Кастусь Калиновский

     Один  из главных принципов - всеобщее равенство. Аргументируя принцип равенства  во втором номере «Мужицкой правды», Калиновский обращается к Библии: «Когда Бог создал всех людей свободными и всем дал одинаковую душу, то откуда же это взялось, что один бездельничает, да и над людьми издевается, а другой, бедный, панщину служит или оброки в казну платит?».

     Идеи  про равенство, равноправие часто  звучат в произведениях Калиновского: «Объявляя принцип равноправия всех состояний и исповеданий, без обиды чьей-нибудь собственности и свободы совести, призывает к единству работы все без исключения пласты польского общества».

     «Это  борьба святая, она за целостность  располосованных твоих земель, за собственность обездоленных в своем  отчестве сыновей, святая кровь, героически пролитая за свободу и равность всех исповеданий, традиций и языков твоих  братьев».

     Более подробно желания Калиновского изложены в газете «Голос из Литвы», от 19 марта 1863 года: «Равноправие народностей, состояний, исповеданий - это стремление, заключенное в глубине сердца всего народа, стремление сильное, которое стало сильной волей. Мы хотим, чтобы каждый почитал Бога, как ему говорит собственная совесть, мы хотим, чтобы каждый язык развивался по собственной жизненности: и литовский, и белорусский, и малорусский, и польский, мы хотим, чтобы каждый имел равные права на собственность, на службу, на работу, чтобы все получили, и никто не утратил…».

     Таким образом, равноправие касается религий - в Московской Империи преследовались католичество и иудаизм, народностей, или национальностей вместе с  национальными языками, традиций, прав собственности, службы, работы - в сущности, эти положения совпадают с  Конституцией нынешней Республики Беларусь, принятой больше чем через сто  лет после Калиновского.

     Выступал  он и за равенство сословий, отмену привилегий шляхетства, или дворянства. С другой стороны, Я. Гейштар вспоминал: «Он (Калиновский) считал, наверное, что дальше после наделения землей уже будет только народ без разницы дворянства и народа - польский народ».

     Хотелось  бы еще остановиться на вопросе независимости, суверенности Беларуси, или Литвы, как  часто называли ее в то время, и  взаимоотношениях с соседними народами. Поскольку сам Калиновский не упоминает о планах на будущее, обратимся  к воспоминаниям современников, которые в один голос говорят  о стремлении к независимости  новой республики.

     В «Сведениях о польском мятеже 1863 г. в Северо-Западной России», написанных по поручению М.М. Муравьева генерал-майором  В.Ф. Ратчем, во время восстания служившего помощником начальника артиллерии Виленского военного округа, написано: «Константин Калиновский с настроением герценовской школы во главе честолюбивейших личностей из красных литвинов настойчиво проводил идею о самостоятельности Литвы».

     Не  только царский генерал, но и товарищ по восстанию Я. Гейштар называет Калиновского даже сепаратистом: «Это была натура горячая, но верная, без малейшего лицемерия. Отданный душой и сердцем люду и отечеству, но проникшийся крайними теориями, притом литовский сепаратист и на словах кровожадный демагог». О том же вспоминает и Ю. Яновский: «Отношения Литвы и Польши понимал только как федеративные - с полной независимостью Литвы».

     Но  стремление к независимости совсем не означает плохого отношения к  соседям. Скорее, наоборот, Калиновский  стремится к Федерации славян, союзу независимых и равноправных государств. Правда, в «Письмах из-под  виселицы» он дает резкую характеристику русскому народу: «Не будем говорить, из каких народов произошли москали, братства там не много найдем, рабство монголов, да и царей московских совсем убило в этом народе всякую память о свободе, и сделала из него людей поганых, без мысли, без правды, без справедливости, без совести и без боязни Бога». Но это - единичный случай, и, может быть, здесь Калиновский писал все же о правительстве московском, а не о народе, потому что в «Стяге свободы» он же пишет: «Народ московский вздрагивает от нашей вековой обиды. Он свободным братом нашим, а не угнетателем быть хочет и ответственность перед потомками за наше железное рабство решительно возлагает на готовый пасть царизм». И в «Обращении с призывом подниматься на решающую борьбу» от 6 июля 1863 года говорит о том же: «Добросовестный сын Москвы защищает сегодня честь своего народа в собственном отечестве».

     Также Калиновский понимает необходимость  союза с Польшей, о чем пишет  в «Истории восстания народа польского 1863 и 1864» Б. Лимановский: «Любил он Польшу, считал, что уния с ней была исторической необходимостью, и что и дальше она останется такой необходимостью, но в то же время ревниво остерегал полную равность и самостоятельность Литвы».

