История возникновения права

2)     По-новому устроенное государство не обеспечило выполнения своих базовых функций. Если бы дело происходило, скажем, в XVIII веке, такое явление не вызвало бы удивления и негодования. Но в данном случае речь шла о стране, где люди привыкли строить свою жизнь, опираясь на пусть плохо работавшую бюрократизированную, скудную, но все же некую систему социальных и юридических гарантий. Понятно, что эта система подлежала демонтажу. Но, во-первых, любой демонтаж должен идти параллельно с монтажом новой системы. Во-вторых, обществу следует разъяснить, какая именно система предоставления публичных благ приходит на смену и когда она сможет заработать в полную силу.

3)   Людям необходимо помочь пользоваться новыми инструментами -политическими, экономическими, социальными, а важнее всего -правовыми.

4)   Демократическая система предполагает подчинение, в том числе и власти, правовым нормам. Однако, ликвидировав мотив страха перед репрессивной партийно-государственной машиной, перед неправовой государственной силой, власть не сумела заменить образовавшийся вакуум если не уважением к праву, то поначалу хотя бы опасением перед санкциями за несоблюдение правовых норм.

Ни одно из этих условий соблюдено не было. В итоге правовой порядок не только не появился, но общество не ощутило даже движения к нему, несмотря на принимавшиеся во множестве новые законы, казалось бы, пропитанные правовыми принципами.

Вот почему оставшаяся нереализованной идея «правового государства» естественным образом заместилась идеей «порядка и стабильности». Это стало очевидно уже к 1995-1996 годам. Неслучайна ее восприняло большинство кандидатов на пост президента в избирательной кампании 1996 года, в том числе и сам Б.Ельцин. Интересно, что та же идея осталась ключевой и при выборах Президента РФ в 2000 году.

Основным пороком государственно-правового строительства следует считать реактивный характер всех преобразований в этой сфере. Они шли без какого-то системно продуманного плана и чаще всего диктовались рефлексами борьбы за власть. Этот процесс все-таки привел к появлению демократической Конституции России. Но точно так же можно сказать, что Конституция сегодня как бы «подвешена в воздухе», ибо не подкреплена развитым гражданским обществом, которое может по праву считать Конституцию тем самым общественным договором, в равной степени крепко связывающим «договаривающиеся стороны». Вот почему нынешнее соблюдение «буквы» Конституции не всегда означает соблюдение ее «духа», что, собственно, ярко проявляется в практике федеративных отношений, формирования кабинетов министров или определения реальных кандидатов на президентский пост.

Существует и еще одна причина, по которой ни одна из крупных реформ государственного организма до конца так и не была завершена (ни военная, ни административная, ни судебная и полицейская). Эту причину можно охарактеризовать как приоритет экономических реформ перед государственно-правовыми.

Конечно, без радикальной либерализации экономики в начале 1990-х годов случилась бы катастрофа. Но довольно быстро «экономический блок» в системе новой власти оказался главенствующим и стал диктовать свою логику развития, в результате чего ведущую роль приобрели идеи приватизации государственной собственности, создания класса собственников. Государство же рассматривалось в основном как машина, помогающая или хотя бы не мешающая таким процессам. Государственные институты, не относящиеся непосредственно к сфере «дележа собственности» (например, армия, полиция, спецслужбы, суды), рассматривались как обычные «бюджетополучатели». Само понятие «реформы» de facto обрело смысл сугубо экономических реформ.

Насколько же наша страна приближена к идеалам правового государства сегодня и что служит этому препятствием?

1)     Конституция России, выполнив стабилизирующую роль, не смогла стимулировать создание прозрачной и понятной политической системы. К тому же политика в России крайне персонифицирована. Соответственно, выборы во все властные структуры во многом лишаются своего смысла и криминализируются. Отсутствие реальной политической конкуренции и политической ответственности составляет институциональный фундамент для масштабной коррупции и обусловливает стратегическую непредсказуемость России, прежде всего для нее самой.

