Если нарком ВМФ
через три недели, а не в
первую неделю войны главной
задачей перед Черноморским флотом
поставил оборону побережья и
притом «на ближайшие дни», естественно
возникает вопрос: чем это было
вызвано? Ответить на этот вопрос
трудности не представляет. Дело
в том, что Москва, в первую
очередь разведуправление и нарком
ВМФ, информировалась о положении
на Черноморском театре командованием
Черноморского флота, которое
допускало переоценку сил и
возможностей противника, тем самым
дезинформируя высшее руководство
ВМФ. Так, например, 2 июля командующий
Черноморским флотом вице-адмирал
Ф. С. Октябрьский в донесении
НК ВМФ докладывал: «Сейчас точно
установлено, что на Черноморском театре
у наших военно-морских баз работает минимум
10–12 подводных лодок противника».[46] Фактически
же до лета 1942 г. противник имел на Черноморском
театре одну-единственную румынскую подводную
лодку «Дельфинул», которая свой первый
поход на наши коммуникации совершила
только в период с 10 по 20 июля 1941 г. и то
безрезультатно.
Получая ежедневные
донесения от разведотдела флота,
штаба Дунайской военной флотилии,
а они, как выясняется, нередко
было неправдивыми, Военный совет
Черноморского флота пришел к
выводу, что противник готовит
крупную десантную морскую операцию,
вероятно, на побережье Кавказа.
О чем было доложено наркому
ВМФ. Исходя из этого, основной
состав боевых кораблей был
перебазирован в порты Кавказа,
в районе Новороссийска и Туапсе
поставлены минные поля. Высшее
командование ВМФ распорядилось
срочно оборудовать аэродромы
в Анапе и Сухуми, перебросить
туда две бомбардировочные авиаэскадрильи
из Крыма.
7 июля 1941 г. командование
Черноморским флотом получило донесение
из штаба Дунайской флотилии, в котором
указывалось, что 5–6 июля из портов Болгарии
и Румынии вышло 37 транспортов с войсками.
Военный совет флота немедленно сообщил
об этом в Москву, предупредил штабы приморских
военных округов и 9-го стрелкового корпуса
в Крыму.[47] О степени напряженности в связи
с ожидаемым десантом свидетельствует
тот факт, что 8 июля береговые части 157-й
стрелковой дивизии Северо-Кавказского
военного округа обстреляли теплоход
«Громов», шедший из Туапсе в Новороссийск.
Вероятным местом высадки
стали считать Крым или район побережья
у г. Одессы. 13 июля Ф. С. Октябрьский и член
Военного совета Черноморского флота
Н. М. Кулаков сообщили командующему Южным
фронтом генералу И. В. Тюленеву, командиру
Одесского военного округа генералу Н.
Е. Чибисову, командиру 9-го стрелкового
корпуса генералу П. И. Батову о возможности
проведения противником десантной операции
с моря и рекомендовали усилить оборонительные
работы на побережье.[48]
Бывший командир 9-го
стрелкового корпуса П. И. Батов
передает содержание адресованного
ему письма адмирала Флота
Советского Союза И. С. Исакова:
«У немцев не было реальных
возможностей для высадки (тоннажа,
прикрытия, поддержки с моря),
даже если бы они смогли
выделить в десант две-три дивизия…
Но, как видно, все были заражены психозом
десанта, причем морского. Такие настроения
должен был первым ликвидировать Черноморский
флот».[49] И. С. Исаков совершенно прав,
но этого не произошло. Военный совет Черноморского
флота стоял на своем и продолжал навязывать
мысль о десанте наркому ВМФ, штабам приморских
военных округов и 9-го стрелкового корпуса.
П. И. Батов по
этому поводу пишет: «У меня
сохранились выписки из разведывательных
и других штабных документов.
Чего тут только нет… 27 июня: итальянский
флот проследовал через Дарданеллы
в Черное море для высадки
десанта в Одессе и Севастополе.
