Оборона севастополя 1941-1942

   Был организован  специальный поиск вражеских  подводных лодок. В районе главной  базы три пары самолетов МБР-2 во взаимодействии с тремя  ударно-поисковыми группами сторожевых  катеров осуществляли его ежедневно.  При входе на внутренний рейд  базы четыре сторожевых катера  вели круглосуточное визуальное  наблюдение за перископами подводных  лодок. Они же прослушивали  район шумопеленгаторами. Кроме  того, на внешнем рейде были  выставлены противолодочные сигнальные  сети. Вход на рейд в Северную  бухту был защищен тремя линиями  бонового заграждения, а для  индивидуальной защиты линкора  и крейсеров к утру 23 июня непосредственно  в Северной бухте были поставлены  противоторпедные сети.

   Воздушную разведку  в районе главной базы осуществляли  четыре самолета МБР-2 два раза  в сутки, утром и вечером.  Непосредственно над городом  стали барражировать наши истребители.

   Кроме того, у Севастополя  и в районе других военно-морских  баз были выставлены минные  заграждения.[23] В то время, и  особенно после войны, их целесообразность  вызвала противоречивые суждения. Во-первых, они не оказали и  не могли оказать существенного  влияния на боевую деятельность, поскольку противник не располагал  надводным флотом, против которого  предназначались минные заграждения.  Во-вторых, минные заграждения оказались  помехой только для своих кораблей  и судов. Они создали большую  минную опасность в наиболее  оживленных районах судоходства.  От подрывов на минах Черноморский  флот потерял несколько боевых  кораблей.

   Отсюда напрашивается  вывод, что решение о минных  заграждениях должно было быть  продуманным. И даже если из-за  неясности обстановки такое решение  приняли то и в этом случае, как справедливо отмечают В.  И. Ачкасов, Н. Б. Павлович, не  было необходимости ставить минные  заграждения всплошную, на всю  глубину, а целесообразно было  бы до выяснения обстановки  ограничиться постановкой наиболее  мористых линий.[24]

   Начав 22 июня 1941 г. агрессивную войну против Советского Союза, гитлеровская армия вторглась в пределы СССР на всем пространстве от Балтики до Черного моря. Необходимо отметить, что агрессивные планы германского империализма против СССР начали разрабатываться еще задолго до начала второй мировой войны. Уже в конце 20-х гг. в книге Гитлера «Моя борьба» подчеркивалось: «Мы переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Говоря ныне о новых территориях в Европе, мы должны иметь в виду в первую очередь Россию…».[25]

   Устремления, направленные  на развязывание агрессии против  Советского Союза, особенно возросли  после того, как в 1933 г. власть в Германии захватили фашисты. «Блицкриги» в начале второй мировой войны, жертвами которых стали почти все страны Европейского континента, казалось, подтверждали правильность авантюристической политики и военно-стратегической концепции германского империализма. Опьяненная легкими победами в Европе, фашистская Германия решила, что настал момент осуществить поход против Советского Союза. На совещании в Бергхофе 31 июля 1940 г. с речью о войне против СССР выступил Гитлер.[26] Он изложил основы оперативного плана войны, подготовленного верховным командованием вооруженных сил Германии (ОКВ).

   Планом «Барбаросса» (директива № 21 от 18 декабря 1940 г.) предусматривалось уничтожение основных сил советских сухопутных войск, находившихся в западных районах страны, захват Украины, Белоруссии, Прибалтики, а затем молниеносное продвижение к Ленинграду, Москве, Донбассу, овладение ими и выход победным маршем на линию Архангельск — Астрахань.[27]

   В основе немецко-фашистской  военной доктрины лежала континентальная  стратегия. Еще в апреле 1940 г. бывший начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Бек писал: «Исход вооруженной борьбы для Германии решается на суше. Победить в сухопутной войне или выстоять в такой войне — зависит в первую очередь от сухопутной армии».[28] Исходя из этих соображений, фашистское руководство сосредоточивало основное внимание на подготовке и ведении борьбы на сухопутных театрах.

   История свидетельствует,  что ход событий на советско-германском  фронте вынуждал немецко-фашистское  командование вносить коррективы  в свои планы — переносить  главные усилия то на одно, то на другое направление. Однако  как бы ни видоизменялись планы  германского командования, на южном  стратегическом направлении неизменно  планировался захват Крыма, советских  военно-морских баз и портов  сухопутными войсками при наступлении  вдоль побережья Черного моря  или прорывом к ним с материка.

