Русская правда как памятник права

Дети  находились в полной зависимости  от родителей, особенно от отца, имевшего над ними почти безграничную власть.

Частный характер древнего права проявился  и в сфере уголовного права. Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской  воли, а как «обида», т.е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Соответственно пониманию преступления как «обиды» строится в Русской Правде и система преступлений. Русская Правда знает лишь два рода преступлений – против личности и имущественные. В ней нет ни государственных, ни должностных, ни иных родов преступлений. Это не означало, конечно, что выступления против княжеской власти проходили безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственная расправа без суда и следствия.

Русская Правда не знает еще возрастного  ограничения уголовной ответственности, понятия невменяемости. Состояние  опьянения не исключает ответственности. В литературе высказывалось суждение, что опьянение по Русской Правде смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имели значение не состояние опьянения, а элемент простой ссоры между равными людьми. Больше того, Русская Правда знает случаи, когда опьянение вызывает повышенную ответственность. Так, если хозяин бьет закупа под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; купец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не только в гражданском, но и в уголовном порядке, притом весьма строго.

Русской Правде известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все  соучастники преступления отвечают поровну, распределение функций  между ними пока не отмечается.

Русская Правда дифференцирует ответственность  в зависимости от субъективной стороны  преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла – прямой и косвенный. Это имеет место при ответственности за убийство: убийство в разбое карается высшей мерой наказания – потоком и разграблением, убийство же в "сваде" (драке) – только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое – это низменное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным считается только умышленное банкротство. Состояние аффекта исключает ответственность.

Что касается объективной стороны состава  преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное бездействие (утаивание находки, длительное невозвращение долга).

Наиболее  ярко классовая природа древнерусского права выступает при анализе  объекта преступного посягательства. Ответственность резко различается  в зависимости от социальной принадлежности потерпевшего. Так, за убийство основной массы свободных людей платится вира в 40 гривен. Жизнь представителей верхушки феодалов оценивается двойной  вирой в 80 гривен. Жизнь же зависимых  людей оценивается в 12 и 5 гривен, которые даже не называются вирой.

Русская Правда знает лишь два родовых  объекта преступления - личность человека и его имущество. Отсюда, как уже  упоминалось, только два рода преступлений. Однако каждый из родов включает в  себя довольно разнообразные виды преступлений.

Среди преступлений против личности следует назвать  убийство, телесные повреждения, побои, оскорбление действием, которое наказывалось еще строже, чем побои.

Среди имущественных  преступлений наибольшее внимание Русская  Правда уделяет краже (татьбе). Самым  тяжким видом татьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством  производства, а также боевым имуществом. Известно и преступное уничтожение  чужого имущества путем поджога, наказуемое высшей мерой, «потоком и разграблением».

Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается  в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание может  объясняться двумя обстоятельствами. Законодатель понимает смертную казнь как продолжение кровной мести, которую он стремится устранить. Другим обстоятельством является влияние христианской церкви, выступавшей против смертной казни в принципе.

Высшей  мерой наказания, как уже отмечалось, был «поток и разграбление», назначаемый только в трех случаях: за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП). Сущность этой меры не совсем ясна. Во всяком случае, в разное время и в разных местах «поток и разграбление» понимались по-разному. Иногда это означало убийство осужденного и прямое растаскивание его имущества, иногда – изгнание и конфискацию имущества, иногда – конфискацию имущества и продажу в холопы вместе с семьей.

Следующей по тяжести мерой наказания была «вира», назначавшаяся только за убийство. Если за преступника расплачивалась его вервь (община), то это называлось «дикой вирой». До второй половины XI в. в качестве наказания за убийство применялась кровная месть, отмененная в Русской Правде сыновьями Ярослава Мудрого.

За основную массу преступлений наказанием была так называемая «продажа» – уголовный штраф. Ее размеры различались в зависимости от преступления.

«Виры» и «продажи», шедшие в пользу князя, сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье. «Вире» сопутствовало «головничество», равное «вире», «продаже» – «урок», равный причиненному ущербу.

Суд и процесс по Русской Правде.

Древнерусское право еще не знало достаточно четкого разграничения между уголовным и гражданским процессом, хотя, конечно, некоторые процессуальные действия могли применяться только по уголовным делам. Во всяком случае и по уголовным, и по гражданским делам применялся состязательный процесс, при котором стороны равноправны и сами являются двигателем всех процессуальных действий. Обе стороны в процессе даже назывались истцами.

Русская Правда знает две специфические  процессуальные формы досудебной подготовки дела – гонение следа и свод.

Гонение следа – это отыскание преступника по его следам. Закон предусматривал специальные формы и порядок проведения этого процессуального действия. Если след привел к дому конкретного человека, считалось, что он и есть преступник. Если след привел просто в село, ответственность несет вервь. Если след потерялся на большой дороге, то на этом поиск прекращался (ст. 77 Троицкого списка).

Институт  гонения следа надолго сохранился в обычной практике. В некоторых  местах, в западных районах Украины  и Белоруссии, он применялся вплоть до XVIII в., обычно по делам об угоне скота.

