Творчество Марлена Хуциева

В роли учительницы Татьяны Сергеевны  снялась Нина Иванова. В кино она  дебютировала в десятилетнем возрасте, сыграв в военной картине «Жила-была девочка» (1944).

Геннадий  Юхтин сыграл инженера Крушенкова, к которому Савченко приревновал «свою» Татьяну.

В фильме есть эпизод, где электровоз въезжает в мартеновский цех. Но это огромное помещение было не возможно осветить? Но съёмочной группе удалось убедить сталеваров и они согласились открыть все 10 печей для съёмок этого эпизода.

 «Весну на Заречной улице» снимали два года. Зритель увидел картину в 1956-м. «Весна…» цензура не увидела в картине ничего крамольного.

Как только фильм вышел на экраны реплики  героев тут же разошлись на цитаты. В 1957 году на фестивале молодёжи и студентов в Москве «Весна на Заречной улице» получила приз.

Причёску  учительницы Татьяны Сергеевны  – знаменитый завиток у виска  – нарекли «локоном страсти». Модницы  жгли волосы, чтобы только его повторить. Они не знали, что у актрисы  Нины Ивановой, сыгравшей эту роль, непослушные кудряшки от природы. «Татьяна Сергеевна в „Весне“ была так  красива потому, что камера смотрела на неё влюблёнными глазами оператора  Радомира Василевского», – говорили создатели картины.

Через много лет после выхода фильма на экраны была снята документальная лента «Возвращение в весну», рассказывающая о том, где и как в своё время зарождалась «Весна на Заречной улице».

Однажды Марлен Хуциев приезжал в Запорожье на творческий вечер. И когда в заводском Доме культуры зазвучали слова песни – «В моей судьбе ты стала главной, родная улица моя…» – все присутствующие поднялись и Марлен Мартынович не смог сдержать слёз…

Марлену Хуциеву всегда была близки и важны проблемы молодого поколения. После «Заречной улицы» ему захотелось снять фильм о трех друзьях, которые живут в районе Заставы Ильича. Появляется тема ответственности живых перед теми, кто погиб на фронтах Великой Отечественной.

Судьбы  трех друзей не изобилуют событиями. Взята повседневность, где все  житейски обыденно – встречи, разговоры, работа, первые проблески чувства.

«Все  три героя, каждый по-своему, выражали моё тогдашнее состояние, характер, отношение к жизни, – говорит Хуциев. – У меня в ту пору как раз родился сын, и я тоже бегал с молочными бутылками, как Иван. Я мечтал быть таким же, как Колька, раскованным, смелым, способным с ходу вмешаться в разговор, завязать знакомство. И я, подобно Сергею, тоже мучился вопросами, как жить…»⁹

Неожиданно  для Хуциева работа с Миронером не заладилась, и в сентябре 1960 года он привлёк к сотрудничеству Геннадия Шпаликова, студента сценарного факультета ВГИКа. Шпаликов являлся ровесником героев и за короткое время успел многое привнести в сценарий.

Первоначально планировалось, что «Заставу Ильича»  будет снимать Пётр Тодоровский. Но он в ту пору как раз занялся  режиссурой, готовился ставить «Верность». И тогда в группу пришла Маргарита  Пилихина, с которой Марлен был знаком ещё по институту.

Теперь  об актёрах. Валентина Попова Хуциев заприметил очень давно, когда работал  ассистентом режиссёра. Ехали в  пионерский лагерь искать ребят, и вдруг  в машину сел «потрясающе обаятельный  парень» – в ту пору артист народного  театра ЗиЛ Валя Попов. Хуциев пригласил его на роль Сергея Журавлёва.

Николая Губенко (Фокин) Хуциев также знал довольно давно, с той поры, когда начинающий артист очень темпераментно сыграл на студенческом экзамене сцену из «Разбойников» Шиллера.

Небольшая заминка была лишь с третьим героем – в сценарии его звали Иваном. Режиссёру приводили «типичных  Иванов» – медлительных, могучих, мускулистых. А нужен был худой  паренёк с тонкой шеей – юный папаша, которому ещё самому впору  гонять в футбол во дворе. И такого артиста Хуциев увидел в одном  из спектаклей «Современника» – он был худ, юн и одет в лыжные малиновые  штаны. Артиста звали Славой Любшиным. Попадание было настолько точным, что героя переименовали в Славу.

Исполнительницу роли Ани искали дольше других. Когда  уже начались съёмки, утвердили Марианну Вертинскую.

Итак, кто  же они, герои «Заставы Ильича»?

