Принцип состязательности сторон

    4) понятие «состязательных принципов» позволяет воплощать в жизнь нормы европейского права в области прав человека (т.е. уголовно-процессуальные нормы, содержащиеся в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., дополнительных протоколах к ней, решениях Европейского суда по правам человека). В указанной конвенции и других международно-правовых документах правовые предписания содержатся в виде общих, неконкретизированных положений, близких к принципам. Это обстоятельство не позволяет применять такие нормы напрямую, но в то же время дает возможность странам с различными процессуальными системами адаптировать свои законодательства к наиболее общим международно-правовым процессуальным требованиям. Кроме того, в международных нормативных документах обычно не упоминаются термины «состязательность», «принцип состязательности», однако излагаются такие требования к гарантиям прав личности, которые мы обычно связываем именно с состязательной формой процесса¹⁸.

    Важно отметить, что основные процессуальные положения, близкие к принципам, излагаются в указанных документах применительно ко всем стадиям судопроизводства, поскольку по этому поводу не сделано специальных оговорок. Интересно отметить, что термин «состязательность» используется в ряде решений Европейского суда по правам человека, где дается толкование ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод¹⁹. По мнению Суда, требования ст.6 Конвенции призваны обеспечить «состязательный характер процесса»²⁰. Отметим, что термин «принцип состязательности» в судебных решениях обычно не употребляется; систематическое же толкование различных судебных решений может привести к выводу, что «состязательность» скорее понимается как способ построения уголовного судопроизводства в целом, т.е. как состязательный тип (форма) процесса. Конкретные же принципы судопроизводства, вытекающие из его состязательного построения (формы), фактически закреплены в Европейской конвенции (например, ст.ст. 5, 6), дополнительных протоколах к ней (например, ст.ст. 2, 3, 4 Протокола № 7 от 22.11.1984); тот факт, что указанные правовые положения сформулированы не как принципы процесса в традиционном российском понимании, а как система гарантий прав личности, на наш взгляд, не меняет их основополагающего значения, система же уголовного процесса, действующая на основе таких положений, вполне может быть квалифицирована как состязательная.

    5) Понятие «принцип состязательности» практически не используется в зарубежной науке. Так, в американской литературе при анализе современных процессуальных систем выделяют лишь «состязательную» и «инквизиционную» системы построения процесса либо используют термины «состязательный и инквизиционный подход к расследованию и разрешению уголовных дел». Принцип состязательности не упоминается и при характеристике, например, таких систем, считающихся у нас «смешанными», как системы уголовного судопроизводства Нидерландов²¹ и ФРГ²².

    Выводы. Таким образом, учитывая вышеизложенные обстоятельства, представляется целесообразным использовать понятие «состязательности» только применительно к способу организации системы уголовного судопроизводства и рассматривать в качестве состязательных начала, положенные в основу такой системы, исключив употребление термина «принцип состязательности» как некорректного. Такой подход позволит решить вопрос о месте состязательности в уголовном судопроизводстве, т.к. отдельные состязательные начала (принципы) можно попытаться встроить в досудебные стадии процесса, сконструировав на основе этих принципов отдельные институты или процедуры досудебного производства. 
 

     Глава II. Состязательность в российском уголовном процессе 

    §1. Соотношение функций обвинения и защиты 

    Понятия обвинения и защиты относятся  к числу базовых, фиксирующих  знания об основных свойствах и связях (закономерностях) уголовного процесса. В понятийном аппарате науки они имеют значение процессуальных категорий.

