Понятие, сущность, основание юридической ответственности

Итак, если говорить о механизме  ответственности, то прежде всего следует  исходить из социальной нормативности  требуемого, должного, необходимого поведения.

Всякая социальная норма абстрактна (поскольку является моделью поведения, выражающей общественную необходимость) поэтому персонификация нормы есть необходимый элемент механизма ответственности. Предоставление или установление конкретному субъекту общественных отношений определенных прав и обязанностей, то есть определение характера и содержания индивидуальных связей и отношений между субъектами на основе взаимных прав и обязанностей - необходимая стадия реального механизма ответственности.

На этой стадии центральным звеном является обязанность.

В самом общем приближении категория  обязанности включает в себя обязанность  следовать требованиям социальной нормы, то есть при решении конкретной, часто конфликтной, ситуации следовать  тем правилам, которые социально нормированы как эталонные, одобряемые и т.д.

Содержание обязанности включает в себя следующие элементы:

а) обязательность определенного  поведения, действий, необходимых с  точки зрения общества;

б) меру обязательного  поведения, на которое могут претендовать заинтересованные (управомоченные) конкретных общественных отношений;

в) возможность применения социального  принуждения, если обязанность добровольно или надлежаще не исполняется.

Отсюда следует, что социальная ответственность - это ответственность не только за конечный исход, результат тех действий, которые определены как обязательные, но одновременно социальное принуждение, обеспечивающее соблюдение социально нормированного эталона поведения, в данном случае - принуждение принадлежащему исполнению конкретных обязанностей. При этом конкретные формы и способы этого социального принуждения зависят от уровня и социального контроля и особенностей тех социальных общностей, в рамках которых регулируется и осуществляется конкретная обязанность.

Основное назначение социальной ответственности как  формы социального контроля - главным образом принудительное обеспечение надлежащего исполнения тех обязанностей, которые возложены социальной нормой на субъектов общественных отношений с целью их упорядочения, урегулированности в интересах достижения определенного результата. С этих позиций даже такие жесткие формы принуждения, как социальные санкции, применяемые, как правило, либо с целью предупреждения, предотвращения отклоняющегося от нормы поведения, либо даже как выражение негативного, осуждающего отношения, преследующего цели карательные, в конечном счете направленные на достижение определенных позитивных социальных результатов. Иными словами, социальный смысл и назначение ответственности - ее позитивное, организующее начало.

Итак, с точки зрения социального механизма ответственность  основана на формировании и нормативном  закреплении определенных действий субъектов общественных отношений как обязанностей (должное поведение) и на возможности применения социального принуждения (в различных формах) в случае невыполнения этих обязанностей.

2.3. О взглядах теоретиков на  понятие ответственности

Юридическая ответственность во всем богатстве ее спецификации социально "работающей" конструкции, детально в связи с этим разработанной, особенно в рамках отдельных отраслей права, имеющих практическое применение, - уголовного, гражданского, трудового и т.п., тем не менее, на наш взгляд, не утрачивает общих свойств института социального контроля, и более того, действие ее механизма не выходит за пределы общих закономерностей социального механизма ответственности в целом.

Действительно, сфера  действия юридической ответственности  определяется границами общественных отношений, которые с точки зрения государства должны быть урегулированы нормами права, то есть подлежат более жесткому государственно-правовому регулированию. При этом определение общественной необходимости правового нормирования присваивается государством. По словам К. Маркса, "точка зрения законодателя есть точка зрения необходимости". Прочее уже производно от государственно-правового нормирования общественных отношений. Обязанности субъектов отношений в таком случае приобретают значение юридических, социальное принуждение становится государственно-правовым принуждением, включающим в себя наряду с другими формами также санкции, но и более жесткие и более неотвратимо применяемые, чем санкция социального принуждения, а сами общественные отношения превращаются в правоотношения. Естественно, в этих условиях возникают проблемы законности применения государственного принуждения во всех формах, защиты субъективных прав и интересов субъектов соответствующих правоотношений и т.п. Становится острой проблема основания юридической ответственности, причем акцент смещается в сферу главным образом выяснения оснований применения именно санкций как наиболее острой формы юридической ответственности. Так возникает теория правонарушения.

