Архитектура 90х годов

дистанцироваться  и уйти от соблазна прямого следования образцам исторического стиля. Эта  постройка - «сросток», новый тип  строений, активно приживающийся  в Москве, когда старое здание, обозначенное на красной линии отреставрированным фасадом, становится как бы младшим  братом внутридворового строения-гиганта. Постройка вписана в контекст без нарушения стилистики эклектичного уличного фасада.

     Стилевая  тема ар нуво - это проявление лишь одного из формальных языков, возникших в рамках архитектурного историзма 90-х годов. Существенной чертой нео ар нуво является определенный схематизм его иконографии, который предопределен принципиально дистанцированным отношением к прототипам и использованием формальных черт стиля как знака в системе значащих кодов. Поэтому оценивать постройки нео ар нуво 90-х никак нельзя по критериям, применимым к историческому модерну. Современный архитектор наделяет свои постройки принципиально иными качествами, ориентированными на ценности архитектурного текста конца XX столетия.

     В образной картине Москвы начала 90-х  модерн снова выступил как одна из ведущих

стилевых  тем, способных решать насущные проблемы и удовлетворять пре

359  

стижные запросы столичного города. При всей прагматичности целей строительства, использующего стилистику модерна, оно все же представляет собой явление романтическое, поскольку, с одной стороны, ностальгически обращено в прошлое - к культурным высотам Серебряного века, а с другой, олицетворяет надежду на новый культурный подъем, которым всегда чреваты периоды брожения и поиска в искусстве.

ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗВИТИЯ НОВЫХ КОНЦЕПЦИЙ  В АРХИТЕКТУРНОЙ  НАУКЕ

Российская архитектурная  наука на рубеже XX-XXI веков переживает процесс последовательного обновления своих теоретических подходов к  осмыслению архитектурно-пространственной среды. Подъем творческой инициативы обусловлен неординарной ситуацией в современной  проектной сфере, позволяющей отечественным  теоретикам отбросить архаичные  предрассудки и приступить к воплощению потенциальных замыслов на качественно  новом информационном уровне научного познания. Это дает возможность говорить о прогрессивных тенденциях, наметившихся в развитии фундаментальных областей архитектурной науки.

В частности, градостроительное  искусство открывает новые перспективы  для совершенствования и гуманизации городского пространства путем формирования планировочных ансамблей с ярко выраженной индивидуальностью проектных решений, органично сочетающихся с исторической средой и образующих с ней живописный синтез разновременной застройки. Ситуация в архитектуре сегодня тесно связана с возникновением новых естественнонаучных областей познания окружающего мира и инновациями в сфере компьютерных технологий, воплощающих самые экстравагантные замыслы в виртуальную реальность. С освоением киберпространства появилась возможность цифрового моделирования, а благодаря современным технологиям строительного производства, и творческой реализации архитектурных форм практически любой сложности.

Исходя из этого, наибольший интерес представляет пласт  архитектурной теории последней  трети XX - начала XXI веков, который можно  условно разделить на четыре последовательных этапа развития профессионального  мышления в связи с актуальными  социально-политическими процессами эпохи. Данная дифференциация позволит четко обозначить временные границы  каждой творческой стадии формирования архитектурного знания со свойственной ему пестротой теоретических  поисков.

Первый  этап, временные рамки  которого охватывают 70-е  годы XX века, интересен тем, что на этот период приходится очередной подъем в развитии архитектурной мысли ХХ столетия, инициированный формированием качественно новых методов исследования и моделирования архитектурно-пространственной среды (рис.1). Новаторские поиски в области архитектуроведения привлекли к себе внимание архитектурных критиков и теоретиков, став предметом многочисленных дискуссий, наиболее яркие из которых были запечатлены в профессиональной публицистике. Учет исторически сложившегося контекста города при проектировании новых градостроительных ансамблей позволил совершенно в иной плоскости взглянуть на проблему повсеместного тиражирования одних и тех же планировочных решений. Утилитарный характер застройки 70-х годов ХХ века в некоторой степени программировал процессы творческого мышления, вынуждая представителей научного сообщества выступать в оппозиции по отношению к упрощенной стандартизации архитектурных форм.  
 