Отслуживший в армии Сергей Журавлёв работает на ТЭЦ, учится в вечернем институте, ведёт общественную работу. Приходит время, и он начинает задумываться о  смысле жизни. Как ни существенна  история Сергея, его любви к  Ане – девушке «другого круга», – ещё существеннее сам факт его начавшегося раздумья.

Колька  Фокин – острослов, покоритель сердец. В тройственном союзе ему принадлежит  жизнелюбивое, богемное начало. Социальное положение Кольки сильно изменилось на пути от сценария к фильму. В сценарии Фокин – шофёр, а в «Заставе Ильича» он работает в вычислительном центре.

Славка  Костиков, кажется, самый обыкновенный и самый определившийся из друзей. Строитель-экскаваторщик, он бомбит чугунным ядром отслужившие свой срок развалюхи. Славка женат, имеет ребёнка, получил жильё и вообще «врастает в быт со страшной силой». Рядом со Славой – его супруга Люся, маленькая и прозаичная. Слава – вечно угнетённый, всегда виноватый, постоянно в метаниях между протестом и покорностью.

«Застава  Ильича» – фильм столь же лирический, сколь и гражданственный. Как  точно замечает киновед Т. Хлоплянкина, «высокие слова о любви к Родине, об ответственности за её судьбу срываются с уст героев так же естественно и искренне, как любовные признания. По-видимому, Хуциев очень точно уловил момент гармонии между личностью и государством который наступил в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов. Из их разговоров, споров, размолвок, свиданий, маленьких и больших событий, составлявших сюжет фильма, складывался постепенно портрет поколения, которое хочется назвать проснувшимся».¹⁰

Съёмки  «Заставы Ильича» начались 1 мая 1961 года, когда ещё не все актёры были утверждены на роли. Уходила «натура» – та самая первомайская демонстрация, которая играет такую важную роль в сюжете фильма. В праздничном  потоке впервые встали перед кинокамерой  три главных героя «Заставы Ильича».

Марианны  Вертинской ещё не было. Нашли какую-то девочку – благо, костюм был уже  решён – и сняли несколько  кадров. Например, пробеги мимо «Детского  мира». По замыслу Сергей и Аня  должны были идти «в лицо». Но героини  не было, поэтому возникла идея, будто  они где-то на Красной площади  потеряли друг друга. Сергей шёл один, кричал, махал рукой. Так были сняты  отдельные кадры. То, чего не хватало досняли уже в августе на Новокировском проспекте, когда Москва встречала Германа Титова.

Днём  снимали, а по ночам Хуциев, Пилихина и её ассистент (Рита – за рулём) – колесили по Москве, чтобы определить улицы, по которым следующей ночью пойдёт Сергей и где будут мигать светофоры…

У фильма было множество друзей. На премьере в Доме кинематографистов Хуциев долго и увлечённо рассказывал про инспектора ГАИ Николая Степановича Захарченко, который помогал группе работать на улицах, заполненных транспортом. Однажды пришлось перекрыть на несколько минут Садовое кольцо, после чего автомобильная пробка рассасывалась часа три. Вклад инспектора в общее дело был настолько велик, что режиссёр вставил имя Захарченко в титры (в списке действующих лиц есть титр «Друг – Н. Захарченко»).

В своих  фильмах Хуциев часто использует случайные наблюдения, впечатления, всплывающие в памяти. Не стал исключением  и фильм «Застава Ильича». «Однажды, уже давно, мы украшали дома ёлку, а  на проигрывателе была „Аве Мария“ Шуберта, которую я тогда часто  слушал, – рассказывал режиссёр. – И вот я почему-то взял горящую свечу и поставил её на пластинку. Было темно, пластинка крутилась, свеча горела… А потом я это вспомнил – и воспроизвёл в „Заставе Ильича“, в той сцене, где танцуют».

Изначально  «Застава Ильича» создавалась в одной серии, но картина стала разрастаться. Екатерина Алексеевна Фурцева, министр культуры СССР, узаконила две серии. Она очень точно заметила, что второй серии не хватает кульминационного момента, который есть в первой (Первомайская демонстрация). Хуциев решил снять вечер поэтов в Политехническом музее.

Конец 50-х – начало 60-х годов –  это новый взрыв документальности в кино. Снимали реальные лица, то, как люди одеты, как они себя чувствуют, как они себя ощущают. Но у каждого  художника подход к этому был  свой. Хуциев снимал очень долго, у  него были долгие планы, он как бы дожидался  того момента, когда люди забывали о  том, что на них смотрит камера.