     О единении трех народов, белорусского, названного Литвой, польского и русского, Калиновский пишет в «Голосе  из Литвы» от 14 февраля: «И вот закипела борьба с новым порядком вещей, и самый несчастный народ, народ, насилием и предательством лишенный всех естественных прав, наконец, народ, какой среди европейских имеет самое святое чистое прошлое, каким является польский народ с Литвою и Русью, естественным порядком вещей стал представителем, рыцарем одного лагеря». А дальше, в том же номере, Калиновский делает охват братских народов, он говорит уже обо всех славянах: «Разные братские родственники славян жадно откапывают свою родную память, со слезой сочувствия в брате узнают брата, поют один другому грустную песенку про пережитое, и европейский мир начинает понимать мысли христианства». 

     3.2 Свобода в трудах К.Калиновского 
 

     В «Истории восстания народа польского 1863 и 1864», Б. Лимановский пишет: «Был он (Калиновский) искренним народником. Исповедовал убеждение, что только крестьянское восстание вернет свободу литовским народам. Народ для него не был одним только средством, но в первую очередь целью. Освобождение крестьян, превращение их в граждан - вот главная цель».

     А что такое свободный человек, Калиновский сам говорит в  третьем номере «Мужицкой правды», что в первую очередь, свобода - это  свой, собственный кусок земли. Гражданин - это тот, у кого есть собственность, для крестьянина лучшая собственность  земля, которая его кормит, передается от отца к сыну, служит еще и для  духовной связи поколений, кроме  того, своя земля - воплощенный символ независимости, свободы. Именно поэтому  такое большое внимание Калиновский  уделяет вопросу передачи земли  крестьянам, бесплатно, без отработки, без уплаты чрезмерных налогов.

     Манифест  от 19 февраля 1861 года освободил крестьян, но только формально. Да, официально крестьянин переставал, был крепостным, получал личную свободу, это нельзя оспорить, но он не получал земли, или получал слишком маленький надел, чтобы с него можно было прокормить себя и семью. А за пользование землей помещика надо было отрабатывать ту же панщину, что крестьяне отрабатывали крепостными, к тому же добавились налоги в казну, так что положение народа стало, пожалуй, даже хуже, чем до реформы. И самый первый пункт «программы свободы» по Калиновскому выполнен не был. Об этом он и пишет в том же третьем номере «Мужицкой правды».

     Позже, царским указом от 1 марта 1863, опять же формально, крестьянам Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний и в инфлянтских уездах Витебской губернии «отдали» и землю, но теперь эту землю надо было в обязательном порядке выкупать за непомерно высокую цену. Оформив ссуду, крестьянин оставался должен банку лет на пятьдесят вперед. Вот как об этом пишет Калиновский в седьмом номере своей газеты: «Обещал нам царь землю. Чиновники, попы да москали, все в один голос обманывали нас, что царь нам искренне думает дать свободу, Справедливую Свободу. И слушали мы царя. Говорил он нам еще два года служить панщину, и панщину мы отрабатывали. Приказал царь рекрута, дали мы ему и рекрута, а сами мола смотрели, как наших сынов и братьев на край света погнали. Накинул нам подушного - платили мы подушное за живых и умерших, за детей да за старцев бессильных, - платили мы земскую повинность да всякие сборы, платили на посредника, на правление, старшинам, писарям, окружным, асессорам - да Бог знает, кому не платили, - да все не спрашивали, куда идут наши деньги. Все нас обижали да все обдирали, бил нас сильнейший, обижал богатейший - а на то не было справедливости. Мы все молчали да слушали, всем кланялись, за все платили, все терпели, ожидая конца, потому что надеялись Справедливой свободы, надеялись, что дадут свободную земельку да в подушном справедливый налог будет. Вместо того чтобы отдать нашу земельку, да какую же землю? Эту, что от дедов-прадедов кровной работой десять раз уже заработали и отплатили. За эту землю царь приказывает чиншы платить в казначейство. Да какие же чиншы? Какие вздумается постановить чиновникам да судовым кровопийцам, да еще с каждым годом все большие и большие».

     Не  об этом мечтал Калиновский, он хотел  «раздать всю поземельную собственность  крестьянам». Данная мысль в различных  вариантах многократно повторялась  как самим Калиновским, так и  теми, кто хорошо знал его взгляды. Он мечтал о том, чтобы мужики «никогда, никакой, никому… барщины не служили  и никакого оброка в казну не платили, чтобы на веки веков народ наш  был счастливым и счастливым».

     Единственным  путем осуществления этой мечты  Калиновский видел восстание. Причем восстание именно народное, шляхту, дворянство, он воспринимал как вспомогательный  элемент, даже необязательный. О том, что народ может победить и победит, о силе народа, Калиновский пишет в первом же номере «Мужицкой правды»: «Мужик, пока сможет держать косу и топор, защитит свое и ни у кого ласки просить не будет».

