Вскоре по примеру
“Клуба гашишеедов” начали образовываться
“тайные” общества наркоманов
в России. Их расцвет достиг
кульминации вероятно в начале
нашего столетия, а внутренняя
жизнь наиболее удачно нашла
свое описание, по-видимому, в киносценарии
для немого кино неизвестного
сегодня кинодраматурга Ливерия
Авида(1916).
Не менее занимательна
история привнесения наркотических
средств в нашу страну извне
за счет старания отечественных
ученых. Например, известный русский
востоковед (тюрколог, иранист, монголовед)
И. Н. Березин (1818-1896) во время
пребывания в Каире в 60-х
годах XIX в. познакомился с воздействием
гашиша на психику человека. Несмотря
на отмеченную ученым опасность
от употребления дурмана, он
всячески одобрял бытовое использование
гашиша и был убежден в том,
что этот наркотик “при умении
удержаться от излишеств просто
безвреден”, а также что наша
северная конопля, как и южная,
хоть и в меньшей степени,
но имеет одурманивающего свойства...1
Мы думаем, что все-таки
решающую роль в создании благоприятной
среды для широкого употребления
наркотиков сыграли незадачливые
медики, литераторы и путешественники.
Недальновидная активность этих
“специалистов” в распространении
наркомании и наркотиков не
коснулась крестьян, рабочих, мастеровых
людей, а нашла отклик в обеспеченных,
грамотных слоях общества. Простой
народ все это время заливал
свои чаяния алкоголем - ядом,
не менее опасным для здоровья
нации, чем наркотическая отрава.
Интенсивное, масштабное
распространение наркотиков начало
ощущаться с развитием восточной
колониальной политики царской
России, когда огромный поток
крестьянства и казачества двинулся
для освоения новых земель
в Среднюю Азию, на Дальний
Восток. В те времена на 20 млн.
мусульманского населения (1880) приходилось
до 800 тыс. потребителей только
гашиша. И это число считалось
заниженным, так как, по свидетельству
доктора Л.В. Анцыферова (1923), в
Средней Азии “редко можно
было встретить коренного жителя,
не познакомившегося хотя бы
раз в жизни со вкусом и
действием “наши” (гашиша - прим. авт.).
Контакт между двумя
расами людей привел среди
прочих последствий и к тому,
что, по выводам современников,
“коренное население прививало
пришлому гашишизм, последнее прививало
коренному - алкоголь”.
Уже в 1878 году генерал-губернатора
Туркестанского края предупреждали
о возможных последствиях для
жителей европейской части России,
если местными властями не
будут предприняты решительные
меры для борьбы с наркоманией
среди азиатских мусульман.
Говоря о проблеме
бытовой наркомании и процветавшем
многие столетия наркобизнесе
в Азии, поневоле приходится затрагивать
чрезвычайно важные вопросы национальных
взаимоотношений. В этой связи
требует своего рассмотрения
и роль китайских мигрантов
XIX-XX в.в. в деле распространения
наркотиков на территории Российской
империи.
Развязанный Англией
в XIX в. наркогеноцид по отношению
к китайскому народу (“Опиумные”
войны 1840-1842, 1856-1860 гг.) обернулся
трагедией для населения не
только Поднебесной империи, но
и сопредельных государств, в
частности, приграничных с Китаем
территорий России. Приобретя статус
доходного товара, опиум распространился
от южных провинций Китая до
его северных владений по линии
Кашгар — Кульджа и Дальнего
Востока.1
С 1871 по 1881 годы русские
войска, находясь по приглашению
манчжур на территории Китая
в Илийском крае (так называемая
“Новая территория” Цинской
империи — Синьцзян), еще сдерживали
волну наркотиков. Отвод войсковых
частей обратно, в Туркестанский
край, повлек за собой отток
из Поднебесной некитайских народов,
сочувствующих России, — уйгуров
(таранчи), дунган и казахов. К
1881 году на российскую территорию
их перешло не менее 200 тыс.
человек.
К сожалению, многие
представители этих этнических
групп успели заразиться в
Китае наркоманией, а уйгуры
и еще более дунгане (мусульмане
по вероисповеданию) — овладеть
приемами наркобизнеса. И если
в Туркестанском крае из-за
кочевого образа жизни тамошнего
населения (киргизов и казахов)
культура опийного мака не
приживалась, то, начиная с 80-х
годов XIX в., его активно начали
высевать мигранты.
