История развития обязательств из деликтов и квазиделиктов в Римском праве

Итак, Законы XII таблиц содержали следующие виды delicta privatа:

1)Injuria- посягательство на личность, обида. Кодекс подразделяет injuria на три вида. Во-первых, membri ruptio, под которым понимается такое телесное повреждение, которое сопровождается потерей функций того или иного органа, т.е. членовредительство. Данный вид injuria являлся самым тяжелым, т.к. значение человека в обществе определялось лишь способностью быть полноценным воином, а в случае, например, потери руки человек становился попросту не нужным обществу. Наказанием за подобное правонарушение был принцип талион, причем он вменялся не зависимо от наличия вины у диликвента. Что касательно иска в этом процессе, то им вероятнее всего было legis actio sacramento in personam⁶. Если судья находил требование истца основательным, то он присуждал деликвенту наказание по принципу талиона: око за око, зуб за зуб и т.д.

      Вторую  степень составляют менее тяжкие ранения без утраты органом своих  функций- os fractum, здесь уже талион заменяется денежным штрафом в пользу потерпевшего, штраф составлял 300 ассов, если человек был свободным, если раб, то 150 ассов.Третий вид injuria заключался в нанесении Оскорбительных ударов и побоев в драке без ранений. Этот вид носил название verberatio или pulsatio. За совершения такого рода правонарушения, деликвент был обязан уплатить штраф в размере 25 ассов.

2) Furtum – воровство. Последствия fortum были разные в зависимости от того были ли правонарушитель задержан на месте преступления (furtum manifestum) или нет (furtum nec manifestum). Если вор был захвачен на месте преступления (furtum manifestum), по законам XII таблиц его постягала тяжелая кара. Furtum manifestum по своей природе означает кражу, совершенную ночью или днем, но при условии, что вор был вооружен и оказывал сопротивление, то он мог быть безнаказанно убит, однако требуется, чтобы захвативший вора криком созвал народ, в других же случаях это делать запрещалось, а вор подвергался телесному наказанию и отдавался обокраденному. Правовое положение деликвента, по свидетельству Гая,  было не ясным для самих римских юристов, одни считали, что он попадал в положение раба, другие считали, что он находился в состоянии приговоренного должника, addictus. Положение деликвента в последнем случае отличалось от рабства лишь тем, что он еще мог в течении 60 дневного срока выкупить себя. Однако вина (poena) не определялась, и поэтому сумму выкупа устанавливал обокраденный. Если вор не был захвачен на месте преступления (furtum nec manifestum), то он должен был только уплатить штраф в размере двойной стоимости украденной вещи — poena dupli.

      Столь резкая разница в последствиях между furtum manifestum, очевидно, не может быть объяснена  теми соображениями, которыми руководимся  мы при повышении или понижении  степени наказания, — ни степенью наличия  злой воли преступника, ни размерами причиненного вреда. Наличие  злого умысла может быть одинаково, но будет ли вор захвачен или нет  — это зависит от многих случайностей. Что касается размеров вреда, то при furtum manifestum, по общему правилу, вреда  вовсе нет, так как вещь осталась у хозяина. Наконец, и понятное для  нас различие между воровством (тайным) и грабежом (явным) также для законов XII таблиц не имеет значения, ибо  различие между furtum manifestum и furtum nec manifestum с этим различием не совпадает: если грабитель убежал, то, он будет отвечать только как furtum nec manifestus.Все эти нормы XII таблиц могут быть поняты лишь с точки зрения той переходности, о которой речь шла выше. Они продиктованы не рациональным мышлением, а даны на откуп стихийной мести; закон считался не с такими или иными социально-политическими соображениями, а с психологией потерпевшего. Если вор захвачен на месте преступления, гнев потерпевшего выливается тотчас же в виде мщения, и закон только признает такое убийство не вменяя вину (“jure caesus esto”). Однако законы XII таблиц запрещают убийство вора дневного, а это уже значительный прогресс по спасению жизни деликвента, закон, хотя бы ценой отдачи вора в распоряжение обокраденного, стремится спасти его от немедленной смерти. Другое дело, если вор не был захвачен и воровство было обнаружено только впоследствии. Чувство гнева уже немного спало и потерпевший более склонен, вместо бесполезного для него убийства, вступить с вором в соглашение о выкупе. Законы XII таблиц, опираясь на эту психологию, делают этот выкуп обязательным, определяя его размеры в виде poena dupli, т.е. двукратного возмещения вреда.

