История уголовного процесса в СССР в 20-30-х

Вариант 23

Оглавление

1. Основные изменения  в уголовно-процессуальном праве  во второй 

половине 20-х и 30-х годах XX века ………………………………..……. 1

2. Задача ……………………………………………………………………. 18

Список использованной литературы …………………………………….. 19

1. Основные изменения  в уголовно-процессуальном праве  во второй половине 20-х и 30-х годах XX века

Как известно, на рубеже 1920-х  гг. органы ГПУ-ОГПУ имели немалые  внесудебные полномочия. Затем, в  период НЭПа, эти полномочия были некоторым образом урезаны. Однако после отказа от НЭПа органам госбезопасности вновь стали возвращать внесудебные полномочия, но уже на иной организационно-правовой основе. Так, в 1927 году Президиум ЦИК СССР принял несколько Постановлений, расширяющих полномочия ОГПУ. Одним из них, 4 апреля, судебной коллегией ОГПУ было предоставлено право рассматривать дела о диверсиях, взрывах, поджогах, порче машин. Причем предписывалось применять уголовное наказание к обвиняемым, действовавшим «как со злым умыслом, так и без иного», и выносить в отношении виновных приговоры вплоть до высшей меры наказания. 9 июня 1927 года Президиум ЦИК предоставил ОГПУ право рассмотрения во внесудебном порядке дел на бывших белогвардейцев, шпионов и бандитов. Районы действия банд объявлялись на особом положении, туда направлялись особоуполномоченные ЦИК СССР, которые совместно с прокуратурой соответствующей республики создавали тройки для рассмотрения дел на бандитов. Кроме того, в список лиц, подпадавших под внесудебные репрессии ОГПУ, вошли «халатно относящиеся к секретным документам» и социально опасные элементы (имевшие три и более судимости). К последним внесудебное наказание могло применяться независимо от совершения конкретного правонарушения¹.

В 1928–1929 годы внесудебные  полномочия органов государственной  безопасности продолжают расширяться. Так, в феврале 1928 года Президиум ЦИК СССР предоставил ОГПУ право на запрещение проживания в некоторых местностях лицам, отбывшим ссылку или заключение в концлагере. В июне следующего года Президиум ЦИК СССР по ходатайству прокуратуры разрешил ОГПУ отправлять в ссылку «особо злостных преступников и неисправимых рецидивистов» по отбытии ими срока лишения свободы. Внесудебные репрессии осуществляли Особое Совещание ОГПУ и коллегия ОГПУ. Особые Совещания создавались и при ГПУ союзных республик. В Особое Совещание и коллегию ОГПУ дела попадали после предварительного их рассмотрения и принятия соответствующего решения на тройках, образованных при отделах ОГПУ. Так, на 19 октября 1929 года при ОГПУ функционировало восемь троек: контрразведывательного отдела, специального отдела, оперативного отдела, секретного отдела, транспортного отдела, экономического управления Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ. Кроме того, была тройка, рассматривающая дела сотрудников ОГПУ и лиц, окончивших срок лагеря, ссылки и т.д. Часто бывало, что одно и то же дело слушалось в двух тройках и принимались два постановления, друг другу противоречащие. Такая процедура внесудебных репрессий не устраивала руководство ОГПУ. В докладной записке Ягоды отмечалось, что на 19 октября 1929 года за ОГПУ числилось 6 тыс. человек, дела которых следствием завершены и ждут своего разрешения через коллегию или Особое Совещание. «Эта масса заключенных, – подчеркивает зам. председателя ОГПУ, – создает тяжелое положение на местах. Перегрузка тюрем... достигает невиданной до сих пор высоты». Ягода предложил реорганизовывать органы внесудебной репрессии ОГПУ, чтобы ликвидировать перегрузку тюрем путем быстрейшего «разрешения дел на тройках». Причем на ликвидирование незаконченных дел отводилось 20 дней (путем «ударной работы» – отмечалось в докладной записке).

Через 10 дней после предложения  Ягоды система внесудебной репрессии ОГПУ подверглась перестройке. Вместо восьми распущенных троек были созданы три: тройка под председательством помощника начальника секретно-оперативного управления Артузова рассматривала дела секретного, контрразведывательного, транспортного, иностранного отделов и Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ; дела экономического управления передавались тройке под руководством начальника ЭКУ Прокофьева; все остальные дела рассматривала тройка под председательством особоуполномоченного коллегии ОГПУ Фельдмана. Новые тройки рассматривали дела без направления их в коллегию ОГПУ и Особое Совещание. И только лишь крупные дела и дела политического значения направлялись в эти органы¹.