   Крым был всегда  ключевой позицией на Черном  море. Одного взгляда на карту  достаточно, чтобы убедиться в  этом. Крымский полуостров прикрывает с моря всю южную Украину и в то же время как бы разделяет морской бассейн на западную и восточную части. Морские пути, проходящие вдоль западного и северо-западного побережья, так же как и вдоль южного и северо-восточного, могут контролироваться из Севастополя независимо от того, какими средствами будет осуществляться этот контроль — самолетами, надводными или подводными кораблями. Кроме того, исключая горный кряж вдоль Южного берега, на всем остальном пространстве полуострова рельеф настолько спокоен, лесной растительности так мало и грунт столь удовлетворителен, что Крым может представлять собой превосходный плацдарм для базирования авиации. Вот основные особенности стратегического положения Крыма.

   Немцы еще до  войны отлично знали военную  географию и значение полуострова.  Поэтому они так настойчиво  стремились овладеть им. В дополнении  к директиве № 23 от 23 июня 1941 г. указывалось: «После овладения Харьковским промышленным районом предпринять наступление через Дон на Кавказ. Первоочередной задачей основной массы пехотных дивизий является овладение Украиной, Крымом и территорией Российской Федерации до Дона». А в дополнении к директиве № 34 от 12 августа 1941 г. группе армий «Юг» ставилась задача: «Овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет собой большую угрозу румынским нефтяным районам».[29]

   В директиве от 21 августа главному командованию  сухопутными войсками Гитлер  требовал: «Важнейшей задачей до  наступления зимы является не  захват Москвы, а захват Крыма,  промышленных и угольных районов  на реке Донец и блокирование  путей подвоза русскими нефти  с Кавказа… Захват Крымского  полуострова имеет первостепенное  значение для обеспечения подвоза  нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных  соединений, необходимо стремиться  к быстрому форсированию Днепра  и наступлению наших войск  на Крым, прежде чем противнику  удастся подтянуть свежие силы».[30]

   К. Типпельскирх  трактует данное требование в  несколько иной редакции. «Быстрый  захват Крыма имеет наибольшее  значение для надежного снабжения  Германии нефтью, которое остается  под угрозой, пока в Крыму  находятся крупные воздушные  силы русских».[31]

   Стремясь лишить  Черноморской флот мест базирования, а также обезопасить тылы южного фланга армий, Гитлер потребовал уничтожения наших военно-морских баз. «Для Германии решающее значение имеет также скорейшая ликвидация русских военно-морских баз на побережье Черного моря».[32] Захват военно-морских баз и портов позволил бы фашистской Германии впоследствии использовать их для бесперебойного снабжения и питания южного крыла своих войск, а это должно было способствовать более быстрому захвату всего юга нашей страны.

   Командование 11-й немецкой  армии предпринимало все меры  к тому, чтобы выполнить приказ  Гитлера о быстрейшем захвате  Крымского полуострова. Крыму  надлежало стать неотъемлемой  частью так называемой третьей империи. «Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами»,[33] — объявил Гитлер на совещании в фашистской ставке еще 19 июля 1941 г. А из документов секретного архива Гиммлера стало известно, что для Крыма — будущей «немецкой Ривьеры» — Гитлер предложил новое название — Готенланд. Симферополь предполагалось переименовать в Готенбург, Севастополь — в Теодорихсхафен.[34]

   В ночь на 31 августа  1941 г. 11-я немецкая армия форсировала Днепр в районе Каховки и, овладев плацдармом на восточном берегу, начала накапливать силы для дальнейшего наступления. Перед ней были поставлены задачи: одной группой войск преследовать советские войска в направлении на Мелитополь; другой — овладеть Крымом, причем эта задача была главной.[35] Оборона Крымского полуострова первоначально была возложена на 9-й стрелковый корпус (командир генерал-лейтенант П. И. Батов), а затем на вновь созданную по решению Ставки от 14 августа 1941 г. 51-ю Отдельную армию на правах фронта (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар А. С. Николаев, начальник штаба генерал-майор М. М. Иванов) с непосредственным подчинением Ставке.[36] На эту армию и оперативно подчиненный ей «в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма»,[37] Черноморский флот была возложена задача не допустить противника в Крым с суши, моря и воздуха. 9 сентября 1941 г. немецко-фашистские войска нанесли сильный удар с каховского плацдарма по войскам Южного фронта. Им удалось прорвать фронт обороны советских войск. 11-я немецкая армия под командованием генерал-полковника фон Шоберта частью сил устремилась на Мелитополь, а частью сил — к Перекопу и Чонгару, чтобы захватить Крым. 14 сентября войска 11-й немецкой армии своим левым флангом (22-я дивизия) вплотную подошли к Геническу и на следующий день захватили его. 16 сентября фашистские войска вышли к Чонгарскому мосту и Арабатской стрелке и закрыли выход из Крыма.

   Вступивший 17 сентября в командование 11-й немецкой армии генерал-полковник Э. Манштейн подтянул резервы и 24 сентября начал штурм Перекопа, овладев им на второй день. 26 сентября немецкие войска оттеснили части Красной Армии от Турецкого вала и захватили г. Армянск.[38] Войска 51-й армии не сдержали натиск противника и 28 сентября отошли на слабо подготовленные Ишуньские позиции.

