Экспертные исследования трупа

1. Краткие сведения из истории судебной медицины.

Зарождение судебной медицины прямо  связано с возникновением государственной власти. В письменах Древнего мира (Рима, Греции, Индии, Китая) имеются свидетельства о привлечении лиц, сведущих в медицине, для решения некоторых специальных вопросов, связанных с установлением причины смерти или причинением вреда здоровью.  
         Выдающимися историческими памятниками судебной медицины являются труды по судебной медицине «Си Юань-лу», написанные Суп Цы в 1247 году. Это пятитомное сочинение обобщает все знания по судебной медицине, известные к тому времени. Отдельные варианты труда были распространены на Востоке: Японии, Корее, странах Индокитая.  
         Выделение судебной медицины как науки и медицинской специальности в государствах Европы следует отнести к периоду утверждения Карлом V Уголовного уложения, известного под названием «Каролина» («Lех Karolin») (1532).  
         Большой теоретический и практический вклад в развитие судебной медицины внесли врачи разных специальностей, но, прежде всего, хирурги Амбруаз Паре, Парацельс. Их работы были посвящены вопросам о степени тяжести телесных повреждений, установления девственности, смерти от механической асфиксии.  
         В 1690 г. Бонном в Лейпциге выпущено сочинение под названием «Судебная медицина», где термин «судебная медицина» вводится впервые, и этот год считается официальным годом формирования судебной медицины как науки.  
         В 18 в. в Европе вышли труды Пленка «Токсикология, или наука о ядах и противоядиях», «Элементы судебной медицины и хирургии», Гмелина «Всеобщая история ядов», Фодера «Руководство по судебной медицине» в 3 томах, которые стали основой лекционных курсов по судебной медицине на медицинских факультетах университетов.  
         В конце 18 — начале 19 в. в ряде университетов Бельгии, Франции, Австро-Венгрии, Швейцарии, Румынии судебную медицину преподавали вместе с курсом нормальной и патологической анатомии, а в 19 в. судебная медицина выделяется как самостоятельная дисциплина и создаются самостоятельные кафедры полицейской и судебной медицины.  
         В России развитие судебной медицины начинается с 1716 года. Артикулом 154 Воинского устава Петра I было регламентировано обязательное вскрытие трупов в случаях подозрения на насильственную смерть, а в 1746 г. было введено обязательное вскрытие трупов лиц, умерших скоропостижно.  
         Введение в России в 1864 г. гласного судопроизводства стимулировало развитие судебной медицины. Этому способствовало развитие фундаментальных и прикладных наук названного периода. Во второй половине 19 в. судебная медицина в российских университетах преподавалась совместно с анатомией и физиологией.  
         Новым университетским уставом, принятым в 1884 г., были учреждены самостоятельные кафедры судебной медицины во всех ведущих университетах России (Московском, Казанском, Томском).  
         В этот период появляются труды крупных ученых — судебных медиков: Е.В. Пеликан «Опыт приложения современных физико-химических исследований к учению о ядах», И.М. Гвоздева «Первичный осмотр мертвого тела», И.И. Ней-динга, П.А. Минакова, Н.П. Ивановского, Н.С. Бокариуса, Н.В. Попова и многих других, — посвященные актуальным вопросам судебной медицины.  
         После революции 1917 г. была реорганизована вместе с системой медицинской службы и судебно-медицинская экспертиза.  
         В 1924 г. при Наркомздраве РСФСР была учреждена должность главного судебно-медицинского эксперта с организацией учреждений судебно-медицинской экспертизы при областных и краевых отделах здравоохранения.  
         Созданная в Москве в 1923 г. Центральная судебно-медицинская лаборатория в 1931 г. была преобразована в НИИ судебной медицины.  
         В период Великой Отечественной войны возникла военная судебно-медицинская экспертиза. Она была выделена как самостоятельная служба в системе Главного медицинского управления Министерства обороны.  
         На современном этапе военная судебно-медицинская экспертиза проводит ряд сложных экспертиз, связанных как с причинением телесных повреждений (ранений) во время боевых действий (осколочных, огнестрельных и др.), так и по вопросам идентификации трупов неизвестных лиц.  
         Печатным органом общества судебных медиков является журнал «Судебно-медицинская экспертиза», который выходит с 1958 года. 