     За  отрицание роли шляхты и превознесение  роли народа Калиновского называли «хлопоманом». Калиновский не отрицал полностью возможность участия шляхты в восстании, но не в своих уездах, а только в тех отрядах, где шляхтичей не знали. К этому же готовил крестьян Калиновский и через свою газету.

     По  воспоминаниям Ю. Гейштара, «…при первом знакомстве доказывал мне, что участие шляхты и помещиков в восстании не только не нужно, но и вредно. Люд сам завоюет себе независимость и потребует собственности у помещиков. Как милость, разрешал шляхте становиться в повстанческие ряды, однако не в своих уездах, а там, где их, шляхтичей, не знают! По правде говоря, Калиновский хотел, чтобы люд великодушно простил шляхте преступления прошлого, но если бы она и погибла, ее встретила бы только заслуженная кара и страна ничего б от этого не потеряла». Гейштар также пытается объяснить такое отношение к шляхте ее незнанием, сам он считал дворянство основной движущей силой восстания, без которой все закончилось бы в течение трех дней. По его словам, Калиновсикй «слишком сурово судил про шляхту, зная ее больше из крайне демократических журналов и русских писателей, чем из жизни». С другой стороны, основная разница между шляхтой и крестьянством, по мнению Калиновского - это то, что шляхта защищает крестьян и страну, а крестьянин обрабатывает за защиту себя и своей собственности землю шляхты. Если же служить будут все, то разница сотрется.

     Калиновский выступает против захватнических войн, он ратует только за защиту своей земли  от угрозы, причем призывает защищать страну все население, прежде всего  народ. Тогда, логично, во-первых, уменьшается  срок службы. Калиновский даже устанавливает  этот срок - три года, и отпадает необходимость  в обработке чьей-то земли, приходящей в упадок из-за отсутствия хозяина. Во-вторых, если служат все, то исчезает привилегированное сословие «защитников». В-третьих, исчезает необходимость  рекрутских поборов, против которых  выступал и Калиновский, и народ, и отсутствие рекрутчины считал одним  из условий свободы.

     Мысль о наделении крестьян бесплатной землей за службу и отмену рекрутчины неоднократно высказывается Калиновским. В пятом номере он вспоминает прошлое, когда за службу давалось дворянство и земля: «Помнят еще наши деды, рассказывают они, что в их время мужики рекрутчины и не знали. Было войско, это, правда, но все войско было из шляхты, а если мужики иногда и хотели идти на войну, так сразу же с них снимали звание мужика, да и панщину и всю деревню делали шляхтой. Так-то у нас и делались эти околицы шляхетские. Так за то, что человек шел на войну, защищал свою родину, то власть польская давала землю, давала свободу, давала шляхетство…».

     Во  втором номере «Мужицкой правды»  Калиновский вспоминал и недавнее прошлое, восстание Тадэуша Костюшки 1794 года, когда Полонецким универсалом от 7 мая 1794 крепостным крестьянам Речи Посполитой давалось личная свобода (при условии расчета их с помещиками и уплаты государственных налогов), уменьшалась панщина, со стороны повстанческой власти крестьянам декларировалась защита от самовластия помещиков. После восстания реформа была отменена, крестьян заставили вернуться к прежним порядкам. Калиновский не раскрывал всей сути реформы и борьбы реакционных элементов против ее введения, он постарался передать все одной емкой и понятной народу фразой, приписав ее непосредственно Костюшке: «А Костюшко и говорит: «Когда мужики хотят уже сами защищать свою землю, то пусть же не служат панщины да и не платят в казну оброка за землю!» Вот это справедливость!» И Калиновский призывает народ отвоевать себе землю, вернуть то, что принадлежало дедам и прадедам, а потом, при необходимости, оборонять от агрессивных соседей, если понадобится. Но это - потом, сейчас же главное - восстание, о котором он часто пишет в своей газете:

     И, наконец, непосредственный призыв к  восстанию: «Подумайте хорошо, да, помолившись Богу, станем дружно вместе за нашу свободу! Нас царь уже не обманет - не подведут москали! Нет для них в наших селах ни воды, ни хлеба - для них мы глухие и немые и ничего не видели и не слышали. А пока что еще пора, надо спешить нашим хлопцам спешить с вилами да с косами там, где добиваются воли да правды - а мы, их родители и жены наши, стеречь будем да уведомлять, откуда на них тянет нечистая московская сила, да от души помогать всякими способами ребятам нашим, что за нас пойдут биться. - А будет у нас свобода, какой не было нашим дедам да родителям».

     И сразу после начала восстания, в  первом же Манифесте, крестьянам отдавалась земля их дедов и прадедов без какого-то ни было выкупа. Этот Манифест Калиновский провозглашал сам и приказывал провозглашать всем повстанческим отрядам, находившимся под его началом, и не только провозглашать, но и следить за его выполнением.