   18 октября противник  начал прорыв Ишуньских позиций.  Через два дня он нанес удар  в районе Каркинитского залива, форсировал устье р. Чатырлык  и к 22 октября обошел левый  фланг наших войск. Теперь перед  ним лежали степные просторы  Крыма.

   Обстановка в Крыму  на 19.09–09.11.1941 г.

   28 октября 11-я немецкая  армия перешла в наступление  по всему фронту. Ее 54-й армейский корпус (50-я и 132-я пехотные дивизии и наскоро сформированная мотобригада Циглера), обходя Приморскую армию с запада, наступал на Евпаторию и Саки, чтобы, овладев Качей и Бахчисараем, выйти к Севастополю раньше соединений Приморской армии и с ходу овладеть городом. 30-й армейский корпус (22-я и 72-я пехотные дивизии) быстро продвигался на Симферополь, имея целью наступать на Алушту, Ялту, Алупку и не дать войскам Приморской армии отойти к Севастополю приморской дорогой. 42-й армейский корпус (46, 73 и 170-я пехотные дивизии) стремился упредить отходившую в направлении Феодосия — Керчь 51-армию, помешать ей занять оборону на Ак-Монайском рубеже, а также воспрепятствовать эвакуации ее войск и боевой техники через Феодосийский и Керченский порты.

   Почему 11-й армии,  имевшей в своем составе семь  дивизий и несколько отдельных  частей, за короткий срок удалось  овладеть всем полуостровом, за  исключением севастопольского и  керченского участков? Этот вопрос  и сегодня задают оставшимся  в живых участникам боев за  Крым интересующиеся историей  войны. Ответить на него однозначно  нельзя. В начале сентября, к моменту  выхода немецких войск на западный  берег Днепра в районе Каховки,  в составе 51-й Отдельной армии  было 8 стрелковых и 3 кавалерийских  дивизий. Казалось бы, сил вполне  достаточно, чтобы не допустить  противника в Крым.

   Однако необходим  более тщательный анализ сил  армии и обстановки. Во-первых, 51-я  армия была очень слабо обучена,  плохо оснащена боевой техникой  и оружием. В лучшую сторону  выделялись, только две дивизии  (156-я и 106-я), входившие в состав 9-го стрелкового корпуса. Прибывшие  же в августе с материка 271-я  и 276-я стрелковые,[39] 40, 42 и 48-я  кавалерийские дивизии были недоукомплектованы, а личный состав слабо обучен. У кавалеристов «совершенно не  было средств связи, не было тачанок, и пулеметы возились на простых телегах».[40] Четыре стрелковые (172, 184, 320 и 321-я) дивизии, только что сформированные в Крыму, были плохо оснащены боевой техникой и оружием. Кроме того, командование 51-й армии было вынуждено передать часть вооружения одесской группе войск. «Это обстоятельство сказывалось на формировании наших крымских дивизий. Мы не смогли полностью вооружить ни одну из них: не хватало винтовок, автоматов, пулеметов, пушек»,[41] — пишет в своих мемуарах П. И. Батов. Более того, артгрупп не было ни в 9-м стрелковом корпусе, ни в сформированной позже армии. Танковый полк, приданный 172-й стрелковой дивизии, первоначально имел всего 10 новых танков «Т-34».[42]

   Во-вторых, командование 51-й армии не имело возможности  использовать все свои силы  для отражения натиска противника  на полуостров с севера. Как  уже отмечалось, с момента формирования  армии Ставка ВГК поставила  перед ней задачу «не допустить  противника в Крым с суши, моря  и воздуха», т. е. армия, как и ранее 9-й стрелковый корпус, ориентировалась на противодесантную оборону. С началом войны поставленная перед 9-м стрелковым корпусом задача была оправданной, ибо свежи были в памяти десантные операции гитлеровцев на Крите и в Норвегии, а непосредственная угроза Крыму со стороны сухопутных сил противника отсутствовала.

   Однако и здесь  необходимы уточнения. Генерал  П. А. Моргунов пишет: «Поскольку обстановка на фронте в первую же неделю войны сложилась неблагоприятно для наших войск, возникла угроза воздушного или морского десанта на территорию Крыма. Об этом Военный совет Черноморского флота неоднократно предупреждался из Москвы».[43] Получается, что только Москва ориентировала Военный совет Черноморского флота на противодесантную оборону полуострова, а это не соответствует действительности. П. А. Моргунов явно многое не договаривает, и жаль, что не уточняет, кого имел в виду «из Москвы». Документы свидетельствуют, что Ставка «неоднократных» указаний не давала. Что же касается наркома ВМФ, то он в первые два дня войны поставил перед Черноморским флотом в основном наступательные задачи.[44] И только 14 июля он дал новые указания — «основной задачей флота на ближайшие дни считать оборону побережья. К чему быть готовым, максимум усилив разведку».[45]