      Но  государственная власть еще не берет  на себя обнаружения и преследования  преступника — все это остается еще делом самого потерпевшего, однако сама власть санкционирует эти действия. Вследствие этого ему должны быть предоставлены и необходимые  для этого средства. Одно из важнейших  средств для обнаружения вора составляет обыск. Но производство обыска связано с вторжением в дом  подозреваемого, а дом римлянина  был неприкосновенным: даже для того, чтобы позвать на суд, надо было выжидать ответчика перед его домом, так  как войти в дом против его  воли строго воспрещалось. Этим объясняется, что, устанавливая нормы о furtum, законы XII таблиц содержат также и положения  об обысках. При этом они знают два вида обыска:

- один обыск являлся строго формальным, обставленный несколько странной с нашей нынешней точки зрения процедурой — так называемой quaestio lange et licio. По свидетельству Гая (III. 192), законы XII таблиц предусматривали, что при производстве обыска соблюдалась такая необходимая формальность: тот, кто хотел произвести обыск обязан был войти в дом подозреваемого в одной набедренной повязке (licio cinctus) и с кувшином (lanx) в руках.  Позднейшие римские юристы пытались дать объяснение этим формальностям с точки зрения их обоснованности: входить  голым нужно быть для того, чтобы нельзя было пронести в одежде и подбросить якобы украденную вещь; быть licio cinctus — для того, чтобы все же не оскорблять стыдливости находящихся в доме женщин; держать в руках lanx (сосуд) — либо опять-таки для того, чтобы руки лица, производившего обыск,  были заняты, либо для того, чтобы положить туда вещь в случае ее нахождения. Но понятно, что с этой точки зрения все эти формальности не выдерживают критики и что Гаю весь этот закон казался только смешным (“ridicula est”). Вероятно, что происхождение всей этой процедуры несколько иное, в данном случае мы имеем пережиток уж совсем древней эпохи, тем более, что аналогичные процедуры наблюдались и в истории других народов. По мнению Иеринга, quaestio lange et licio есть отголосок общеарийской старины, след той жаркой прародины, где все обыкновенно ходили голыми, только с повязкой вокруг бедер. Что касается сосуда, lanx, то, по мнению Иеринга, он нужен был лишь как внешнее выражение того, что дело идет о поисках вещи. Вернее предположить, что lanx представляет собой жертвенный сосуд: в дом входят и обыск совершается под покровительством и руководством божества, как некоторое религиозное действие. Этот сакральный характер обыска открывал доступ в дом и обезоруживал возможное сопротивление. Во всяком случае, если при таком обыске вещь будет найдена, собственник дома отвечает, как fur manifestus: опять-таки, потому, что в древнейшее время это была общая ответственность для всяких видов воровства. Quaestio lance et licio была, скорее всего, единственной формой обыска в древности. Но законы XII таблиц знают уже и обыск простой с пониженной ответственностью. Как производился этот обыск, мы не знаем; Гай сообщает только, что он происходил со свидетелями (testibus praesentibus). Если вещь была найдена, то хозяин дома отвечал штрафом втрое — poena tripli — за так называемую furtum conceptum; но если он сам не был вором, если вещь он получил от кого-либо другого, то он может взыскивать уплаченную им poena tripli с этого последнего — furtum oblatum.

3) Что  касается третьего деликта, известного  несколько более позднему цивильному  праву, именно damnum injuria datum (повреждение  или уничтожение чужих вещей), то положение его в законах  XII таблиц неясно. Несомненно, что  некоторые отдельные виды этого  деликта были предусмотрены в  XII таблицах. Например, поджог влек  за собой даже уголовное наказание  — poena capitalis. Мы видим, что поранение  чужого раба рассматривалось, как injuria его хозяину, и влекло штраф в 150 ассов. До известной степени сюда же относится архаический деликт — повреждение чужих посевов при помощи колдовства. Наконец, мы знаем, что законы XII таблиц устанавливали специальную ответственность за порубку чужих деревьев в виде штрафа в 25 ассов за каждое срубленное дерево.

      Но  все это только специальные постановления. Существовала ли еще какая-либо общая  норма относительно damnum injuria datum, точно  определить нельзя. По свидетельству  Феста (…по свидетельству Феста… — имеется в виду «Словарь римских  древностей», составленный римским  антикваром II в. н.э. Фестом, использовавшим в качестве основы своей работы труд своего предшественника Веррия Флакка и давшим объяснение тех понятий, которые были уже архаичны и непонятны  для его современников.), в законах XII таблиц встречались слова “rupitias”  и “sarcito”, но в какой связи  — неизвестно. На основании этих слов некоторые из современных ученых полагают, что уже законы XII таблиц знали общий иск о повреждении  или уничтожении чужих вещей  — actio de rupitiis sarciendis. Но основания для  такого утверждения столь слабы, что большинство современных  историков относится к нему отрицательно. Вероятнее, что законы XII таблиц ограничивались лишь некоторыми специальными видами этого деликта, тем более, что, по сообщению Ульпиана¹ после XII таблиц были издаваемы другие законы, по-видимому, также казуистически восполнявшие проблемы децемвирального кодекса.

      Как бы то ни было, но все эти казуистические постановления были отменены потом  общим законом об ответственности  за damnum — lex Aquilia, законом, который послужил затем базисом для дальнейшего развития права в этом вопросе.