Деятельность особых совещаний и троек в рассматриваемый период наглядно характеризует особенности развития государственного репрессивного механизма в советском государстве. Власть предельно упрощала себе задачу, используя для изоляции и нейтрализации политически неблагонадежных и опасных для себя лиц способ, заключающийся в предоставлении органам исполнительной власти функций, которые должен был выполнять только суд. Отход от общепризнанных уголовно-процессуальных принципов при реализации уголовных репрессий показывает также отсутствие института разделения властей, а если брать шире, то в целом гражданского общества. В этих условиях уголовный процесс во многом превращался в фикцию, поскольку подвергаемые государственному принуждению в административном порядке лица не имели элементарных уголовно - процессуальных прав. При этом законы, которые принимались в те годы, на словах усиливали демократический характер судопроизводства, правда, на деле все это нарушалось на каждом шагу.

Так, Конституция СССР 1936 г. и Закон о судопроизводстве 1938 г. демократизировали уголовный процесс, утвердив гласность судопроизводства, независимость судей и подчинение их только закону, обеспечение обвиняемому права на защиту, участие в составе суда народных заседателей, ведение судопроизводства на языке союзной, автономной республики или автономной области.

В соответствии с Законом "О судоустройстве союзных и автономных республик" от 16 августа 1938 г. была конкретизирована система судебных органов:

- Верховный Суд СССР, Верховные Суды союзных республик;

- краевые и областные суды;

- суды автономных республик и автономных областей;

- окружные суды;

- специальные суды СССР, создаваемые по Постановлению Верховного Совета СССР;

- народные суды.

Вышестоящие суды выполняли  функции кассационных инстанций  в отношении нижестоящих. В сравнении с предшествующим судебным законодательством низовое звено - народные суды были несколько демократизированы и избирались населением. Вышестоящие суды избирались соответствующими Советами и естественно не могли быть от них независимыми.

В ведении народных судов  находились уголовные дела, не имеющие  политической окраски и гражданские дела по искам физических лиц. Краевые, областные, окружные суды, суды автономных республик и областей рассматривали дела о контрреволюционных преступлениях, об опасных преступлениях против порядка управления и хищениях социалистической собственности. Эти суды рассматривали гражданские дела по искам юридических лиц и организаций. Контроль за деятельностью судов республики осуществлял Верховный Суд республики.

Кроме того, действовали  специальные суды:

- военные трибуналы;

- линейные суды (железнодорожного и водного транспорта).

До 1938 г. Верховный Суд  СССР, кроме функций надзора за судами в масштабах Союза, выполнял еще и функции конституционного суда. С 1938 г. он стал высшим судебным органом  СССР, осуществляя контроль за судопроизводством. Функции конституционного суда у него отпали.

В конце 20-начале 30-х годов, по мере роста репрессивного характера  власти (коллективизация, раскулачивание, дела вредителей), выявилась тенденция: суды не справлялись с нарастающим количеством дел.

Выход был найден в назначении уголовного наказания в упрощенном порядке несудебными органами - "двойками", "тройками", особыми совещаниями.

Особое Совещание  при НКВД СССР было создано постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 года после упразднения Судебной коллегии ОГПУ и существовало до 1 сентября 1953 года. В период Большого Террора ОСО играло вспомогательную роль: давало лагерные сроки, иногда — приговоривало к ссылке или высылке («минус»). Максимальный срок ссылки или заключения, который могло присудить ОСО — сначала 5, а с апреля 1937 года — до 8 лет. Приговаривать к большим срокам и к расстрелу ОСО в этот период права не имело.

За первую половину 1934 года было осуждено Коллегией ОГПУ 21.234 человека. За вторую половину 1934 года было осуждено 1 057 человек; в 1935 году — 33.823 человека и тройками УНКВД, созданными в мае 1935 года, — 122 726 человек. В 1936 году Особое совещание рассмотрело дела на 21.222 человека, в тот же период тройки рассмотрели дела на 148.411 человек.

Постановлением СНК и  ВКП(б) от 17 ноября 1938 года в Особое совещание было разрешено передавать только дела, которые не могли рассматриваться гласно по оперативным соображениям, но на практике поток дел, передаваемых в ОСО, постоянно рос. В середине 1939 года, согласно докладу Вышинского Политбюро, на каждом совещании ОСО рассматривалось от 200 до 300 дел, что ставило под большое сомнение объективность рассмотрения.

В конце 1940 года ОСО получило право применять ещё одну меру наказания — конфискацию неправомерно нажитого имущества и имущества, используемого в преступных целях.

В 1934 году был создан еще один несудебный орган - комиссия СССР и Прокурора СССР по следственным делам ("двойка").

