Архитектура и бессознательное

В любой момент работы сознания в нем  есть нечто осознаваемое и неосознаваемое, тесно переплетающиеся  между собой , и трудность в понимании существования бессознательного состоит в том, что нам являются лишь отдельные фрагменты, причем уже в виде зафиксированных сознанием психических процессов. И все же внимательные, прямые наблюдения за тем , как всплывают из глубин подсознательного или погружаются в него эти фрагменты (а также косвенные наблюдения психологов, психиатров, философов, писателей, например за процессами творчества, снами, психическими патологиями), позволяют обоснованно судить о существовании бессознательного и анализировать его.

Несмотря  на исключительную значимость и место неосознанных форм психики, человек - это прежде всего сознательное существо, причем понимание сознания меняется в зависимости от того, какое мировоззрение доминирует в обществе. Поэтому философы не изобретают то или иное понимание сознания, а только воспроизводят реальную для данной эпохи структуру человеческой духовности и реальное место сознания в ней. 

   Возможны  ли законы, описывающие  творчество? Если мы понимаем творчество как процесс, результат  которого невыводим из исходного состояния, то кажется, что на этот вопрос следует дать скорее отрицательный ответ. Если законом могут быть описаны детерминированные процессы, то есть ли шанс описать с помощью законов творчество, недетерминированное предпосылками?

   ...Существуют  аргументы в пользу  той точки зрения, что человеческое  творчество тоже  должно быть описано как сочетание общей детерминированной направленности и случайного, аналогичного мутации в теории эволюции. Для аргументации в пользу этой точки зрения будет рассмотрена проблема роли бессознательного в творчестве, выявляемая в самоотчетах творческих людей о процессах их творчества. Что же существует такого в бессознательном, что делает его преимущественно важным в творчестве?

   Ответ, который может  быть предложен, заключается  в том, что сознание связано с упорядоченностью, а бессознательное - с хаосом. Сознательные процессы выступают в качестве упорядоченной силы, задающей направление развитию знаний, а момент возникновения нового, близкий по своей сути биологическому понятию мутации, оказывается лишенным сознательного контроля.

   Осознание появляется там, где  наши знания и схемы  действия хорошо структурированы. В поле нашего сознания попадают такие элементы нашей мысли, которые  мы связываем для  достижения цели. Осознанный уровень не допускает  мутаций, он связан с  сохранением и  гармонизацией. Сознание, вернее мыслительные процессы, попадающие в поле сознания, возможно, выполняют консервативную функцию. Они служат применению готовых способов решения задач к относительно новым ситуациям. 

   В момент творчества, непроизвольной активности психики, человек  совершенно не способен управлять потоком образов, произвольно воспроизводить образы и переживания. Художник бессилен восполнить пробелы творческой фантазии. Образы зарождаются и исчезают спонтанно, борются с первичным замыслом художника (рационально созданным планом произведения), более яркие и динамичные образы вытесняют из сознания менее яркие. То есть сознание становится пассивным экраном, на который человеческое бессознательное отображает себя. 

Изучение  людей искусства  последовательно  демонстрирует не только силу творческого  импульса, поднимающуюся  из бессознательного, но также его капризный и своевольный характер. Неврожденное произведение в психике художника - это природная сила, которая находит выход как благодаря тираническому могуществу, так и удивительной изворотливости природы, совершенно равнодушной к судьбе человека, который для нее представляет лишь средство. Потребность творить живет и растет в нем, подобно дереву, тянущемуся из земли и питающемуся ее соками. Мы не ошибемся, пожалуй, если будем рассматривать творческий процесс как живое существо, имплантированное в человеческую психику. На языке аналитической психологии это живое существо является автономным комплексом. Это отколовшийся кусок психики, который живет собственной жизнью вне иерархии сознания

 
К основным чертам творческого  акта большинство  специалистов с незапамятных времен относят бессознательность, спонтанность, неподконтрольность разуму и воле. Многие творцы, ссылаясь на собственные ощущения, утверждали, что, несмотря на то, что произведения сотворены ими лично, авторство тем не менее им не принадлежит. И отсылали любопытных либо, как В. Гюго, к Богу, который якобы «…диктовал, а я писал», либо, как Н. Паганини, — к дьяволу, который его рукой столь блистательно ведет смычок по струнам. Иногда гении обходились и без таких уточнений, утверждая, что произведения создаются ими, но помимо их воли. Музыкальные строфы, сложные перипетии литературных сюжетов, волшебная музыка рифм, нестандартные дипломатические ходы или планы решающих сражений и даже научные открытия порождены ими, но образом неведомым им самим. Широко известны высказывание Л.Н. Толстого о том, что он не в состоянии предвидеть судьбы своих героев и утверждение Микеланджело Буонаротти о том, что его молотом правит неведомая ему сила.

