел», горькие  утраты, унижения бездомного скитальчества. Испытания и годы высекли новые  черты на его лице, и оно стало  строгим, суровым, величавым.

     С высоким мужеством и искренностью ведет поэт рассказ о себе. Поставив себя судьей человеческих дел, он не отделяет себя от грешного мира. Недаром у  входа в чистилище ангел наносит  огненным мечом на его челе семь раз латинскую букву «Р» в знак того, что поэт повинен во всех семи смертных грехах, и эти знаки постепенно исчезают один за другим по мере того, как поэт проходит по кругам чистилища. А как беспощадно обличает он свои пороки перед Беатриче! Он не скрывает ни одной своей человеческой слабости.

     Такая беспощадность к себе, такое мужество саморазоблачения потрясут человечество еще раз — много веков спустя — в творениях Льва Толстого. И подобно гениальному русскому писателю итальянский поэт останется  жить в памяти потомков воплощением  нравственной силы, неподкупной совести  и справедливости.

     Данте жаждет правды, «живой правды», социальной, человеческой, личной. Жаждет в мире, опозоренном ложью, оскверненном злобой и постыдными преступлениями. И, вырываясь  героическим усилием из средневековой  почвы, он ищет эту правду не в «божественном  промысле», не в откровения веры, а  в человеке.

     Суждения  Данте о человеке свободны от нетерпимости, догматизма, односторонности схоластического  мышления. Поэт шел не от догмы, а  от жизни, и человек у него не абстракция, не схема, как то было у средневековых  писателей, а живая личность, сложная  и противоречивая. Его грешник  может в то же время быть праведником. В «Божественной комедии» немало таких «праведных грешников», и это  — самые живые, самые человечные образы поэмы. Они воплотили широкий, истинно гуманный взгляд на людей  — взгляд поэта, кому дорого все  человеческое, кто умеет восхищаться  силой и свободой личности, пытливостью  человеческого ума, кому понятны  и жажда земной радости и муки земной любви.