В такой же закономерной
последовательности складывалась
наркоситуация и на Дальнем
Востоке. Если верить наблюдениям
известного русского ученого-этнографа
В.К. Арсеньева, эмигранты из
Китая и Кореи повсеместно
арендовали у приморских и
приамурских крестьян и казаков
земли, предназначенные под хлеб,
перепахивая их (с зелеными всходами)
для посевов мака. Простые люди,
получая от аренды пашни денег
больше, нежели они могли выручить
от культивирования пшеницы, отучались
от труда, предавались праздности,
безделью, пьянству и наркомании,
которая постепенно распространялась
среди аборигенов, колонистов, затем
жителей Камчатки, Сибири, Поволжья.
Характерен, на наш
взгляд, следующий факт. В 1915 году,
после издания Николаем II закона
о запрещении посевов опийного
мака, на имя директора департамента
полиции Российской империи сенатора
графа В.А. Брюн-де-Сент-Ипполита
и еще шестерых адресатов из
Правительства от жены есаула
Шестакова (Полавский уезд Приамурского
края) поступила телеграмма с
угрозой: в случае уничтожения
8000 десятин (11 600 га - прим. авт.) с посевами
опийного мака 4000 арендаторов устроят
“полный разгром” ввиду “сильного
среди них брожения”1.
Канал распространения
наркотиков “Азия — Европа”
существовал в немалой степени
благодаря продажности работников
правоохранительных органов, собирающих
огромные взятки с торговцев
наркотиками. “... Самое большое
зло в водворении контрабанды
кроется в продажности чинов
этой стражи”, — так характеризовали
своих коллег по оружию контрразведчики
из жандармерии. “...Соблазн вошел
в кровь и плоть пограничной
стражи”, — добавляли они.
Так же характеризовал чинов
полиции и таможни Средней
Азии авторитетный исследователь
И.С. Левитов, неоднократно наблюдавший,
как покрываются “грешки” и
“грехи” притоносодержателей и
сбытчиков наркотиков. Да и высокие
сановники, чего скрывать, изрядно
“грели” руки на незаконном
обороте наркотиков.
Вот далеко не полный
перечень обстоятельств, способствовавших
созданию в предреволюционной
России благоприятной почвы для
наркомании, для ее взрыва в
первые десятилетия советской
власти и постоянном присутствии
в условиях наших дней.
Одна из причин заключалась
в неведении медиков относительно
вредных последствий толком не
проверенных методик лечения
наркомании наркотиками и слепого
копирования своих западных коллег.
Эта “наивность” продолжает
эстафету и сегодня.1
Что касается торговцев
наркотиками, то этот вид смертоносного
бизнеса не имеет национальных
признаков и обладает механизмом
социальной преемственности так
же, как и навыки наркотизма. В
нашем случае - это целая историческая
схема: англичане - китайцы - дунгане
- поселенцы Туркестана (Дальнего
Востока) - жители Сибири... Нынче
к этой цепочке присоединились
колумбийцы, голландцы, нигерийцы
и многие, многие другие.
1.2 Противодействие незаконному
обороту наркотиков и злоупотреблению
ими
Контроль над оборотом
наркотиков в Древней Руси
осуществлялся задолго до установления
христианства идеологическим органом
родоплеменной княжеской власти
— языческими жрецами, известными
на Руси как волхвы или ведуны.
Сущность контроля над оборотом
наркотиков со стороны института
волхвов заключалась в том,
чтобы в общинах люди не
злоупотребляли этими средствами,
а использовали их строго в
лечебных целях под надзором
ведунов.
Несколько позднее
функции по контролю над оборотом
наркотиков переходят от Православной
Церкви к воеводам, подчиненным
Разбойному и Земскому Приказам.
Контрабандно поступавший
в тот период на Русь табак
(как правило, из Польши), который
курили обычно из коровьего
рога, также стали называть зельем,
поскольку он одурманивающе воздействовал
на сознание людей. Употребление
же крепких спиртных напитков
по распоряжению Ивана Грозного,
наоборот, поощряется и легализуется.
Водка показала себя
товаром, выгодным для доходной
части государственного бюджета.
В итоге за курение табака
рвали ноздри, а распитие спиртного
поощрялось.
С приходом на трон
Петра Великого, в противовес
уголовной политике Ивана Грозного,
власти начинают приобщать население
к курению табака. Петр I, побывав
за рубежом, понял, что табак
не менее прибыльный для бюджета
страны товар, как и водка.
Торговля табаком как прежде,
так и в наши дни имеет
место в большинстве стран
мира.