Законы  XIIтаблиц не ограничиваются знанием обязательств из деликтов, в нем присутствуют и такие виды обязательств, получившие название как бы из деликтов, quasi delicto. В старом цивильном праве не существовало такого понятия, т.к. квази-деликты децемвиры относили к деликтам в общем. Связано это было прежде всего с тем, что элемент воли в представлениях древних римлян играет такую незначительную роль, что неумышленные злодеяния ставятся на одну доску с умышленными, а причинение ущерба животным составляет такой  же деликт, как и имущественный вред причиненный человеком , что свою очередь объясняется отождествлением Миросозерцанию⁷. Правда децемвиры были далеки от мысли подвергать возмездию виновника вреда и предоставляют хозяину животного выбор0 либо выдать его потерпевшему, либо возместить ущерб.  В Кодексе, однако, не было общей нормы, охватывающей все случаи применения имущественного вреда. Позднейшими юристами удостоверяется факт существования в Кодексе децемвиров особых исков, основаниями для которых служил имущественный вред, причиненный животными. Таких исков в Законах XII таблиц было два: action de pauperie и action de pastu. Первый из этих исков означал вреди и убытки, причиненные животными, благодаря чем имел широкое распространение у древних римлян. Область применения второго иска значительно уже. Иск action de pastu означал случаи потравы, совершенной скотом. Последствия этих исков для хозяина животного были одинаковы. Хозяин должен был возместить вред, причиненный его животным, или выдать виновника потерпевшему. Однако, древней закон приравнивает к животным и рабов, то вполне логично, что закон определяет последствия имущественных повреждений, производимых и теми, и другими. Правда, пока раб остается рабом, никакие иски в отношении его не имеют смысла. Иск должен был быть направлен непосредственно против хозяина, который не связан личной ответственностью с рабом, не обязан возмещать причиненный рабом убыток- хозяин может выдать деликвента потерпевшему.  Правила, применяющиеся Законами XII таблиц  по отношению к рабам, применяются во всей полноте и к членам римской семьи, хоть они и являются свободными, но находятся под властью домовладельца. Хоть положение это класса существенно отличается от рабов, тем не менее Закон не проводит между ними никого различия. Подводя итоги всего вышесказанного, мы можем сделать вывод, что сами по себе деликты представляют не развитую систему в описываемый период, Законы XII таблиц не различают наличие умысла или невиновного деяния, а сам источник прежде всего старается ограничить частную месть, которая начинается уходить в прошлое. Что касается квази-деликтов, то здесь они лишь начинают зарождаться, далее с их развитием в силу того, что потерпевший в силу своих прав требует от хозяина животного, раба или подвластного члена семьи выдать ему лицо, совершившее правонарушение, появляются новый иск - ноксальный. 

II Система обязательств классического периода 

      Со  второй половины республики деликтные  обязательства подвергаются коренным изменениям. С одной стороны, реформируются  деликты старого цивильного права, с другой стороны, преторским эдиктом  создаются новые. Обязательство, возникшее  из деликта освобождается от оков не нужной мести; рядом с ответственностью в виде штрафа (actiones poenales) появляется обязанность возмещения вреда (actiones rei persecutoriae); иногда возмещение вреда и штраф сочетаются в одном иске (actiones mixtae). Но старое представление о деликтной ответственности, как о чисто личной, отражается еще и в том, что в принципе и теперь наследник деликвента отвечает лишь в пределах своего обогащения. Рассмотрим прежде всего, какие изменения произошли в области деликтов старого цивильного права.

1. Деликты цивильного права.

1) Injuria. Положение законов XII таблиц об injuria были коренным образом изменены  преторским эдиктом. При этом  эдикт обобщил казуистические  нормы этих законов (edictum generale) и тем самым дал возможность  юриспруденции развивать и расширять  самое понятие injuria, распространяя  его почти на всякие посягательства  против человеческой личности. Вместе  с тем были изменены сами  последствия деликта. Принцип  талиона, признаваемый законами XII таблиц для случая membrum ruptum, окончательно отжил свой век; неподвижные нормы штрафов (300 ассов, 25 ассов) не считались с особенностями каждого конкретного случая, а с ростом благосостояния населения оказались и чрезмерно низкими (у Авла Геллия (20, 1, 13) сообщается о некотором Л. Верации, который считал за удовольствие ходить по улицам и раздавать пощечины; за ним шел раб с мешком, полным денег, и тут же выплачивал каждому по 25 ассов). Ввиду всего этого преторский эдикт, отменив неподвижные таксы, установил actio injuriarum aestimatoria (оценочные иски из личной обиды). При наличности дерзкой или жестокой обиды  (injuria atrox ) претор сам в каждом конкретном случае определял ту сумму штрафа, к которой должен быть приговорен обидчик: в других случаях это предоставлялось судье in judicio. — Рядом с этой гражданской ответственностью с течением времени возникает и ответственность уголовная. Lex Cornelia de injuriis установила такую ответственность для случаев  pulsare, verberare, vi domum introire (ударять, избивать, силой врываться в дом); позднейшее императорское законодательство распространило ее и на другие случаи, вследствие чего в позднейшем праве потерпевший всегда может выбирать между actio aestimatoria и уголовным преследованием.