28 июня: подтверждается наличие в
Констанце 150 десантных катеров.
В первой половине июля то
же самое — из района Констанца,
Тульча, с аэродромов Румынии
можно со дня на день ждать
десантов, как морских, так и
воздушных… 13 июля мы в штабе
9-го корпуса получили следующую
телеграмму вице-адмирала Октябрьского:
„Учитывая наличие транспортов
с войсками на Дунае на участке
Тульча — Сулин, для срыва
операции ежедневно с 7 июля
авиацией Черноморского флота
бью по транспортам… Считаю необходимым
усилить оборонительные работы на побережье
фугасами, проволокой“».[50]
Обо всем этом
по различным каналам информировалась
Ставка. Вероятно, поэтому она ориентировала
51-ю армию на противодесантную
оборону, хотя это и было
ошибкой. Опасность надвигалась
со стороны сухопутных сил
противника с севера полуострова,
а армии предписывалось разрывать
силы на оборону побережья
и различных районов полуострова,
особенно предгорных, от воздушного
десанта. Силы армии оказались
рассредоточенными по всему полуострову,
а на главном направлении, откуда
исходила угроза противника —
на Перекопском перешейке, — занимала
позиции только одна 156-я стрелковая дивизия.
Она не смогла сдержать натиск превосходящих
сил врага.
В-третьих, Военный
совет 51-й армии, в первую
очередь ее командарм, также
допустил ошибку. Он шаблонно
придерживался директивы Ставки
и не проявил никакой инициативы,
чтобы изложить Генштабу или
Ставке свою точку зрения на
изменившуюся обстановку в Крыму
и на необходимость сосредоточения
основных сил армии в северной
части полуострова.
Необходимо рассмотреть
еще одну проблему, связанную
с боями за Крым. Почему две
(51-я и Приморская) армии не смогли
удержать Крым, где же было командование
войск Крыма? Чтобы разобраться в этом,
надо уточнить, как и когда прибыла в Крым
Приморская армия. Дело в том, что общая
обстановка на южном фланге советско-германского
фронта к концу сентября еще более осложнилась.
Понимая это, Военный совет Черноморского
флота 29 сентября обратился в Ставку с
предложением оставить Одессу и перебросить
освободившиеся войска в Крым для усиления
его обороны. На второй день Ставка приказала
51-й армии «всеми силами удержать крымские
перешейки», а Черноморскому флоту — «эвакуировать
Одесский оборонительный район и за счет
его войск усилить оборону Крымского полуострова».[51]
Как известно, операция
по эвакуации войск из Одессы в Севастополь
была осуществлена с 1 по 16 октября, и части
Приморской армии фактически не смогли
принять участие в решающих боях на севере
полуострова, за исключением 157-й стрелковой
дивизии, прибывшей раньше других в северную
часть полуострова и принявшей участие
в боях в районе ст. Воинка. Основным же
своим составом Приморская армия вышла
к северной части полуострова только 22–23
октября. К этому времени немецко-фашистские
войска не только овладели Перекопом и
Ишунью, но и вырвались на степные просторы
Крыма.
Ничего не могло
изменить и образованное 22 октября
Ставкой командование войск Крыма
(командующий вице-адмирал Г. И.
Левченко, член Военного совета
корпусной комиссар А. С. Николаев,
начальник штаба генерал-майор
М. М. Иванов[52]),[53] хотя оно предприняло
отчаянные попытки остановить
дальнейшее продвижение противника
в глубь полуострова и стабилизировать
обстановку.
Однако упорные
кровопролитные бои за Перекоп
и Чонгар явились одним из
этапов мужественной борьбы советских
войск на дальних подступах
к Севастополю. 35 дней ожесточенных
боев на Перекопе и Ишуньских
позициях позволили командованию
Черноморского флота осуществить
ряд срочных мер по подготовке
к обороне главной базы флота
— Севастополя.