2)     До сих пор нельзя утверждать, что выстроена эффективная система защиты права. Конечно, частично Концепция судебной реформы 1991 года была реализована. Нынешний ее виток обозначили принятие нового Уголовно-процессуального кодекса, распространение на всю территорию страны суда присяжных, введение института мировых судей и проч. Но несмотря на эти успехи, не произошло главного: до сих пор нет доступного, реально независимого и эффективного правосудия. Наоборот, доминирует репрессивная составляющая правоохранительной системы. К этим порокам добавились и такие, как заказные уголовные дела (равно как и их закрытие), участие работников правоохранительных органов в борьбе одних бизнес-структур против других, поборы с малого бизнеса, пренебрежение достоинством личности в контактах с гражданами и проч. (речь идет о совокупном образе, устоявшемся в общественном сознании, подтверждающемся социологическими опросами).[21]

3)     До сих пор не выстроена филигранная система защиты свободы и собственности. Например, частью пресловутого «общего надзора» прокуратуры является «соблюдение прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами, государственными комитетами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, а также органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций»[22]. Тем самым государство отучает граждан от самостоятельной активности по судебной защите своих нарушенных прав. Их по-прежнему подталкивают к административному порядку подачи жалоб.

4)     Сохраняется запутанная система взаимоотношений Федерации со своими субъектами, а последних - с органами местного самоуправления. Существенную роль здесь играет пренебрежение такой правовой категорией, как компетенция. Разумеется, управление на основе собственной компетенции предполагает и иной уровень юридической техники, применяемой в законотворчестве (в частности, отсутствие пробелов, бланкетных норм и т.д.), и наличие строгих и ясных, а главное, действенных механизмов ответственности, и функционирование эффективных институтов контроля и применения ответственности. Все это требует, в свою очередь, не только понимания политической значимости перехода к правовым методам управления, но и массы квалифицированных юристов.

5)     Нет построенной на объективных критериях системы исполнительной власти. Начавшаяся в 2004 году перестройка этой системы еще не позволяет сделать какие-либо позитивные выводы. В функциях ведомств нередко обнаруживаются конфликты интересов, когда один и тот же орган определяет правила игры и сам же осуществляет  услуги, лицензирует, сертифицирует, дает аккредитацию и проч. При нынешней системе министры не определяют стратегию развития своей сферы и не несут политической ответственности. Государственный аппарат неповоротлив и не ориентирован на реальные потребности динамичного развития страны.

6)     Россия так и не пережила бюрократической революции. Под этим я понимаю реформу государственной службы, которая по-прежнему основана на номенклатурных принципах, т.е. чиновник служит начальству, а не обществу.

И все-таки главное даже не в незавершенности государственно-правовых реформ, а в том, что сохраняется общий вектор преобразований в государственном организме. Другими словами, по-прежнему общество не ощущает направленности реформ на изменение сути самого властвования, на превращение государственного аппарата в систему обслуживания общих интересов, на перестройку институтов для принципиально иной философии общественной жизни - философии свободного творчества и солидарности.

Сила правового государства не в его институциональном содержании, а в том, что оно реально способно изменить восприятие общества теми, кто посвящает себя политике и власти. Сама практика властвования, в том числе методология реформирования государственной жизни, должна воспитывать любовь к свободе и к самоответственности, а не патернализм и холопство.

3.2.   Проблемы и перспективы становления права и  государства в России

Итак, Россия была долгое время типичным традиционным обществом. По мнению В.С.Степина[23], она переходила на путь техногенного развития благодаря процессам модернизации, которые предполагали прививки западного опыта на традиционалистскую почву. Наиболее важными вехами на этом пути были реформы Петра I и Александра П. Большевистская революция и советская эпоха, решившие задачу ускоренного индустриального развития страны, также могут быть рассмотрены в качестве особой, «догоняющей модернизации». В такие эпохи происходило особенно активное заимствование элементов западной культуры, прежде всего науки, технологии и обеспечивающей их системы образования. Что же касается политического строя России, то при всех его изменениях он всегда был далек от идеалов демократии и прав человека. Каждая «догоняющая модернизация» проводилась сильной деспотической властью, насильственно насаждавшей нормы, привычки, способы деятельности, которые были чаще всего чужды устоявшимся стереотипам народного сознания. «Догоняющие модернизации» сопровождались видоизменением этих стереотипов, и в то же время сохраняли, воспроизводили их некоторое сохраняющееся ядро. В России никогда народ не чувствовал себя и не осознавал себя живущим в едином для всех правовом поле, и, конечно же, не верил в правовое государство. Привычную для России систему бесправия народ характеризовал в известных поговорках: «с сильным не судись, с богатым не рядись», «закон, что дышло» и т.д.

В советский период также не было создано предпосылок формирования правового государства. Система политической юстиции, практика массовых репрессий, нарушения конституции во имя политической целесообразности и т.п. - все это выступало явным антиподом правовому обществу.

Идея правового государства и соблюдения прав человека возникла в среде интеллигенции и выступала в форме альтернативы господствующей идеологии советской эпохи. В период перестройки эта идея стала лозунгом борьбы с партократией. Однако путь от идеи до ее практической реализации оказался чрезвычайно непростым.