В отечественном  зодчестве к этому времени  прочно утвердились позиции архитектурного неофункционализма как новой разновидности функционализма 20-х годов, в основу которого лег принцип строгого следования внешней формы функциональному назначению объекта. Наиболее последовательно это стилевое направление осуществлялось в проектировании жилых комплексов крупных микрорайонов, со свойственной им «строчной» застройкой кварталов однотипными зданиями, создающими навязчивый эффект монотонного однообразия архитектурного силуэта городов.

Глобальная универсализация  планировочного контекста и экспансия  схематизма рациональной архитектуры  в масштабе всей страны вызвали ответную реакцию в научно-исследовательских  кругах теоретиков, инициировавших творческую разработку контекстуального метода проектирования. В практической деятельности эта  новаторская концепция получила широкое распространение как  «средовой подход», суть которого заключалась  в том, что новые архитектурные  формы бережно вписываются в  сложившийся городской контекст, не нарушая пространственных связей, а напротив, органично сочетаясь  с устоявшейся структурой и постепенно ассимилируя с ней [4]. 

Таким образом, в 70-е годы ХХ века развитие архитектурно-градостроительной  практики в России шло двумя взаимосвязанными путями функциональной стандартизации массовой застройки городов и  реализации на основе теоретического обоснования нового контекстуального подхода к проектированию зданий в исторической среде. Также следует  отметить, что эстетически интегрированное  целое архитектурной науки и  зодчества в отечественной культуре эволюционировало в относительной  изоляции от архитектурных тенденций  зарубежных стран, где на первый план выдвинулось творческое направление  постмодернизма, породившее впоследствии разнообразные течения архитектурной  мысли [1].

Второй  этап развития научного знания, хронологические  границы которого можно обозначить 80-ми годами XX века, был ознаменован временным спадом творческой активности в профессиональной среде (рис.2). Сложившаяся ситуация наложила определенный отпечаток на образ мышления современников, в аналитической форме продемонстрировавших субъективное отношение к социально-культурным процессам того времени. На данном историческом витке политический режим в стране оказывает большое влияние на развитие архитектурной науки, ограничивая новаторские поиски и направляя творческую инициативу в необходимое социальное русло. Таким образом, гомогенные и агрессивные визуальные поля типовой архитектуры доминируют в воспринимаемом контексте городов, стимулируя на протяжении длительного времени негативные общественные настроения. Поэтому в теории архитектуры обстоятельно рассматриваются возможности применения контекстуального подхода к решению таких актуальных задач, как локализация монотонных комплексов зданий, обезличивающих структурную ткань микрорайонов. 
 
 

Единая направленность отечественной архитектуры на рациональное обобщение художественных образов  среды в 80-е годы ХХ века постепенно расслаивается и перестает восприниматься как универсальная стилеобразующая  система, применимая к любым типам  архитектурных сооружений. В республиках  Советского Союза разворачиваются  поиски новых способов воплощения архитектурно-пространственных замыслов на базе творческого освоения культурного наследия каждого отдельно взятого региона многонациональной страны. Использование традиционных принципов проектирования в современном строительстве того времени позволило преодолеть назойливую схематичность функционалистского контекста путем включения в его структуру индивидуальных проектов, учитывающих региональные особенности местной архитектуры и подчеркивающих глубокую самобытность городского ландшафта [7]. 

Наряду с этим можно отметить, что в начале 80-х  годов ХХ века на развитие советской  архитектуры большое влияние  оказали хронологически запоздавшие  тенденции западного постмодернизма, сформировавшегося как стилевая модель в 70-е годы. Отечественные  эксперименты в данном направлении  отличались некоторой скованностью творческих интерпретаций и предельной серьезностью проектных решений, исключающих  любые проявления иронии, свойственные метафорическим образам архитектуры  «американского постмодернизма».

События обозначенного  периода позволили теоретикам рассматривать  актуальную проблематику зодчества  в связи с качественным обновлением  его приоритетной направленности. Это  обусловило последовательный переход  от монополии принципов архитектуры  позднего функционализма через контекстуальность проектирования в исторически сложившейся среде к творческому осмыслению национального своеобразия художественной культуры различных регионов России, объединенных внутренними взаимодействиями в сложное интегрированное целое.