Конечно, мы можем сказать, что это всего  лишь субъективные ощущения людей, доверять, которым  у нас нет особых оснований. Тем более, ни для кого не секрет, что представители  сферы искусства  ориентированы на мистику и мифотворчество, обладатели практической одаренности (политики, полководцы, управленцы и др.) демонстративно суеверны и всегда были склонны окружать себя прохиндеями и мошенниками вроде астрологов, хиромантов, экстрасенсов и пр. Но почему же такие творцы, как ученые, в силу особенностей своей деятельности стремящиеся к позитивному знанию, к рефлексии того каким образом оно было получено, всегда вынужденные объяснять, как был открыт тот или иной закон природы, часто утверждают то же самое. Вероятно, происходит это потому, что в творчестве принципиально важна роль бессознательного и главное таинство творчества в том, что его продукт вызревает и рождается далеко за пределами сознания.

Единственное, что может в  ситуации творчества любой творец, например, ученый — это с  помощью научного метода доказать или  опровергнуть добытую  им идею, но о том, откуда она взялась  у него в голове, он не знает и знать  не может. Правда, несмотря на это, под давлением, жадных до сенсаций биографов и любящих  парадоксальные сюжеты журналистов, писателей  и обывателей, творцы-исследователи (а иногда и сами биографы) насочиняли массу легенд о  том, каким путем  к ним пришло озарение. Один, видите ли, «погрузился  в ванну и… эврика!», другому якобы  «упало на голову яблоко», третьему «периодическая таблица приснилась во сне», четвертый, «наблюдая пищевое  поведение морских  звезд, породил теорию фагоцитоза» и  т.п. 
 
Психотерапевтическая функция подобных легенд и преданий очевидна, потому они и живут в культуре, бережно ей сохраняются и транслируются, но не стоит себя обманывать: никакого инструмента для осознания того, откуда взялась та или иная идея у человека нет, и не может быть. Да и сами эти легенды, несмотря на всю свою внешнюю простоту и кажущуюся правдоподобность, неспособны помочь в решении прикладных задач. Они не вооружают нас способами создания других творческих продуктов, не проясняют пути обучения творчеству. Механизма творчества они нам не раскрывают и инструмента созидания нового не дают. Совершенно очевидно, что, поместив стремящегося к творчеству под яблоню, где уже начинают падать созревшие яблоки, и тем более уложив спать, в исследовательскую позицию его не поставишь. Как мы уже отмечали, ссылаясь на Я.А. Пономарева, творчество становится возможным тогда, когда человек деятелен, активен и главное — сенситивен к побочному пр В творчестве, по мнению В.Н. Дружинина, внешняя активность не главное, она лишь экспликация продуктов внутреннего акта, наиболее важна здесь активность внутренняя, ментальная. Внутренняя активность предполагает создание идеального образа мира, в котором разрешена проблема отчуждения человека и среды (В.М. Вильчек). В творческом акте, в какой бы сфере он ни протекал — художественной, практической или даже научной — бессознательному отводится особая, доминирующая роль. 
 
Признание этого факта, заставляет задуматься над активно обсуждавшейся проблемой вдохновения. Если бессознательное доминирует в творчестве, то человек бессилен в плане самостоятельного стимулирования своей творческой активности, иначе говоря, существует проблема вдохновения или бессилия воли в момент творчества. Особенно много внимания уделялось рассуждениям о музах и вдохновении применительно к художественному творчеству. Творчество — занятие увлекательное, а творец всегда переживает большой эмоциональный подъем. Но как достигается это состояние и надо ли ожидать когда подъем наступит? 
 
Многие ученые и люди искусства доказывали неразумность постановки таких вопросов. Например, Леонардо да Винчи, Исаак Ньютон, Томас Эдисон утверждали, что им вообще незнакомо состояние вдохновения. Об этом даже писали некоторые известные деятели искусства. Наиболее ясно это выразил Петр Ильич Чайковский, говоривший о том, что работать нужно всегда, а вдохновение является тому, кто умеет побеждать свое нерасположение.одукту своей деятельности. 

