Урбанестическая тематика

Итак, Петербург Гоголя – это город, поражающий социальными контрастами. Парадная красота его пышных дворцов и гранитных набережных, беспечно разгуливающая по тротуарам Невского щегольски напряженная толпа – это не подлинный Петербург. Оборотной стороной этого фальшивого великолепия выступает Петербург – город мелких чиновников и мастеровых с его мрачными трущобами на окраинах, город тружеников-бедняков, жертв нищеты и произвола. Такой жертвой является Акакий Акакиевич Башмачкин – герой повести «Шинель».

В «Шинели» образ Петербурга создается при помощи описания грязных улиц, сырых дворов, убогих квартир, зловонных лестниц, «проникнутых насквозь тем спиртуозным запахом, который ест глаза» [1, с.125], серых невзрачных домов, из окон которых выливаются помои. Стихия у Гоголя тоже играет важную роль в раскрытии образа Петербурга: зима продолжается чуть ли не круглый год «есть в Петербурге сильный враг всех, получающих четыреста рублей в год жалованья или около того. Враг этот не кто другой, как наш северный мороз…» [1, с.123], дует постоянный ветер, леденящий, фантастический, непрекращающийся холод сковывает все. У Гоголя субъективное ощущение превращается в объективную реальность, время как бы останавливается, и холод начинает восприниматься как непреходящее состояние Петербурга. Нечто подобное происходит и с ветром, который, «по петербургскому обычаю», дует сразу «со всех сторон». Мотив холода, как отмечает С.Г. Бочаров, легко переходит из физического мира в «нравственное пространство петербургских повестей». Происходит это и в самой «Шинели», где гибель героя среди холода и мрака бесконечной зимы соотносится с холодом бездушия, окружавшим его всю жизнь. Эта философия всеобщего равнодушия, безразличия к человеку, власть денег и чинов, царящие в Петербурге, превращают людей в «маленьких» и незаметных, обрекают их на серую жизнь и гибель. Петербург делает людей нравственными калеками, а потом убивает их. Для Гоголя Петербург – это город преступлений, насилия, тьмы, город ада, где человеческая жизнь совсем ничего не значит. Это город, похожий на страшный сон [9,с.133].

В повестях Гоголя о Петербурге много примет фактической достоверности. И вот едва ли не самая показательная из них: гоголевские зарисовки приближаются к документальным описаниям столицы, которые появились примерно в те же годы. В этой связи обычно называют книгу А. Башуцкого «Панорама Санкт-Петербурга», а также две книги И. Пушкарева: «Описание Санкт-Петербурга и уездных городов Санкт-Петербургской губернии» и «Путеводитель по Санкт-Петербургу и его окрестностям». Переклички между столь различными, на первый взгляд, сочинениями действительно налицо. В характеристиках важнейших частей города, основных слоев его населения, их нравов, занятий, вообще многих сторон петербургской жизни Гоголь и авторы этих строго фактографических очерков сходятся порой очень близко.

Конечно, картина столичной жизни у Гоголя неполна – чувствуется целенаправленный отбор материала. Заметно, что Гоголь словно не видит царственного величия Петербурга. Не видит он и того, что так или иначе скрашивало существование любого из обитателей столицы, даже самого бедного и несчастного, - не видит тенистой зелени садов и бульваров, живописных окрестностей, красочных военных парадов, не видит праздничных площадных гуляний с их бесхитростным весельем. Взгляд автора петербургских повестей прикован к миру невзрачных закоулков, убогих наемных квартир, закопченных мастерских, зловонных подворотен, черных лестниц, облитых помоями и «проникнутых насквозь тем спиртуозным запахом, который ест глаза». Если и появляются в поле зрения героев дворцы, гранитные тротуары, блеск витрин, светские салоны и бальные залы, то в конечном счете для того, чтобы создать контраст, обостряющий восприятие картин житейского убожества. Именно они всегда остаются здесь главным предметом авторского внимания.

Как видим, Петербург, именно в 1830-е годы закрепивший за собой некогда данное ему наименование «окна в Европу». Для Гоголя оказался окном в Россию. Выходец из далеких южных краев, где жизнь еще сохраняла непосредственную связь с патриархальным укладом. С простодушным «детством» человечества, он впервые заглянул здесь в бездну противоречий, созданных прогрессом и угрожающих гибелью современному миру. Гоголь не воспринял увиденное в Петербурге как некую частичную истину, действительную лишь для определенного круга явлений (например, для проявившихся резче всего именно здесь  тенденций буржуазного развития). Все, что он открыл и нашел, работая над петербургской темой. Было использовано для художественного постижения всех остальных сфер русской жизни. Можно сказать, что метод петербургских повестей проложил пути, ведущие к постижению ее целостности, ее скрытой сущности.