    Внутренние, неразрывные связи между категориями  «обвинение» и «защита» образуют закон, суть которого можно выразить в следующих равнозначных суждениях: обвинение предполагает защиту; защита возникает только с появлением обвинения; нет защиты, если нет обвинения. Важнейшее методологическое положение заключается в том, что защита вырастает не из обвинения, а появляется в связи и одновременно с ним. Обвинение и защита вырастают из единого основания, являются следствием различной интерпретации одних и тех же обстоятельств уголовного дела и имеющихся доказательств, что обусловливает противоположные позиции соответствующих участников судопроизводства, вследствие чего отношения между ними имеют характер противостояния и противодействия²³. Обвинение стремится утвердить версию происшедшего, доказать несостоятельность позиции защиты, опровергнуть ее аргументы. Защита, со своей стороны, добивается исключения пунктов обвинения, как не получивших подтверждения, либо снятия обвинения в целом, как необоснованного. Не в последнюю очередь благодаря усилиям защиты, прокуроры вынуждены были отказаться от обвинения подсудимых во второй половине 2002 года по 2139 уголовным делам, в 2003 году - полностью по 1167 делам и частично, по наиболее тяжкому обвинению, - по 4000 дел²⁴.

    Противодействие обвинению со стороны защиты, если при этом она избирает допустимые законом, а равно иные, не запрещенные  им, средства и способы борьбы за интересы обвиняемого (подсудимого), не только правомерно, но также объективно закономерно. Закономерные связи между обвинением и защитой проявляют себя различным образом в зависимости от типа уголовного процесса.

    В своем противодействии обвинению  с его широкими полномочиями и мощным ресурсом власти защита не располагает возможностями, достаточными для того, чтобы воздействовать на обвинение с целью удержания от попыток использовать так называемый обвинительный уклон в качестве единственного и акцентированного метода расследования.

    Анализ  ч. 2 ст. 29 УПК показывает, что ресурс судебной власти используется только для целей уголовного преследования  и собирания обвинительных доказательств (оправдательные доказательства, как  правило, не прячут, а представляют следователю добровольно).

    Применение  избыточного принуждения может  быть результатом следственных ошибок, преднамеренного нарушения закона и т.д. Избыточное принуждение вследствие нарушения закона, являясь подчас способом подавления воли обвиняемого  с неблаговидной целью добиться его заданного поведения, получения признания им своей вины, представляет наибольшую опасность как для человека, его прав и свобод, так и для правосудия.

    В завершение расследования следователь  составляет обвинительное заключение, которое не только определяет пределы судебного разбирательства (ст. 252 УПК), но, кроме того, является основой приговора или иного судебного решения. В случае, если обвинительное заключение составлено с нарушением требований УПК, что исключает для суда возможность постановления на его основе приговора (иного судебного решения), судья возвращает уголовное дело прокурору (п. 1 ч. 1 ст. 237). Обвинительное заключение, исходящее от органов несудебной власти, стало актом, предопределяющим постановление судом обвинительного приговора. Органы уголовного преследования получили дополнительные возможности реализовать через суды заданные им программы «борьбы с преступностью», в том числе с отдельными лицами, обвиняемыми в неординарных общественно опасных деяниях.

    Копия обвинительного заключения хотя и вручается обвиняемому, а также его защитнику, если они ходатайствуют об этом (ч. 2 ст. 222 УПК), однако ни тот, ни другой не наделен правом подавать на данное заключение возражения, в которых излагалось бы иное, противоположное концепции обвинения, видение проблемы причастности подсудимого к инкриминируемому деянию. Вместе с тем УПК наделяет, в частности, осужденного, оправданного, их защитников правом приносить на кассационные жалобу или представление свои возражения в письменном виде (ч. 1 ст. 358). Обвиняемому и его защитнику должно принадлежать также право подавать в суд возражения в качестве альтернативы обвинительному заключению (акту).

    Осознание следователем того факта, что защита может представить возражения на обвинительное заключение, подлежащие публичному оглашению в самом начале судебного следствия, объективно должно способствовать тому, что следователь будет более внимательным и ответственным при подведении итогов расследования и составлении обвинительного заключения. Что касается защиты, то она может стать более организованной, действовать по программе (в соответствии с возражениями) и быть не связанной репликами и оценочными суждениями обвинителя, сделанными экспромтом и под влиянием эмоций²⁵.