 В Республике Казахстан Вопрос о действующем нормативном правовом акте, который бы регулировал правила проведения судебно-медицинской экспертизы, долгое время оставался в достаточно запутанном состоянии. В связи с введением в действие с 1 января 1998 года новых Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов приказом Комитета здравоохранения Министерства образования, культуры и здравоохранения Республики Казахстан от 4 мая 1998 года, № 240 были введены в практику Правила судебно-медицинской оценки тяжести вреда здоровью. Однако в связи с отсутствием регистрации этого документа в органах юстиции регулярно поднималась тема о его юридической силе. Так, постановлением Конституционного совета Республики Казахстан от 5 сентября 2003 года, № 10 было отказано в принятии к конституционному производству представления Октябрьского районного суда Карагандинской области о признании неконституционным применения в уголовном процессе приказа № 240 в связи с тем, что предмет обращения не входит в компетенцию Конституционного совета. Можно также упомянуть приказ Агентства Республики Казахстан по делам здравоохранения от 11 марта 2001 года № 226 «Об утверждении Правил судебно-медицинской оценки тяжести вреда здоровью», который также не прошел регистрацию в органах юстиции. 

2. Судебно-медицинская экспертиза в СССР.

Научное решение вопросов, касающихся организации судебно-медицинской  экспертизы и судебно-медицинских  экспертных учреждений, возможно только на основе всестороннего изучения современной  практики и учета исторического  опыта. Однако эти вопросы в СССР изучены слабо и почти не освещены в юридической литературе.        

 Сразу же после Октябрьской  революции Советская власть приступила  к созданию своего государственного аппарата и принятию законодательных актов, призванных обеспечивать коренные социально-экономические и политические преобразования в стране. Декретом ВЦИК от 7 декабря 1917 г. были в основном упразднены государственно-правовые структуры и институты старой России. В числе подвергнутых слому институтов оказалась и весьма несовершенная судебно-медицинская служба, находившаяся тогда в ведении Министерства внутренних дел. Этим были созданы определенные условия для развития новых правоохранительных органов и связанных с ними государственно-правовых институтов. Учреждение советских правовых структур и осуществление мероприятий, направленных на регулирование методов их работы, способствовали созданию судебно-медицинской экспертизы.        

 В частности, уже 23 июля 1918 г. Народным комиссариатом юстиции РСФСР была издана инструкция «Об организации и действии местных народных судов»[1], в которой указывалось на необходимость более широкого использования в судебных процессах различных, в том числе судебно-медицинских, экспертиз. Тогда же судебно-медицинская служба была включена в систему органов здравоохранения. 22 декабря 1917 г. в Петрограде был образован Совет врачебной коллегии.         Положение Наркомздрава от 28 февраля 1919 г. «О правах и обязанностях государственных медицинских экспертов» установило, что о результатах освидетельствования живого лица и освидетельствования мертвого тела составляется акт медицинской экспертизы. Первые две части такого «акта» — введение и описательная часть — именовались протоколом, который подписывал не только эксперт, но и другие присутствующие лица. Заключительную же часть «акта» подписывал только эксперт. Заключение эксперта, составленное с соблюдением предписанных законом условий, приобретало обязательную силу для частных лиц и учреждений различных ведомств.  

 Согласно Положению  о военных следователях, утвержденному  Приказом Реввоенсовета от 30 сентября 1919 г., сведущие лица приглашались к участию в осмотре. Предусматривался судебно-медицинский осмотр (ст. 39). Заключение сведущих лиц излагалось в особом акте, составлявшемся экспертом. В такой обрисовке экспертиза фактически не отделялась от осмотра («сложный осмотр»).        