Третий  этап эволюции архитектурной  мысли, который приходится на 90-е годы XX века, можно охарактеризовать как переломный в отечественной истории, связанный с глобальными социально-экономическими катаклизмами, повлекшими за собой распад Советского Союза и, как результат, – нарушение функциональных основ государственности (рис.3). Идеологические процессы 90-х годов имели судьбоносное значение для архитектурной теории, практически парализовав всякую исследовательскую деятельность в приоритетных областях научного знания. Творческий кризис мышления вызвал цепную реакцию в публицистической среде, способствуя реорганизации и расформированию ряда профессиональных периодических изданий. 
 

После распада  СССР на отдельные автономные государства  каждая союзная республика пошла  своим путем творческого совершенствования  архитектурного мастерства, опирающегося на традиции регионализма в местной культуре. Эти преобразования послужили своеобразным импульсом для радикальной трансформации предметно-пространственной среды крупнейших городов, структурная ткань которых стала обогащаться новыми тенденциями художественного формообразования, придававшими произведениям архитектуры индивидуальную выразительность.

Новаторские поиски 90-х годов ХХ века в России имели  стихийный характер воплощения проектных  замыслов, основанных на заимствовании  формальных приемов архитектуры  из различных стилевых систем и их использовании в современной  строительной практике. Творческое возрождение  принципов архитектурного эклектизма в новой его ипостаси способствовало внедрению в сложившийся контекст города стилизованных построек жилого и общественного назначения, косвенно отсылающих к истокам русского модерна  начала ХХ века как излюбленной темы архитектурных интерпретаций конца  столетия [6].

Проектные предложения  по обновлению унифицированной застройки  предыдущего периода отличались разнородностью художественных подходов, перекликающихся как с мотивами архитектурного историзма, так и  с наигранной метафоричностью постмодернизма. Тенденции «полистилизма» в отечественной архитектуре позволяли персонализировать реализованные постройки, но в меньшей степени по сравнению с индивидуализацией западной архитектуры, концентрирующейся вокруг «звезд», приобретающих международное признание и популярность среди специалистов.

Таким образом, архитектурный эклектизм новой  редакции, сочетающий в своих зданиях  элементы разновременных стилей, широко распространился на территории России именно в 90-х годах ХХ века. В качестве противопоставления эклектике можно  рассматривать пафос новизны  зарубежной архитектуры преуспевающих  «звезд», поражающих воображение профессиональной общественности крайней экспрессивностью своих нестандартных решений  и чрезмерной усложненностью пространственных композиций, виртуально моделируемых при помощи сверхсовременных компьютеров [5].

Четвертый этап, временные границы  которого определяются началом XXI века, стал ключевым для формирования принципиально новой направленности познания окружающей среды на основе переосмысления существующих сегодня приемов и средств архитектурного проектирования и выявления наиболее перспективных путей его развития (рис.4). Аналитическое знание испытало своеобразный подъем интеллектуальной активности, инициированный новыми возможностями изучения альтернативных способов воплощения неординарных замыслов в цифровом измерении, открывающем непредсказуемые горизонты для творчества.  

В архитектурной  практике получила широкое распространение  иная форма интерпретаций художественных образов мышления, направленная на освоение сложного и многослойного киберпространства компьютерных систем, связанных с обширной информационной сетью интернет ресурсов. Спонтанный прорыв инновационных технологий моделирования трехмерного пространства в реальное проектирование основательно пошатнул традиционные представления об архитектуре как о последовательном процессе бесконечного чередования с определенной периодичностью вариаций и их комбинаций на тему классики и модернизма.

Борьба со сложившимися за века стереотипами мышления и ретроградными  принципами проектирования сопровождалась становлением генетически новой, не имеющей прецедентов в истории, нелинейной парадигмы современной  архитектуры, зародившейся в 90-х годах  ХХ века. Архитектурное творчество получило мощный импульс к эволюции формы благодаря смене своей  природной ментальности и обращению  к естественнонаучным областям познания, опирающимся на выдвинутую в 80-х  теорию нелинейных систем. Суть новой  научной теории заключалась в  том, что она, в отличие от механистической  линейной теории, предлагала рассматривать  окружающий мир как множество  самоорганизующихся систем, переживающих периоды стабильности и скачкообразные переходы в иное состояние, а Вселенную  – как сверхсложную непредсказуемую  систему, непрерывно изменяющуюся в  своем развитии [3].