2.3. Образ русской столицы в лирике Некрасова

Одной из основных тем лирики Некрасова является изображение острых социальных противоречий капиталистического города, в котором соседствуют роскошь и нищета, власть и бесправие. Острый и наблюдательный взгляд художника замечает в обыденных уличных сценках человеческие драмы, искалеченные судьбы, заставляя читателя задуматься над причинами этих негативных явлений. Цикл стихов «На улице» представляет собой небольшие жанровые картинка, зарисовки бытовых происшествий на городской улице. Первое стихотворение «Вор» рассказывает о «сцене безобразной», свидетелем которой стал лирический герой. Весь ее сюжет заключается в поимке торгашом вора, укравшего у него калач. Вор был немедленно пойман, допрошен и препровожден в квартал. Вроде бы торжествуют законность и порядок. Но кто же этот преступник?

Закушенный калач дрожал в его руке;

Он был без сапогов, в дырявом сюртуке;

Лицо являло след недавнего недуга,

Стыда, отчаянья, моленья и испуга...

Выразительно и лаконично написанный портрет передает целую гамму сложных переживаний героя, которые без слов говорят о том, что на воровство его толкнули нищета, голод, болезнь. Заключительные строки этого стихотворения говорят о том, что в капиталистическом городе сами условия жизни порождают преступления. Только те счастливцы, у которых «наследственное есть», могут быть добропорядочными гражданами.

Городская улица у Некрасова - сцена, на которой разыгрываются человеческие драмы. Мы видим горе стариков родителей и «молодой бабенки», провожающих сына и мужа в рекрутчину; боль утраты ребенка, который при жизни был обузой. С грустной иронией наблюдает автор за извозчиком Ванькой, который пытается придать товарный вид своей «ободранной и заморенной кляче», чтобы завлечь богатого седока. Так же тщетно старается обрести фальшивый блеск истасканная «продажная краса». Но эти жалкие попытки не вызывают у автора насмешки. «Мерещится мне всюду драма», - этой знаменательной строчкой завершается некрасовское стихотворение. Цикл «О погоде» тоже передает уличные впечатления автора. В стихотворении «Утренняя прогулка» рисуется «тяжелая сцена» похорон бедного чиновника, который хлебнул горя при жизни, не обретя покоя и после смерти.

Петербург ему солон достался:

В наводненье жену потерял,

Целый век по квартирам таскался

И четырнадцать раз погорал.

Выбиться из нужды не помогли ему ни усердие на службе, ни угождение начальству, ни жесточайшая экономия. Трагедия жизни бедняка приобретает зловещий мистический смысл благодаря каламбуру, услышанному героем на кладбище, который относился к мертвому телу: «...вчера погорал, а сегодня, изволите видеть, из огня прямо в воду попал». Бедняку и после смерти приходится терпеть унижения и обиды - таков смысл стихотворения.

Изображению каторжного труда рабочих капиталистического города посвящено стихотворение этого же цикла «Сумерки».

В нашей улице жизнь трудовая:

Начинают ни свет ни заря

Свой ужасный концерт, припевая,

Токари, резчики, слесаря...

Если в тяжелой трудовой жизни крестьянина все-таки есть тишина деревенского поля, «солнце, воздух, цветов аромат», то петербургский бедняк живет в смраде, копоти и тесноте, объятый страхом и голодом.

Трагическая судьба женщины, пытавшейся бороться со злым роком, разворачивается в стихотворении «Еду ли ночью по улице темной». На ее тяжелую долю выпали бедность, жизнь с нелюбимым мужем. Она пытается протестовать, бороться за свое счастье.

Не покорилась - ушла ты на волю,

Да не на радость сошлась и со мной... -

C горечью повествует лирический герой. Нищета, голод, смерть ребенка заставляют героиню ценой позора купить «гробик ребенку и ужин отцу». Перед ней единственный путь - стать всеми презираемой продажной женщиной. Стихотворение проникнуто искренним сочувствием героине, ставшей несчастной жертвой несправедливости и нищеты. К такому выводу приводит нас замечательная некрасовская поэзия.