    Суд по-прежнему, как представляется, – одно из звеньев в системе так называемой уголовной юстиции, включающей в себя также органы уголовного преследования, органы прокуратуры, структуры, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность. В этой системе возможности суда дезавуировать в необходимых случаях заключение следственных органов и прокуратуры по уголовному делу еще более ограничены, в частности, в силу упразднения института возвращения дела для дополнительного расследования. Прекращение уголовного дела, должно способствовать повышению качества предварительного следствия, соблюдению прав и свобод личности в уголовном процессе, обеспечению законности при производстве по уголовному делу. Эти предложения соответствуют установлениям Конституции РФ о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2), а также о недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50), и т.д.

    Произведя рецепцию методологически верного  положения УПК РСФСР (ч. 2 ст. 301), УПК  соответственно установил, что «приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании» (ч. 3 ст. 240), а следовательно, и на доказательствах, представленных стороной защиты (ч. 2 ст. 274). Однако данная норма полностью противоречит положению о том, что суд постановляет приговор на основе обвинительного заключения, то есть на обвинительных доказательствах. Просматривается стремление законодателя не допустить «произвола» суда по отношению к позиции силовых структур, выраженной в обвинительном заключении. Представляется, что это одна из главных причин, почему количество оправданных судами подсудимых в наше время, как и в прошлом, является весьма незначительным (в 2003 году оправдано лиц 1,2 процента; в первой половине 2004 года также 1,2 процента)²⁶.

    Использование обвиняемым отдельных из принадлежащих ему прав в ряде случаев может обернуться против его законных интересов. Не может не вызывать недоумения, например, следующее положение из Кодекса: при согласии обвиняемого дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу (п. 3 ч. 4 ст. 47).

    В уголовном процессе его непрофессиональные участники должны предупреждаться  об их ответственности за неисполнение процессуальных обязанностей, за совершение деяний преступного характера (например, заведомо ложный донос, заведомо ложные показания, разглашение данных предварительного расследования) и т.д.

    Право обвиняемого представлять доказательства (п. 4 ч. 4 ст. 47 УПК) изначально ущербно и недостаточно. Оно не специфично для обвиняемого и принадлежит всем иным участникам процесса со стороны обвинения и стороны защиты (ч. 2 ст. 86 УПК). УПК РСФСР шел еще дальше и наделял таким правом любых других граждан, а также учреждения, предприятия и организации (ч. 2 ст. 70). Обвиняемый, в отличие от иных участников производства по уголовному делу, нуждается не только в праве представлять доказательства, но и в праве на то, чтобы эти доказательства были приобщены к материалам дела. Именно в этом заключается главная составляющая содержания его права собирать и представлять письменные документы и предметы «для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств» (ч. 2 ст. 86 УПК). Вещественными доказательствами, например, признаются и приобщаются к материалам дела только те предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств дела (п. 3 ч. 1 ст. 81 УПК). Вопрос, могут ли они иметь значение для установления обстоятельств дела, решает не обвиняемый (его защитник), представивший их в качестве оправдательных доказательств, а следователь. Прямое указание на этот счет содержится в ч. 1 ст. 84 УПК: иные документы (кроме протоколов следственных действий и судебного заседания) допускаются в качестве доказательств, если содержащиеся в них сведения имеют значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию.

    Согласно  п. 10 ч. 4 ст. 47 УПК обвиняемый вправе участвовать с разрешения следователя  в следственных действиях, производимых по его ходатайству или ходатайству его защитника. Однако в данной норме в действительности речь идет не о праве обвиняемого участвовать в производимых следователем действиях, а о праве ходатайствовать об этом. Удовлетворить данное ходатайство или отказать в его удовлетворении - это полномочие следователя.

    По  закону обвиняемый и его защитник вправе заявлять ходатайства об установлении только таких обстоятельств, которые  имеют значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов  обвиняемого (ч. 1 ст. 119 УПК). Им не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного дела (ч. 2 ст. 159 УПК). Таким образом, следователь может оставить ходатайство обвиняемого, как и любую другую инициативу защиты, без удовлетворения, если найдет, что действие, о производстве которого заявлено ходатайство, не имеет значения для установления обстоятельств дела. Только следователь решает, какие обстоятельства имеют значение для дела.