Теория общества Н. Лумана

     Возникновение новоевропейской науки непосредственно  связано с обращением к научной  коммуникации как фундаментальному пласту науки. Как известно, в средние  века были созданы специфические  формы институтов передачи знаний- университеты со своей структурой власти, с властными отношениями внутри сообщества преподавателей, с институциально признанной и регламентированной формой общения учителей и учеников- диспутами. Ученый эпохи Возрождения стремится порвать с той формой институциализации науки и преподавания, которая осуществлена в средневековых университетах. Он не занимает никакого официального положения в расписанной иерархии должностей ни внутри факультетов, ни внутри университетской корпорации. Все мыслители Возрождения выступают с критикой университета как формы организации общения ученых, с яркой критикой схоластических диспутов и стремятся возродить диалог, т.е. ту форму философствования и жанра научной литературы, которая была развита в античности. Вместо ритуализированного, тяжеловесного средневекового диспута они выдвигают идеал дружеского общения между единомышленниками, посланий друзьям, где нет места церемониальности, этикету, собеседованию между учеными под патронажем короля, князей, высших сословий знати. Эта форма коммуникации между учеными и была названа "Академией", что должно было свидетельствовать о возрождении "Академии" Платона в условиях Италии XVв. Название "Академия" для носивших совершенно домашний, непринужденный, дружеский характер собеседований ученых, энтузиастов, эстетов и государей являлось исключительно гуманистической реминисценцией и было введено флорентийскими платониками около середины XVв. "Академия Марсилио Фичино во Флоренции, неаполитанская академия Джовиано Понтано, римская- Помпонио Лето, венецианская- Альда Мануцио в эпоху кватроченто, основанная Бернардино Телезио в Козенце академия, академии "della Crusca" и "del Cimento" в эпоху чинквиченто, являвшиеся по характеру и результатам своей деятельности значительнейшими из академий, сохраняли всегда со всеми прочими академиями демократический и непринужденный характер частной и общественной жизни того времени; они все создавались свободным образом и не имели даже для торжественных случаев ни каких-либо уставов, ни какого-нибудь неизменного церемониала. Образцом при создании таких обществ служила древнейшая академия, т.е. Academia Platonica во Флоренции". В то время как средневековые университеты благодаря единым институциональным нормам приобрели авторитарный характер, академии стали той новой формой организации научного общения, которая не только поставила в центр демократические формы коммуникации, но и предоставила возможность для взаимного соревнования и объединения усилий ученых, образованных практиков, гуманитариев, художников. Все это создало не просто новую атмосферу дружеской состязательности, но и реальную почву для совместной работы, для развития теоретических исследований и прикладных разработок в механике, архитектуре, военном деле.

     Мы  уже отмечали, что научные общества принимали различные организационные  формы. Академии в Италии были преимущественно группой единомышленников, находившейся под патронажем двора или какого-то знатного лица. Королевская Академия Франции была департаментом (Коллегией) в государственном аппарате. Королевское Лондонское общество было гораздо более открытым учреждением, которое руководилось собственным Президентом, однако его патроном на первых порах был все же король. Создание таких институциональных форм организации науки со своим Уставом, дисциплинирующими нормами вхождения и исключения членов общества, со своей структурой власти делало весьма устойчивой жизнь ученого, обеспечивало продвижение его по всей лестнице научной карьеры. Правда, и здесь нельзя не видеть различий между разными формами организации науки. В эпоху Возрождения все общество, в том числе и научное сообщество, делилось на нобилей и изгнанников. Первые пользовались доверием государя и поддерживали порядок, сложившуюся систему власти и существовавшие традиции. Изгнанники требовали изменений, изгонялись из общества. Надо отметить, что нобили и изгнанники не были разъединены пропастью. Многие нобили превращались в изгнанников. Такова судьба Макиавелли, Ф.Гвиччардини, впавших в немилость государя. Еще более трагична судьба Т.Мора, М.Сервета, Д.Бруно. Во всяком случае неформальное, дружеское общение единомышленников, выдвигавшееся в качестве регулятивного правила внутри академий, не создавало прочных, устойчивых отношений между учеными, не предполагало никаких гарантий для карьеры ученого, ни для его жизненной судьбы.