Еще в начале
июля, когда обозначился отход
войск Южного фронта за Днестр,
Военный совет Черноморского
флота обязал начальника гарнизона
Севастополя генерал-майора П.
А. Моргунова немедленно приступить
к оборудованию намеченного ранее
главного рубежа сухопутной обороны
базы. На командование и штаб
береговой обороны было возложено
общее и оперативно-тактическое
руководство строительством, а на
инженерный отдел флота во
главе с военинженером 1 ранга
В. Г. Парамоновым — инженерно-техническое
руководство. С 3 июля начались работы
по строительству фортификационных сооружений
на главном рубеже в 5–8 км от Севастополя
по линии: высота 145,1 — высота 74,0 — восточные
скаты Сапун-горы — Сахарная головка —
южные и восточные скаты высоты 120,1 — западные
скаты Камышловского оврага — отм. 71,9
— южные и западные скаты оврага Барак
— далее по р. Кача до горы Тюльку-Оба.[54]
5 июля приказом
командующего Черноморским флотом
была назначена новая рекогносцировочная
комиссия под председательством
генерал-майора П. А. Моргунова
по выбору второго — тылового
— рубежа сухопутной обороны
главной базы. На этот раз комиссия
закончила работу очень быстро,
7 июля акт о выборе рубежа
обороны был утвержден Военным советом
флота, и сразу же началось его строительство.
Рубеж возводился в 2–3 км от города по
линии: бухта Стрелецкая — х. Коммуна —
высота 60,5 — Английское кладбище — высота
77,4 — английский редут Виктория — гора
Суздальская — высота 67,7 — балка Графская
— ст. Мекензиевы Горы — высота 42,7 — высота
36,1 — устье р. Бельбек.[55]
В связи с нарастанием
угрозы вторжения противника
в Крым с суши Военный совет
Черноморского флота принял в
сентябре решение усилить сухопутную
оборону Севастополя, создав в
12–15 км от города передовой оборонительный
рубеж. В результате рекогносцировки было
решено соорудить его по линии: д. Камары
— д. Чоргунь — д. Шули — с. Черкез-Кермен
— д. Дуванкой — гора Азис-Оба — д. Аранчи
и севернее по возвышенности — до уреза
моря в 1,5 км севернее р. Качи. 20 сентября
акт комиссии был утвержден Военным советом
Черноморского флота, и немедленно приступили
к строительству рубежа.[56]
К строительным
работам ежедневно привлекалось
около 1500 человек из частей
гарнизона и до 3000 человек местного
населения.[57] Огромную работу по
мобилизации трудящихся на оборонное
строительство провели лично
первый секретарь Севастопольского
горкома партии Б. А. Борисов
и председатель горисполкома
В. П. Ефремов. Большую помощь
в сооружении оборонительных
рубежей оказал заместитель командующего
Одесским оборонительным районом
по инженерным войскам Герой
Советского Союза генерал А.
Ф. Хренов, который приезжал в Севастополь
в сентябре — октябре и дал много ценных
советов и указаний. В результате напряженного
труда воинов гарнизона и трудящихся города
к началу боев за Севастополь сооружение
главного и тылового рубежей было в основном
закончено. Завершить оборудование передового
рубежа не удалось. Однако на нем успели
возвести самостоятельные опорные пункты
на главных танкоопасных направлениях
— Чоргуньском (Чоргунь — Камары), закрывавшем
выход из Сухой речки через Ялтинское
шоссе в Золотую долину, а также из балок,
прилегающих к селениям Верхний и Нижний
Чоргунь, в Инкерманскую долину; Черкез-Керменском
(Черкез-Кермен — Шули), преграждавшем
выходы из горных долин и балок, прилегающих
к этим селениям, в долину Кара-Коба, Инкерманскую
долину и на Мекензиевы горы; Дуванкойском
(Дуванкой — Заланкой), перерезавшем железную
дорогу и Симферопольское шоссе и закрывавшем
выход в Бельбекскую долину и на Мекензиевы
горы; Аранчинском (Аранчи — Мамашай),
прикрывавшем Севастополь от удара с севера
по Евпаторийской дороге.[58]
Большой объем работ
выполнили: строительство № 1 (начальник
военинженер 1 ранга И. В. Саенко, главный
инженер военинженер 1 ранга С. И. Кангун),
бетонный завод (начальник С. М. Афонин),
мехстройзавод (начальник Д. Н. Эфрус),
а также 178-й отдельный инженерный батальон
ЧФ, местный Севастопольский отдельный
саперный батальон береговой обороны
и 95-й отдельный строительный батальон.