Бессозна́тельное или неосознава́емое — совокупность психических процессов, в отношении которых отсутствует субъективный контроль. Бессознательным считается всё, что не становится для индивида объектом осознания. Термин «бессознательное» широко употребляется в философии, психологии и психоанализе, а также в психиатрии, психофизиологии, юридических науках, искусствоведении. В психологии бессознательное обычно противопоставляется сознательному, однако в рамках психоанализа бессознательное (Ид) и сознательное рассматривается как понятия разного уровня: многое из того, что относится к двум другим структурам психики (Я и Сверх-Я) так же отсутствует в сознании. 

 
    Во всяком истинном творчестве есть момент «открытия», а открывается только то, что «скрыто», нечто таинственное по сути и по оказываемому воздействию... Вникая в творчески-гениальные образы, невозможно отделаться от ощущения, что за образами этими стоит нечто большее их самих и даже большее нашего ограниченного понимания. Настоящее художественное произведение есть «mysterium tremendum et fascinosum» - «таинство страшное и чарующее», если использовать терминологию богослова Рудольфа Отто. И это не раз подавало повод к чрезмерному возвеличиванию искусства, к религиозному поклонению искусству, что приводило к незаконному смешению различных планов или же к болезненно-гипертрофированному эстетизму. Но важны не эти заблуждения, а их принципиальная возможность, обусловленная чувством присутствия непостижимого в творениях художников всех эпох. Это «непостижимое», «таинственное» и захватывающее в искусстве так или иначе связано с проявлениями бессознательного, глубинной психики, о чём и пойдёт речь.  
    Уже в расхожих представлениях о творчестве мы встречаем улавливание момента спонтанности творческого акта, «вдохновенности», подчас неконтролируемости процесса созидания, когда сознание пассивно претерпевает, а не действует, когда творец, даже вопреки воле, охвачен какими-то образами и наитиями, смысл которых ему самому не всегда ясен. Как будто из бездны, из ночи сознания всплывают новые и новые «озарения», подавляя обычную работу сознания.

Общая идея о бессознательном, восходящая к учению Платона о познании-воспоминании (анамнезе), оставалась господствующей вплоть до нового времени. Иной характер она получила после постановки Р. Декартом проблемы сознания. Идеи Декарта, утверждавшего тождество сознательного и психического, послужили источником представлений о том, что за пределами сознания может иметь место только чисто физиологическая, но не психическая, деятельность мозга. Концепция бессознательного впервые четко сформулирована Г. Лейбницем («Монадология», 1720), трактовавшим бессознательное как низшую форму душевной деятельности, лежащую за порогом осознанных представлений, возвышающихся, подобно островкам, над океаном тёмных перцепций (восприятий). Первую попытку строго материалистического объяснения бессознательного предпринял Д. Гартли (Англия), связавший бессознательное с деятельностью нервной системы. Немецкая классическая философия касалась в основном гносеологического аспекта бессознательного. И. Кант связывает бессознательное с проблемой интуиции, вопросом о чувственном познании (бессознательный априорный синтез). Иной характер обрело бессознательное у поэтов-романтиков и теоретиков романтизма, развивавших в противовес рационализму Просвещения своего рода культ Б. как глубинного источника творчества. Иррационалистическое учение о бессознательном выдвинул А. Шопенгауэр, продолжателем которого выступил Э. Гартман, возведший Б. в ранг универсального принципа, основы бытия и причины мирового процесса. В XIX веке началась линия собственно психологического изучения бессознательного (И. Ф. Гербарт, Г. Фехнер, В. Вундт, Т. Липпс — Германия). Динамическую характеристику бессознательного вводит Гербарт (1824), согласно которому несовместимые идеи могут вступать между собой в конфликт, причём более слабые вытесняются из сознания, но продолжают на него воздействовать, не теряя своих динамических свойств. Новый стимул в изучении бессознательного дали работы в области психопатологии, где в целях терапии стали применять специфические методы воздействия на бессознательное (первоначально — гипноз). Исследования, особенно французской психиатрической школы (Ж. Шарко и др.), позволили вскрыть отличную от сознательной психическую деятельность патогенного характера, не осознаваемую пациентом.