 Эти нормативные акты  придавали заключению судебно-медицинских  экспертов самостоятельное значение. Особенно ясное выражение такой  подход получил в совместном Постановлении Наркомздрава и Наркомюста от 24 октября 1924 г. «О судебно-медицинских экспертах», где прямо говорилось, что заключение эксперта имеет обязательную силу, а при несогласии с ним судебно-следственных властей вопрос передается в вышестоящую судебно-медицинскую инстанцию. Судебно-медицинский эксперт признавался научным судьей фактов и наделялся правом сбора доказательств, истребования вещественных доказательств и документов, правом проведения следственных действий (осмотров, допросов).        

 Отмеченное выше обстоятельство  фактически было попыткой воскресить  в новых условиях взгляды русского дореволюционного ученого Л. Е. Владимирова о том, что «эксперты, основывающие свои заключения па какой-либо науке, суть научные судьи».        

 Согласно этому постановлению  результаты экспертизы излагались  в заключении, две первые части которого именовались протоколом.        

 Во всех этих актах  явственно просматривается стремление  придать деятельности судебно-медицинского эксперта самостоятельное, автономное значение, а судебно-медицинской экспертизе — самодовлеющую роль, тенденция трактовать заключение судебно-медицинского эксперта как научный приговор, не подлежащий оценке следователем и судом.       

 В то же время  экспертиза по форме своего  проведения сливалась с осмотром  и освидетельствованием, в чем  явственно просматривалась старая  концепция, в соответствии с которой судебная экспертиза рассматривалась как вид следственного осмотра.        

 Но и в последующий  период, когда уже не утверждалось, что судебно-медицинский эксперт — это судья фактов, процессуальный порядок проведения экспертизы отразил в себе взгляд на судебно-медицинскую экспертизу как на элемент, составную часть осмотра. Так, УПК РСФСР 1922 г.[2] устанавливал, что лицо, вызываемое в качестве эксперта, обязано явиться, участвовать в осмотрах и освидетельствованиях и давать заключение (ст. 68). Отсюда вытекает, что заключения давались в результате осмотра или освидетельствования, проводимого экспертом. В другом месте Кодекса говорилось, что протоколы вскрытия и медицинского освидетельствования составляются врачом и подписываются следователем (ст. 198). Из этого вытекало, что осмотр и вскрытие, а также медицинское освидетельствование — это уже не следственное, а экспертное действие. По-видимому, заключение судебно-медицинского эксперта должно было следовать после протокола.        

 По УПК РСФСР 1922 г. судебно-медицинская экспертиза, не связанная с осмотром или освидетельствованием, проводилась в форме допроса эксперта. По окончании экспертизы составлялся протокол допроса эксперта. Указание на процедуру получения заключения эксперта в законе отсутствовало. Данные предписания представляют собой остатки взглядов на эксперта как на свидетеля,6 нашедших отражение в Уставе 1864 г., а еще ранее — в Своде законов Российской империи (т. XV).        

 Аналогичная трактовка  этих положений сохранилась и  в УПК РСФСР 1923 г.[3].        

 Из вышеизложенного  можно сделать вывод, что судебно-медицинская  экспертиза не была окончательно отделена в этих законодательных актах от следственного осмотра, и, кроме того, закреплялся взгляд на эксперта как на свидетеля особого рода.        

 В полном соответствии  со взглядом на обязательность заключения экспертов первые положения (1919 и 1921 гг.) предоставляли судебно-медицинским экспертам широкие полномочия по сбору необходимой информации, в частности, право требовать представления относящихся к данному случаю документов, переписки и вещественных доказательств, участвовать в производстве осмотров и принятии других мер, хотя этих полномочий в УПК 1922 и 1923 гг. и в последующих положениях и инструкциях о производстве судебно-медицинской экспертизы в СССР уже не было.       