Постепенно вся проблема юридической  ответственности свелась к схеме: норма права - правонарушение - санкция - юридическая ответственность. Это так называемая "ретроспективная" юридическая ответственность, или, иначе говоря, криминологическая теория ответственности. Из сказанного видно, как происходит отрыв понятия юридической ответственности от ее родового понятия социальной ответственности.

Большинство известных классических работ юристов посвящено исследованию различных аспектов именно ретроспективной юридической ответственности (понятие правонарушения, преступления, санкции, вины, причинной связи и т.п.). Более того появились попытки осмыслить некоторые институты социальной ответственности в категориях юридической ответственности. Так, академик В.Н. Кудрявцев рассматривает проблему социального контроля применительно к области нормативного поведения с криминологических позиций, завершая логическую схему этого контроля необходимостью применения карательных санкций.²⁹

Ответственность   указанном  понимании рассматривается как  явление, необязательно связанное  с правонарушением, а трактуется шире - в качестве "осознанной и воспринятой лицом социальной необходимости инициативного исполнения долга, всей суммы лежащих на лице обязанностей политических, моральных, правовых и других".³⁰ Предпринимается попытка включить 
в юридическую ответственность все разнообразные проявления социально-политической, морально-этической ответственности. Так например, В.Н. Кудрявцев в понятие позитивной ответственности вводит социально-психологическую категорию нормативно-ценностной регуляции поведения.

Попытки расширить понятие юридической ответственности встретили в литературе неоднозначную реакцию. Наряду с осторожным одобрением самого стремления обогатить понятие юридической ответственности за счет "пограничных" правовых явлений, а также включения в это понятие различных аспектов, выражающих проявления социально-политической и морально-этической ответственности вправе (С.С. Алексеев), эта концепция вызвала конструктивную и сильную оппозицию, основным аргументом которой является опасение в том, что дальнейшая разработка такого направления в исследованиях юридической ответственности приведет к стиранию граней, весьма существенных качественных отличий юридической ответственности от других явлений, граничащих с ней, но охватываемых иными научными понятиями. Особенно острой критике эта концепция подвергается со стороны представителей     конкретных отраслей права, поскольку опасность "размывания" юридической ответственности особенно очевидна для представителей юриспруденции, которые пытаются решить практические задачи правоприменительной деятельности государственных органов, а также разрабатывают проблемы охраны и зашиты субъективных прав и интересов граждан и хозяйственных организаций (С.Н. Братусь, Р.О. Халфина, И.С. Самощенко др.).

Теоретики права обращают внимание на опасность слишком вольного обращения с термином "юридическая ответственность", поскольку правовая интерпретация,   например, социально-политической ответственности требует четкого описания и раскрытия всей совокупности юридических механизмов, с помощью которых она обеспечивается в реальных и вполне конкретных общественных отношениях (С.С. Алексеев).

Наконец, в том же русле "широкого" понимания  юридической ответственности начала формироваться концепция позитивной (активной, проспективной) ответственности, которая: почти сразу же стала противопоставляться традиционной ретроспективной юридической ответственности (ответственности за прошлое поведение).

Конструирование понятия ответственности  в рамках правомерного поведения (позитивная ответственности) происходит прежде всего со ссылками на конституционные нормы, поскольку в действующей Конституции сформулированы принципы субъективно-объективных отношений в сфере государственного управления с указанием на процедуру подотчетности и подконтрольно государственных органов или должностных лиц перед другими и т.п. Так, М..С. Строгович в числе различных форм выражения "позитивной" ответственности называет отчеты депутатов перед избирателями, гласность судебных процессов и.т. д. И далее говорит: "... гражданин, личность, организация, должностное лицо несут ответственность прежде всего за правильное выполнение своих обязанностей, то есть ответственность в ее позитивном значении". Аналогично аргументируют основания позитивной ответственности и другие авторы. О.Э. Лейст даже предложил называть этот вид позитивной ответственности "конституционной ответственностью".