     Формирование классической науки XVII в. связано с созданием научных обществ. Лондонское Королевское общество возникло из совместных усилий трех групп ученых- кружка ученых вокруг С.Гартлиба, включавшего в себя Д.Дыорт, Я.А.Коменского, Р.Бойля, У.Петти, Б.Уорсли, членов Лондонской Коллегии врачей, прежде всего У.Гильберта и У.Гарвея, проводивших экспериментальные исследования и создавших в 1645 году в Грешэм-колледже дискуссионный клуб, в котором реализовывалась программа Бэкона и, наконец, группа профессоров Оксфордского университета, объединившихся в клуб экспериментальной науки. Все это были кружки единомышленников, проводивших исследования, встречавшихся для обсуждения опытов и их результатов на общих собраниях-сходках джентльменов с философским складом ума. Отношения между этими тремя группами были разными в различные годы. Все они боролись за верховенство, критиковали друг друга, хотя многие из членов этих групп входили не в одну, а в целый ряд такого рода объединений, например, Р.Бойль участвовал в деятельности всех трех ассоциаций, а У.Петти даже в шести из девяти существовавших в то время ассоциаций- коллегий. Их отношения друг с другом и властью принимали нередко драматический характер, в частности, в 1650 году сложилась открытая конфронтация этих групп, которая в конечном итого завершилась созданием Королевского общества. Так из деятельности неформальных групп-коллегий возникло первое научное общество, где коммуникация между учеными регламентируется определенными правилами Устава, где создается правящий Совет со своим президентом и управляющей властью. Научные общества становятся одной из государственных Коллегий, превращаясь из сообщества философов и медиков в Коллегию, имеющую государственный статус, привилегии, права и обязанности.

     Итак, "незримая коллегия- это определенный тип коммуникации между учеными, коммуникации неформальной, осуществляющейся в переписке и ставящей целью обсудить свои работы, обеспечить приоритет, получать сведения об исследованиях других ученых. Казалось бы, в науке XX века, обладающей специализированными службами информации и развернутой системой коммуникации-от журналов до конференций и симпозиумов, от информационных компьютерных сетей до принтеров- эта форма коммуникации должна отмереть. Оказывается, она не только не отмерла, но, наоборот, развилась и занимает свое, причем важное место в системе коммуникации между учеными. Этот тип коммуникации существует в исследовательских объединениях и называется у разных историков науки по-разному - "невидимый колледж", "научная школа", "сплоченная группа", "социальный круг" и т.п. Неформальный характер общения между учеными -главная черта такого рода объединений. "В основе представлений о "невидимом колледже" лежит, видимо, то обстоятельство, что в каждом из наиболее активных и соревнующихся друг с другом научных направлений обнаруживается существование особой "внутренней группы". Входящие в такую группу ученые оказываются обычно в прямом контакте с каждым исследователем, который вносит весомый вклад в данное направление, не только на национальном, но и на международном уровне, включая все страны, где данное направление получило достаточное развитие. Основной состав группы собирается обычно где-нибудь в приятных местах на узких конференциях. Члены этой группы информационно связывают отдельные исследовательские центры. Они пересылают друг другу препринты и оттиски статей, сотрудничают в исследованиях. Эти лица составляют как бы ядро, объединяя всех более или менее известных ученых исследователей данного направления, они оказываются в состоянии контролировать финансирование и лабораторное обеспечение исследований как на местах, так и в национальном масштабе". В этих словах известного американского науковеда Д.Прайса обращается внимание не только на то, что в науке существуют неформальные коммуникации между учеными, но и на то, что в этой сети неформальных коммуникаций можно выделить ведущую группу ученых, объединенных не столько природой исследуемого объекта, сколько общностью методов исследования. Это ядро, в которое входят наиболее продуктивные ученые, оказывающие наибольшее влияние на исследования в данной области и выбранными методами. "Ядерная группа" внутри "невидимого колледжа" вычленяется и с помощью социометрических методов науковедческого исследования, и с помощью библиометрических методов – взаимного цитирования и соавторства в публикациях. Наряду с "ядерной группой" существует и второй слой участников коммуникации – слой "посторонних", участие которых в коммуникации минимально. Ведущая исследовательница такого рода коммуникаций в науке Д.Крейн выделила в научном сообществе "невидимые колледжи" по целому ряду параметров, в том числе по социометрическим пара метрам, переписке, обмену препринтами и оттисками, соавторству отношению "учитель-ученик", влиянию на выбор проблем и др.. Исследования сети неформальных коммуникаций в науке показали их различия в разных научных дисциплинах и вместе с тем выявили их громадную значимость в современной науке.

     Феномен "незримой коллегии", отмеченный Р.Бойлем, превратился в феномен "незримого колледжа"- сеть неформальной коммуникации между исследователями, которая включает в себя межличностное общение, текущее сотрудничество, соавторство, руководство аспирантами и стажерами, воздействие на выбор проблем и методик, обмен письмами и препринтами, оттисками статей. Иными словами, сеть неформальных коммуникаций в настоящее время гораздо шире, чем общение членов "незримой коллегии", ограничивающееся преимущественно перепиской между учеными. Характер и уровень неформальных коммуникаций, конечно, различен в странах с разными системами государственной власти. Он максимален в демократических странах, хотя и здесь существуют ограничения связанные с секретностью и запретами, действующими в военно-промышленном комплексе. Совершенно деформированный характер приобретают неформальные коммуникации в странах, где господствовала тоталитарная система власти. Хотя и здесь можно выделить группу ученых, бывших лидерами в своей области, однако уровень неформальной коммуникации в силу ксенофобии, постоянно нагнетаемого страха вредительства, шпиономании был минимален, ограничивался преимущественно научными сотрудниками и аспирантами, работавшими в одном исследовательском учреждении, международные же контакты советских ученых были разрушены длительное время.