Особая тройка при управлении НКВД — орган внесудебного уголовного преследования, действовавший в СССР в 1935—1938 годах на уровне края или области. Тройка состояла из начальника областного управления НКВД, секретаря обкома и прокурора области.

Решения выносились тройкой  заочно — по материалам дел, представляемым органами НКВД, а в некоторых случаях и при отсутствии каких-либо материалов — по представляемым спискам арестованных (например, из Игарки в Красноярск списки на утверждение «тройки» представлялись по телеграфу). Процедура рассмотрения дел была свободной, протоколов не велось. Характерным признаком дел, рассматриваемых «тройками», было минимальное количество документов, на основании которых выносилось решение о применении репрессии. В картонной обложке с типографскими надписями «Совершенно секретно. Хранить вечно» обычно подшиты: донос минимум 3 штуки от 3 разных людей, постановление об аресте, единый протокол обыска и ареста, один или два протокола допроса арестованного. Следом в форме таблички из трех ячеек на пол-листа идет решение «тройки». Права приговаривать к смертной казни тройки не имели, максимальный срок приговора составлял 8 лет. Решение «тройки» обжалованию не подлежало и, как правило. Заключительным документом в деле являлся акт о приведении приговора в исполнение.

Приказ Г.Г. Ягоды от 27 мая 1935 г. № 00192 "Об уголовных и деклассированных элементах и о злостных нарушителях положения о паспортах". предписывал образовать при местных управлениях НКВД "тройки" в составе начальника УНКВД, начальника управления милиции и руководителя отдела НКВД, представившего дело на рассмотрение "тройки". Это были так называемые "милицейские тройки", рассматривавшие дела на уголовных преступников. Их внесудебные полномочия ограничивались правом ссылать, высылать и заключать в лагерь на срок до пяти лет лиц, обвиняемых в уголовных преступлениях. Приказ предписывал: "Изъятие уголовного и деклассированного элемента проводить повседневно и основательно, но без лишней торопливости, внимательно изучая все обстоятельства каждого рассматриваемого дела".В 1935 г., по решениям таких "троек", было осуждено 122 726 человек, в основном в это число вошли воры, хулиганы, рецидивисты и т.д.

Решением Политбюро  ЦК ВКП(б) № П65/116 от 17 ноября 1938 года судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции были ликвидированы. Дела передавались на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР.

1 декабря 1934 г., в день убийства члена Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ЦИК СССР, первого секретаря Ленинградской партийной организации С.М. Кирова, через Президиум ЦИК СССР путем опроса его членов были проведены два нормативных акта. Постановление "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов" предписывало: следственным властям – вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком, судебным органам – не задерживать исполнение приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению; органам НКВД – приводить в исполнение приговоры о расстреле немедленно по вынесении судебных приговоров.

Второй документ гласил: "Внести следующие изменения в  действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел  о террористических организациях и  террористических актах против работников советской власти:

1. Следствие по этим  делам заканчивать в срок не  более десяти дней.

2. Обвинительное заключение  вручать обвиняемым за одни  сутки до рассмотрения дела  в суде.

3. Дела слушать без  участия сторон.

4. Кассационного обжалования,  как и подачи ходатайств о  помиловании, не допускать. 

5. Приговор к высшей  мере наказания приводить в  исполнение немедленно по вынесении приговора".

Автором текста нового закона был лично Ягода, редактором –  Сталин. Уголовный процесс принимал открыто инквизиторский характер.

8 декабря 1934 года Прокурор Союза ССР И.А. Акулов и Председатель Верховного суда СССР А.Н. Винокуров подписали директиву, в которой давался перечень должностных лиц, покушение на жизнь и здоровье которых необходимо было квалифицировать как террористический акт (по статьям 58-8 и 58-11 УК РСФСР). Эта директива придавала обратную силу закону от 1 декабря 1934 г.  Следует иметь в виду, что под террористическим актом советская юриспруденция понимала не только "покушение на жизнь и здоровье". В соответствии со специальной директивой НКЮ СССР от 15 апреля 1938 г. полагалось квалифицировать как террор и такие дела, в которых содержались "одобрения террористических актов, а также высказывания террористических намерений в отношении руководителей Партии и советского Правительства"¹.

По постановлению ЦИК СССР от 10 июля 1934 г., дела о государственных преступлениях, расследуемых НКВД и его местными органами, подлежали рассмотрению в Верховном Суде СССР, в республиканских верховных судах, а также в краевых и областных судах. В названных судебных учреждениях для рассмотрения этих дел образовывались специальные судебные коллегии. Дела об измене родине, шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий (т.е. о наиболее "распространенных" в тот период видах государственных преступлений) направлялись на рассмотрение Военной коллегии Верховного Суда СССР и военных трибуналов округов.