Действительно, с самых ранних до самых последних стихов Некрасова в его поэзии определенно чувствуется влияние города. Оно сказывается и в отдельных сравнениях, которые понятны и значительны лишь для современного горожанина, и в ряде отдельных штрихов, разбросанных даже по стихам, посвященным деревне, и в самом складе речи торопливой, острой, свойственной нашему веку. Но и непосредственно к городу Некрасов возвращался постоянно то с беспощадным реализмом бытописателя, то с внезапным порывом романтика, то с проклятием, то с гимном, но всегда с сознанием значения города, его величия в современной жизни. То художник-изобразитель, то поэт-обличитель, Некрасов упорно говорил нам и о городе, об его сумрачном влиянии, об его разнообразных, но всегда поражающих обликах.

Особенно примечательно, как в одном из своих, сравнительно ранних стихотворений Некрасов определенно пытается спорить, полемизировать с певцом «Медного всадника». Некрасов соглашается с Пушкиным:

Как чудно город изукрашен!

Шпили его церквей и башен

Уходят в небо; пышны в нем

Театры, улицы, жилища

Счастливцев мира - и кругом

Необозримые кладбища...

С певцом твоих громад красивых,

Твоей ограды вековой,

Твоих солдат, коней ретивых

И всей потехи боевой,

Плененный лирой сладкострунной,

Не спорю я: прекрасен ты

В безмолвьи полночи безлунной,

В движеньи гордой суеты...

Но после этих стихов в картину, нарисованную Пушкиным, может быть, слишком светлыми красками, Некрасов старается внести поправки. Обращаясь к Петербургу, он напоминает ему:

Твой день больной, твой вечер мглистый,

Туманный, медленный рассвет...

утро, когда - Нева волнуется, дома

Стоят, как крепости пустые...

даже городские похороны, за которыми -

Плетутся дряхлые кареты...

Этими поправками поэт как бы хочет сказать, что он видит в Петербурге и такое, на что Пушкин сознательно или бессознательно закрывал глаза.

И вся эта поэтическая полемика с Пушкиным производит такое впечатление, что Некрасов, против воли, присоединяется к его восклицанию: «Люблю тебя, Петра творенье!»

Надо сказать, что и все стихи Некрасова о городе отмечены той же двойственностью. Как «гражданин», Некрасов видит его отрицательные стороны, почти клянет его; как «поэт», чувствует своеобразную красоту города, невольно передает ее в точных, правдивых и вместе с тем – «художественных» снимках. Пусть Некрасов хотел быть критиком, пусть хотел выставить напоказ «гной ран современности», - все же «перлом создания» остаются те его стихи, в которых он зарисовывал жизнь современного ему Петербурга:

Невский полон: эстампы и книги,

Бриллианты из окон глядят.

***

Я бреду... Пальто, бурнусы, шляпки,

Смех мужчин и дам нарядных тряпки.

Экипажи, вывески, друзья...

***

И летит, соблазнительно лежа,

В щегольском экипаже в народ.

***

Огни зажигались вечерние,

Был ветер, и дождик мочил...

А в тех стихах, где «поэт» окончательно брал верх над «гражданином», вся городская жизнь озаряется причудливой, феерической красотой. Несмотря на все уверения поэта в противном, мы чувствуем эту красоту и в тумане, что распростерся -

Над дворцом и тюрьмой,

И над медным Петром, и над грозной Невой...

***

и в той Неве, -

Что гробницей громадной

В берегах освещенных лежит.

Наконец, и сам поэт оказывается принужден сознаться, что он находит в своем городе «самобытную красу»:

Словно весь посеребренный, пышен,

Петербург самобытной красой!

В серебре лошадиные гривы,

Шапки, бороды, брови людей,

И, как бабочек крылья, красивы

Ореолы вокруг фонарей!

Таким образом, красота городских туманов, уличных фонарей, ярко освещенных магазинных витрин, шумного и пестрого столичного движения, - все то, что любовно разрабатывают поэты наших дней, уже намечено в поэзии Некрасова.

Никто не будет оспаривать признания самого поэта, который говорил, определяя свое значение: «Я призван был воспеть твои страданья, терпеньем изумляющий народ!». Но подлинный художник не в силах подчинить своего дара даже самому себе. Некрасов заплатил щедрую дань городу, запечатлев в своих стихах образ современного ему Петербурга, зарисовав те типы и те сцены, которые видел ежедневно, изобразив и его блеск, и его мрак. После Пушкина Достоевский и Некрасов - первые поэты города, не побоявшиеся и сумевшие обратить в художественные создания то, что предшествовавшему поколению «романтиков» казалось «непоэтичным». Это значение Некрасова не должно быть забыто в общей оценке его творчества.