Вместе с этим действия,
связанные с веществами, которые
мы сегодня называем сильнодействующими,
наркотическими, психотропными и
ядовитыми, в случае их обращения
без предписания властей стали
относиться к разряду политических
преступлений.1
В Российской империи
вплоть до ее краха в 1917 году
контролем над оборотом наркотиков
ведали Министерство внутренних
дел и Церковь. В МВД этим
вопросом занимались Департамент
Полиции и Медицинский Департамент.
На священнослужителей,
по законам конца XIX- начала XX вв.,
возлагалось отпускать грехи
аптекарям, неправомерно продавшим
наркотикосодержащие лекарства,
повлекшие смерть лица после
их приема.
Специализированных правоохранительных
структур, занятых на борьбе с
наркобизнесом, в России со
времен монархии не имелось,
хотя с развитием путей транспортного
сообщения между Туркестанским
краем и Москвой-Петербургом тема
наркомании постепенно завоевывала
внимание общественности.1
По некоторым оценкам,
в Средней Азии начала XX в. проживало
не менее 1 млн. человек, интенсивно
злоупотреблявших наркотиками, а
контрабандный оборот опия и
гашиша переваливал за сотни
тонн.
К сожалению, крайне
слабая профессиональная подготовка
чинов полиции, пограничной стражи,
а отчасти и таможенников, не
способствовала организации эффективной
борьбы с незаконным оборотом
наркотиков, их транспортировкой
из Азии в Европейскую часть
России и далее.
Объяснялась столь
негодная профессиональная подготовка
полицейских еще и тем, что
за 30 лет до указанных выводов
местные власти Туркестана вынесли
вердикт, как уже отмечалось
ранее, оставить решение проблемы
наркотиков будущим поколениям
ввиду нехватки сил и средств
на лечение наркомании и борьбу
с наркопреступностью.
С 1916 года администрация
некоторых крупных городов России
начинает поощрять открытие частных
клиник для лечения больных
наркоманией. Департамент Полиции
МВД Российской империи вступает
в широко не афишируемую борьбу
с Государственной Думой, вынашивающей
идеи легализации оборота и
приема наркотических средств.
Первая мировая война
ввергает страну в проблему
кокаинизма, распространенности героина.
Все чаще полицией регистрируются
ограбления потерпевших, опоенных
одурманивающими препаратами.
Проблема наркотиков
заставляет монархическую власть
принять 7 июня 1915 года первый
в истории России целевой антинаркотический
Закон “О мерах борьбы с
опиумокурением”, явившийся прототипом
известных ныне ст. 224 УК РСФСР
и ст. 228 УК РФ.
Этот правовой эксперимент
имел юридическую силу только
в пределах Приамурья. Сановники
Российского Императора намеревались
распространить юрисдикцию данной
нормы на всю территорию страны
после “обкатки” закона в
наиболее криминогенном, с их
точки, зрения наркорегионе. Однако
последующие исторические события
1917 года прогрессировали рассматриваемую
проблему в еще более актуальную
фазу ее развития.
Начало становления
органов и учреждений, противодействующих
незаконному обороту наркотиков
(НОН), относится к 1918 году с
предписания СНК РСФСР о борьбе
со спекуляцией кокаином.
В это время в
ВЧК организуется подотдел по
борьбе со спекуляцией кокаином
(наркотиками) в составе отдела
по борьбе со спекуляцией. В
структуре НКВД подобное подразделение
не создавалось, хотя функции
борьбы с незаконным оборотом
наркотиков возлагались на уголовный
розыск.
По предложению ВЦИК
и СНК 9 апреля 1924 года Президиумом
Госплана СССР создается специальная
Комиссия для организации борьбы
с незаконным распространением
наркотиков. В протоколе заседания
Президиума Госплана зафиксировано:
По ходатайству Центрального
Административного Управления НКВД
РСФСР к заседаниям Комиссии
регулярно привлекались представители
милиции. Вместе с другими членами
Комиссии специалисты из НКВД
принимали участие в разработке
антинаркотических законодательных
актов, решению иных ответственных
вопросов в данной сфере.1
В 1935 году эта Комиссия,
по-видимому, оказалась реформирована.
По крайней мере, нам известно
постановление СНК СССР от 29 июля
1935 г. “О возложении на Всесоюзную
государственную инспекцию при
СНК СССР наблюдения и контроля
за оборотом в СССР опиума
и других наркотических веществ”.