Зритель видит  свободное движение людей, которые общаются друг с другом. Он снимает состояние общения, а  не движущиеся ряды, не лозунги, плакаты, рисунки, шары. Хуциев показывает то, что  их привело на эту демонстрацию. Показывает не идеологический смысл, а  то, что люди встречаются, разговаривают, общаются.

О вечере поэзии Марлен Хуциев вспоминает так: «Я случайно попал на дискуссию о  современной молодежи. Шел мимо Политехнического (я жил на Покровке), увидел эту афишу. Как добросовестный художник я решил: пойду-ка я послушаю, что говорят о молодежи. Я попал в зал Политехнического на эту дискуссию, но дискуссия для меня не имела никакого значения: вот этот зал, исторический зал, где Маяковский… А в зале негде было спрятать ни приборы, ничего. Тогда мне пришла в голову мысль поставить приборы открыто и сделать вид, что этот вечер снимают документалисты.»

Но случилось  непредвиденное. «Массовка» желала слушать  стихи и гнала из проходов кинематографистов: мол, не мешайте читать поэтам! У  входа стояла толпа, через которую  трудно было пробиться режиссёру  и актёрам.

«Такой  ажиотаж был вокруг этой съемки, что меня в какой-то момент не пускали. Я иду на съемку служебным входом, говорю, я режиссер этой картины. Нет. Режиссер был тощ, худ, и абсолютно  невзрачен, ни капли солидности. Вот  я сейчас ее приобрел, а тогда  кроме профиля и большого носа – ничего. Они стоят, комсомольские  заслоны: "Нет, ничего не знаем"».¹¹

«Вечер  поэтов» в фильме длится две или  три части, но смотрится на одном  дыхании. Со сцены вдохновенно читают стихи А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, Г. Поженян, Р. Казакова, Б. Окуджава, М. Светлов, Б. Слуцкий… 

В другой сцене Хуциев собрал весь цвет тогдашнего ВГИКа, ту молодую элиту, которая  снимала или собиралась снимать  кино, которое должно было обновить наш кинематограф. Тарковский уже  снимает  "Иваново детство", Рязанцева создаёт своим первые сценарии. Кончаловский уже снял дипломную  работу «Мальчик и голубь».

Марлен  Хуциев: «Андрей Тарковский какое-то время был у меня на практике, ну и остальных вгиковцев я наблюдал. И на них была написана сцена. Когда я назвал, кто мне нужен, то мне сказали мои помощники, ну что Вы, они же не актеры, зачем. Пришли молодые артисты – из театральных училищ, их собрали, им дали тексты. Один сказал: "А я не пью". Или кто-то говорит: "Мне и так весело". И они стали играть каждую реплику, как самое главное. Потом мы начали такую же читку со всеми теми, кто предполагался. И все совершенно по-другому пошло, все заиграло».

Каждый  из героев ощущал себя причастным к происходящему. Может быть поэтому, была так важна эта сцена. Хуциев ищет это состояние. Ему дорога и спонтанность тех разговоров, которые идут в этой же сцене. Позднее, в «Июльском дожде», он покажет омертвение таких вечеринок, которые постепенно переходят в ритуал.

После первых просмотров «Заставу Ильича» хвалили не только сверстники Хуциева, но и старшие его товарищи. Писатель Виктор Некрасов отмечал: «Я не боюсь преувеличений: картина эта – большое событие в нашем искусстве, очень большое. Смотревший её одновременно со мной Анджей Вайда после просмотра сказал, что подобного фильма он ещё не видел (думаю, что Вайда на своём веку кое-что всё-таки посмотрел)».

Михаил  Ильич Ромм после просмотра вышел  в коридор, долго курил, молчал, потом  сказал: «Марлен, вы оправдали свою жизнь…» (Хуциев считает эту короткую фразу Ромма самой высокой оценкой своего труда.)

Ничто не предвещало беды, но тут на «Заставу Ильича» обрушился генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв. В марте 1963 года в Свердловском зале Кремля на встрече с деятелями литературы и искусства он, в частности, сказал: «Даже наиболее положительные из персонажей фильма – трое рабочих парней – не являются олицетворением нашей замечательном молодёжи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развёрнутого строительства коммунизма, освещённое идеями Программы Коммунистической партии!»

В мае 1963 года судьба «Заставы Ильича» висела на волоске. Из фильма потребовали убрать эпизод «Литературный вечер в  Политехническом музее». Сократить  сцену в музее Пушкина. Пересмотреть диалоги в двух эпизодах, где ведутся  беседы товарищей (сцена у больного Сергея и сцена около станции  метро), снять ноты скептицизма в  настроениях молодых людей…