Правовое содержание позитивной ответственности  характеризуется, по мнению многих авторов, прежде всего обязанностью соответствующего органа или должностного лица регулярно "держать отчет" перед вышестоящим органом или должностным лицом, действовать в пределах указаний последних и под их контролем, правом вышестоящего звена оценивать работу подчиненных и в случае отклонения от предписанного поведения принимать соответствующие меры и т.п.

К этой же категории позитивной ответственности, по мнению О.Э. Лейста, относится и  функциональная ответственность, поскольку  ее правовое содержание не сводится лишь к обязанностям органов управления. Функциональная ответственность тесно связана с компетенцией органа управления, но не тождественна ей, т. к. понятие компетенции шире понятия функции. При этом, по мнению автора, функциональная позитивная ответственность также сводится в конечном счете к отчету перед вышестоящими органами власти и управления и не столько за законность деятельности, сколько за ее результативность, эффективность. Функциональная позитивная ответственность конкретизируется О.Э. Лейстом в персональной ответственности отдельных должностных лиц за выполнение конкретных функций и должностных обязанностей. Такова в общем виде конструкция позитивной ответственности. Теоретически же оценка этого явления различна.

Большинство авторов, стоящих на позициях традиционного понятия юридической  ответственности, со всей определенностью  отрицают наличие позитивной ответственности вообще и уж во всяком случае ее трактовку как юридической ответственности.³¹   Компромиссная попытка рассматривать позитивную и негативную ответственность как два аспекта одного понятия 
ответственности приводит, по мнению того же О.Э. Лейста, к смещению в одном понятии признаков различных явлений. Отрицательные последствия такого теоретического гибрида достаточно внимательно им исследуются.³² Наконец, предлагается рассматривать позитивную (активную, проспективную) и ретроспективную (негативную) ответственность как два различны самостоятельных явления, которые не могут быть охвачены единым понятием.

Наиболее глубокий, на наш взгляд, анализ позитивной ответственности содержится в уже упоминавшейся работе О.Э. Лейста. Аргументируя свой вывод о наличии такого самостоятельного явления, как позитивная ответственность, он считает методологически ошибочным попытки специалистов исследовать позитивную ответственность через механизм ретроспективной юридической ответственности, т. е. Через правонарушение, санкции и т. п., так как это не только существенно препятствует раскрытию специфики позитивной ответственности. Но и вносит ряд неясностей в изучение ретрспективной, "негативной" ответственности.

Формулируя таким образом свой теоретический подход к проблеме, автор раскрывает содержание и виды позитивной правовой ответственности как самостоятельного феномена. Однако далее он вынужден неоднократно оговариваться, что юридическая ответственность рассматривается 
автором через призму применения санкций. А позитивная правовая ответственность как раз отличается неопределенностью, размытостью понятия санации в ее традиционном понятии, то такие признания сами по себе о и многом говорят.

Действительно, если понятие юридической ответственности, не ограничиваясь применением санкций, то ведь во всех случаях подотчетность, подконтрольность основана на административном подчинении или об административной (или функциональной ) зависимости, которая, в свою очередь, 
предполагает возможность государственного или (государственно-правового) принуждения. Только один шаг отделяет при этом юридическую ответственность от позитивной правовой ответственности, если напомнить, что принудительное исполнение обязанности, по мнению О.Э. Лейста, есть 
самостоятельная санкция.

Представляется, что конструкция  позитивной ответственности типа: давать отчет в своих действиях, испытывать чувство долга, подконтрольность, право приостановления и отмены решения вышестоящим органом управления, расформирование органа управления и т. п., т. е. От самых общих на грани моральных, социально-психологических оценок и мер воздействия до почти юридических санкций, - все эти способы и формы принуждения, давления, реализации государственно-властных полномочий существуют и применяются в административной практике. Можно добавить к ним, и об этом свидетельствуют конкретные социологические исследования, множество других, в частности, социально-психологических регуляторов должного поведения, которые, кстати, совершенно необоснованно игнорируются в юридических исследованиях феномена ответственности.