 Важным этапом нормативной  регламентации судебно-медицинской  экспертизы в СССР стало Положение  о производстве судебно-медицинской  экспертизы от 16 февраля 1934 г. Оно во многом сохранило идею обязательности заключения эксперта. Согласно п. 6 этого Положения, органы, недовольные заключением экспертизы, могли запросить заключение вышестоящей судебно-медицинской инстанции, а ее заключение могло быть опротестовано перед Главным инспектором судебно-медицинской экспертизы Наркомздрава СССР (третья инстанция) Его решение являлось окончательным.        

 Рассматриваемое Положение  уже не считало эксперта научным  судьей факта. Подчеркивалось, что  заключения экспертов «приобретают  силу и значение, определяемые процессуальными нормами» (п. 3).        

 Важным новшеством  здесь являлось указание па  то, что судебно-медицинские экспертизы  проводятся по требованию органов  расследования, суда, учреждений  и организаций, а также отдельных  граждан (частных лиц) (п. 5). Здесь  же сформировалось положение о том, что экспертизу вправе назначать только государственный орган, ведущий производство по делу.        

 В «Положениях» и «Инструкциях» 1921, 1924, 1952 и 1978 гг. сохранилась обязанность судебно-медицинского эксперта заявить суду о неправильном истолковании заключения эксперта (в «Положении» 1921 г. — после судебных прений; в «Положении» 1934 г. — в любой стадии; в «Инструкции» 1952 г. — без указания стадии; в «Инструкции» 1978 г. — в рамках судебного следствия). Категоричность данного требования убывает по мере отказа от взгляда на эксперта как на «научного судью факта».        

 Принятая в 1952 г. «Инструкция о производстве судебно-медицинской экспертизы в СССР» содержала в п. 2 указание на то, что судебно-медицинская экспертиза во всех случаях производится только по предложению следственных и судебных органов. Это положение было шагом вперед по сравнению с предыдущими нормативно-правовыми актами, в которых упоминалось лишь об обязанностях эксперта явиться по вызову следователя и суда, участвовать в осмотрах и освидетельствованиях, но ничего не говорилось о таком юридическом основании проведения экспертизы, как акт ее назначения        

 Нечеткость нормативного  определения правовых оснований  проведения экспертизы в «Инструкции» 1952 г. играла весьма отрицательную роль. Так, указание в «Инструкции» на то, что экспертиза проводится по предложению соответствующих органов, стирало всякую грань между экспертизой как процессуальным институтом и другими исследованиями, проводимыми судебно-медицинскими экспертами (без вынесения постановления). Здесь, как и во всех предшествующих нормативных актах, еще не говорится о том, что экспертиза проводится исключительно на основе постановления следователя или определения суда.        

 Письмом Главного судебно-медицинского  эксперта МЗ СССР от 7 мая 1963 г. было разрешено проводить экспертизы для военной прокуратуры и трибуналов, но и здесь вновь было указано, что они проводятся по письменным предложениям следователя и суда[4].        

 Первое упоминание  о проведении экспертизы на  основании постановления следователя в подзаконных актах МЗ СССР дано в п. 2 «Инструкции о работе судебно-медицинских экспертных комиссий бюро судебно-медицинской экспертизы», принятой в 1959 г.        

 Сложным был путь  совершенствования процессуального  оформления результатов экспертизы. Отнюдь не всегда они облекались в форму заключения.        

 В «Положениях» 1919, 1921 и 1934 гг. судебно-медицинский эксперт  после проведения исследования составлял акт судебно-медицинской экспертизы. В «Инструкции» 1952 г. эта терминология сохранилась, хотя указаны и разновидности актов экспертизы (акт судебно-медицинского освидетельствования, акт судебно-медицинского исследования трупов, акт судебно-медицинского исследования вещественных доказательств, акт судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовных дел).