В настоящее время Россия стремится к тому, чтобы стать демократической державой. Во всех сферах общественного бытия приходят сложные и противоречивые процессы. Все более очевидны как позитивные результаты перемен, так и сопровождающие их негативные явления, отголоски тоталитаризма. Это находит, по сути, зеркальное отражение в делах с правами человека — универсальном демократическом институте, выработанном за столетия цивилизованным человечеством. И хотя сегодня в России они подвергаются серьезным испытаниям, они звучат все ярче. Население и власть утверждаются в мысли, что права человека есть неотъемлемые возможности жизнедеятельности человека, вытекающие из его природы. Права, определяя меру свободы людей, все более осознаются как источник прогресса и удовлетворения важнейших индивидуальных потребностей и интересов в их гармоничном сочетании с общественными.[24]

При сложившихся общих весьма демократических законодательных реалиях и тенденциях воплощения в жизнь прав и свобод человека остается ряд проблем соотношения внутригосударственного законодательства и международных положений о правах человека, адекватного понимания таких положений и их практического применения. Как справедливо отмечено, едва ли сегодня можно обнаружить какую-либо национальную систему, которая идеально бы взаимодействовала с международным правом, но расстояния, отделяющие разные государства в этом плане, неодинаковы.[25] Сложность проблемы для России в значительной мере вызвана относительной новизной ситуации, поскольку действие международного права на территории СССР допускалось лишь в виде исключения.

Для сегодняшней России, пожалуй, самая сложная проблема: как создать правовое государство и сильную демократическую власть, где власть не деспотична, где она не над правом, не над народом, а подчиняется праву. Какие-то шаги сделаны последнее десятилетие. Например, первое лицо в государстве стало объектом публичной критики. Это очень важно, потому что в правовом государстве к нему должны относиться не как к святому, который Богом дан, а как к нанятому чиновнику, который должен хорошо выполнять свои функции, и, если он плохо их выполняет, надо его критиковать.

Важным шагом является и создание основ разделения властей (законодательной, исполнительной, судебной). Но самое трудное состоит в формировании и поддержке в массовом масштабе реальных образцов правового поведения граждан. И в этом процессе важны не только государственно-правовые акции (в том числе и неукоснительное наказание за правонарушения), но и социальная поддержка образцов правового поведения общественными объединениями граждан.

Заключение

Право формировалось одновременно и параллельно с государ­ством (а в определенном смысле и раньше государства). Их воз­никновение взаимосвязано и взаимозависимо. Каждый новый шаг в развитии государства приводил к дальнейшему развитию пра­вовой системы, и наоборот.

Государство возникает как закономерный, объективно обу­словленный результат естественного развития первобытного об­щества. Это развитие включает в себя ряд направлений, и преж­де всего совершенствование экономики, связанное с ростом про­изводительности труда и появлением избыточного продукта, укрупнение организационных структур общества, специализа­ция управления, а также изменения в нормативном регулиро­вании, отражающие объективные процессы. Эти направления развития общества взаимосвязаны и взаимообусловлены: эко­номическое развитие определяет возможность укрупнения об­щественных структур и специализации управления, а те, в свою очередь, способствуют дальнейшему росту производства. Норма­тивное же регулирование отражает происходящие изменения и в определенной степени способствует совершенствованию обще­ственных отношений и закреплению тех, которые выгодны для общества или господствующей верхушки.

Параллельно с указанными процессами идет классообразование, которое принимает различные формы в зависимости от воз­никающего способа производства, от получающих господство форм собственности на землю - государственной или частной.

Государство может возникнуть только тогда, когда общество достигло определенного уровня экономического развития, кото­рый позволяет содержать государственный аппарат. Поэтому не случайно, что первоначально государства возникают в эпоху брон­зы, а в Южной Европе - позднее, в эпоху железа.

Пути возникновения государства (западный или восточный) в решающей степени зависят от того, произошло ли разложение сельской общины или она сохранилась, что в свою очередь опре­делялось теми конкретными условиями, в которых находилось общественное производство. Так, необходимость ирригационных работ обусловливала сохранение общин и общественных форм соб­ственности на землю. Это в конечном итоге приводило к факти­ческому появлению единой государственной собственности, и воз­никало восточное (азиатское) государство. Разложение же общин определялось возможностью успешной обработки земли одной се­мьей и влекло появление частной собственности. Возникало за­падное (рабовладельческое или феодальное) государство.