Непосредственное
руководство работами на рубежах
и позициях осуществляли офицеры
инженерного отдела флота и
инженерного отделения штаба
береговой обороны: И. В. Панов,
А. Н. Прокопович, Н. Л. Королев,
И. А. Лебедь, С. А. Железнов,
П. И. Бухаров, И. В. Коломин,
Е. Л. Хныкин, А. Беляев, И. В.
Басов, Я. К. Балицкий, В. В.
Игнатьев, Я. Л. Гуревич, Д. М.
Шелест, Л. В. Зубарев, А. В.
Прокопьев и др.
К началу боев
за Севастополь на трех сухопутных
рубежах было построено 75 артиллерийских
дотов, 232 пулеметных дота и дзота,
противотанковый ров длиной 32,5 км;
установлено 9576 противотанковых и противопехотных
мин, произведено много других инженерных
работ.[59] (Более подробно см.: Приложения
№ 3, 4). Рубежи сыграли важную роль в срыве
планов противника овладеть Севастополем
с ходу.
Для артиллерийской
поддержки войск Севастопольского
гарнизона намечалось широкое
использование корабельной артиллерии.
Штаб Черноморского флота с
учетом опыта обороны Одессы
издал «Наставление по огневому
взаимодействию кораблей флота,
находящихся в главной базе»,[60]
которое определяло секторы обстрела
для корабельной артиллерии и
возможности ее использования
по береговым целям. В развитие
этого «Наставления…» штабы береговой
обороны и эскадры разработали
частные «наставления» и «схемы»
по использованию артиллерии
своих соединений. Гидрографический
отдел флота издал навигационно-артиллерийские
карты совместных действий с
километровой сеткой. В районе
главной базы было создано 15 корректировочных
постов, из них 12 предназначались для корректировки
огня береговых батарей и 3 — для корректировки
огня кораблей. Для обеспечения корректировки
стрельбы к огневым позициям кораблей
и батарей береговой обороны с рубежей
обороны были подведены линии электролинейной
связи. Кроме того, ночью обеспечивать
стрельбу корабельной артиллерии могли
два самолета-корректировщика и один самолет-осветитель.[61]
Общее руководство корабельной артиллерией
возлагалось на флагманского артиллериста
штаба флота капитана 1 ранга А. А. Рулля.
Медико-санитарным
отделом флота (бригвоенврач С.
Н. Золотухин) было сформировано
медико-санитарное отделение главной
базы во главе с бригвоенврачом
А. И. Власовым. Его усилиями
проделана большая работа по развертыванию
лечебных учреждений. Кроме существовавшего
Севастопольского главного морского госпиталя
были вновь сформированы: военно-морской
госпиталь № 40 с хирургическим профилем
(начальник во- госпиталя были вновь сформированы:
военно-морской госпиталь (начальник военврач
2 ранга И. И. Бродский), базовый лазарет
в районе бухты Голландия, лазареты в районе
Стрелецкой бухты и в Балаклаве, батальон
выздоравливающих в здании Черноморского
флотского экипажа. [Именно так абзац выглядит
в оригинале! — Прим. lenok555]