Если  ни утраченная вещь, ни похититель не найдены, потерпевшему ничего не оставалось, как  прибегнуть к закличу, т.е. к объявлению на торговой площади о пропаже, в надежде, что кто-нибудь опознает украденное или потерянное имущество у другого лица.

Человек, у которого обнаружится утраченное имущество, может заявить, что он приобрел его правомерным способом, например куплей. Тогда начинается процесс свода. Владелец имущества должен доказать добросовестность его приобретения, т.е. указать человека, у которого он приобрел вещь, тот, в свою очередь, указывал на другого, и т.д., при этом требуются показания двух свидетелей или мытника – сборщика торговых пошлин. Кто не мог указать источник приобретения, считался вором, должен был вернуть вещь (или ее стоимость) и заплатить штраф. В пределах одной территориальной единицы свод шел до последнего лица, но если в нем участвовали жители другой территории (города), он шел до третьего лица, которое выплачивало повышенное возмещение и начинало свод по своему месту проживания (ст. 35-39 Пространной Правды).

Закон предусматривает  определенную систему доказательств. Среди них важное место занимают показания свидетелей. Древнерусское  право различало две категории  свидетелей – видоков и послухов. Видоки – очевидцы преступления. Послухи – более сложная категория. Это лица, которые слышали о случившемся от кого-либо, имеют сведения из вторых рук. Иногда под послухами понимали и свидетелей доброй славы сторон. Они должны были показать, что ответчик или истец – люди, заслуживающие доверия. Не зная даже ничего о спорном факте, они просто как бы давали характеристику той или иной стороне в процессе. Характерно, что в применении свидетельских показаний появляется элемент формализма. Так, по некоторым гражданским и уголовным делам требовалось определенное число свидетелей (например, два свидетеля заключения договора купли-продажи, два видока при оскорблении действием).

В Древнерусском  государстве существовала целая система формальных доказательств – ордалии (испытания железом и водой). Испытание железом применялось тогда, когда не хватало иных доказательств, причем в более серьезных случаях, чем испытание водой. Русская Правда, посвящающая этим ордалиям три статьи, не раскрывает техники их проведения. Более поздние источники сообщают, что испытание водой проводилось путем опускания связанного человека в воду, причем если он тонул, то считался выигравшим дело.

Особым  видом доказательства была присяга – рота. Она применялась, когда не было других доказательств, но, разумеется, по небольшим делам. Ротой можно было подтвердить наличие какого-нибудь события или, наоборот, его отсутствие.

В некоторых  случаях имели доказательственное значение внешние признаки и вещественные доказательства. Так, наличия синяков  и кровоподтеков было достаточно для доказательства избиения.

На практике существовал также судебный поединок – поле. Победивший в поединке выигрывал дело, поскольку считалось, что бог помогает правому. В Русской Правде о поле не упоминается, что дало основание некоторым исследователям сомневаться в его существовании. Однако иные источники, в том числе иностранные, говорят о практическом применении поля.

В Русской  Правде видны определенные формы  обеспечения исполнения судебного решения, например взыскание виры с убийцы. Специальное должностное лицо – вирник приезжал в дом осужденного с многочисленной свитой и терпеливо ждал уплаты виры, получая каждый день обильное натуральное содержание. В силу этого преступнику выгоднее было как можно быстрее разделаться со своим долгом и избавиться от неприятных гостей.

Заключение.

Безусловно, Русская Правда является уникальным памятником древнерусского права. Являясь первым писаным сводом законов, она, тем не менее, достаточно полно охватывает весьма обширную сферу отношений того периода.

Пространная Редакция Русской правды завершила  многовековой процесс становления  древнерусского законодательства, ознаменовала собой переход от неписанных норм обычного права, через расплывчатые, противоречивые и архаичные формулировки Краткой Правды к достаточно стройному  и логичному кодексу феодального  права. Именно Пространная Правда сыграла значительную роль в процессе дальнейшего оформления русского (равно как и белорусского и украинского) права. Ее статьи легли в основу Новгородской и Псковской Судной грамот, договоров XII-XIV вв. Новгорода и Смоленска с немецкими и ливонскими городами, островом Готландом.

Лишь  Судебник 1497 г. (Судебник Ивана III) Московского централизованного государства заменил Пространную Правду в качестве основного источника светского права на территориях, вошедших в состав государства Московского.

Сам факт столь долгого использования  Пространной Редакции Русской Правды в качестве универсального средства регулирования социально-экономических  отношений свидетельствует о  ее уникальном характере и настоятельно ставит вопрос о необходимости ее дальнейшего изучения.

Список  литературы:

1. Гаврилов С.О. История отечественного государства и права. – Учебное пособие. Кемерово: КемГУ, 1999.
2. Исаев И.А. История государства и права России. 2-е издание, переработанное и дополненное. – М.: Юрист, 2000.
3. История отечественного государства и права. Часть 1. Издание 3-е, переработанное и дополненное. / Под ред. О.И. Чистякова. – М., 2001