       "Незримая коллегия" и "невидимый колледж" - это один из примеров неформальной, межличностной коммуникации между учеными, которая выдвигалась ими в качестве альтернативы формальной, институциональной организации науки. В XVIII веке было выдвинуто немало проектов создания ассоциаций ученых - философского, сократического, добровольного содружества "Пантеистикон" Д.Толандом, негосударственных форм организации культуры. В.Гумбольдтом, перестройки академических организаций Ф.Шеллингом. В эпоху Просвещения в культурной и научной жизни большую роль играли салоны, особенно в пропаганде достижений наук, в просвещении умов, а также многочисленные ассоциации литераторов, юристов, ученых, которые О.Кошэн удачно назвал обществами свободы мысли. Все эти формы "республики ученых" и "республики литераторов" действовали в рамках абсолютной монархии, воплощая в себе поиск новых форм общения между людьми. В.С.Библер, характеризуя эту форму общения в салонах, отметил, что в них нашла свое выражение новая форма общения - "общения с самим собой. Общительности как таковой, легкой, непринужденной, свободной по духу и почти свободной от всякого содержания... я беседую "по поводу", спорю, не соглашаюсь, обмениваюсь фантазиями, новеллами, - только что сочиненными и тут же позабытыми, - я сталкиваю в своем сознании неопределенные мысли, различные нравственные оценки; я гармонизирую эти произвольные продукты моей фантазии, я удерживаю их - свои мгновенные создания - от столкновения, от непримиримости, от угрюмости и фанатизма... Я человек хорошего вкуса, я - просвещенный человек". Действительно, такого рода общение существовало прежде всего в художественных салонах, салонах "просвещенного вкуса". Но было бы неверным все салоны сводить к такого рода салонам. Они сыграли большую роль в пропаганде идеологии Просвещения, в подготовке Французской революции. Да, действительно, во многих салонах господствовал дух гедонистического легкомыслия, скептицизма, вседозволенности, придворно-светского пустословия. В противовес картезианскому аскетизму здесь царствовал дух развлечения, где не было нужды ни в Боге, ни в короле, ни в заботе о своих делах. Салоны, среди которых наиболее известны были салоны мадам Жоффрен, мадам дю Деффон, мадам Тансен, мадемуазель Леспинас, Гольбаха и мадам Неккер, культивировали дух свободы, которая, по словам О.Кошэна, носила сугубо негативный характер, превратилась в свободу отрицания всех моральных устоев - веры, авторитета, традиций, опыта, уважения к власти, объявленных предрассудками. "Республика литераторов, философов, юристов", царствовавшая в салонах, масонских ложах, столичных и провинциальных обществах, третировала веру как абсурд, традицию как принуждение, опыт как помеху. Она осуществила, по мнению О.Кошэна, разрушение разума, подчиняясь масонским ложам, законодателям моды - энциклопедистам и объединяя скорее индивидуалистов, готовых выступить против кого угодно- против духовенства, двора, своих идейных противников, чем подлинно свободных ученых. В этой характеристике много верного. Однако, не следует забывать то, что салоны и ложи, число которых в дореволюционной Франции достигало более 700 и в которые входили Мирабо, аббаты Грегуар и Сийес, Бриссо, Кондорсэ, Дантон, Дюмулен, Марат, Шометт, Робеспьер подготовили идейно французскую революцию, выдвинув и поддержав идею бессословного общества. Не следует забывать и то, что многие салоны были центрами общения образованных людей своего времени. Некоторые из них сохранились и после революции. Так, наиболее интересными во всем Париже были салоны Кювье - вечерние собрания выдающихся ученых Европы, художников, писателей, с которыми запросто мог побеседовать любой приглашенный. По описанию К.Пфаффа, "ничто не изгонялось из этого круга, кроме зависти и злословия. Вся Европа была здесь представлена. Быть допущенным сюда значило видеть человеческий разум во всем великолепии, и иностранец поражался присутствию здесь самых знаменитых людей Европы и возможности беседовать запросто с принцами, пэрами, дипломатами, учеными и самым великим человеком, который принимал их с той же приветливостью, как и молодого студента с пятого этажа соседнего дома. Его мало заботило, в каком направлении развивается их талант, мало занимало их богатство и семья. Будучи выше всякой национальной ревности, он уважал одинаково все то, что было достойно восхищения. Он спрашивал, чтобы научиться, как будто он простой студент".

     В неформальном общении в салонах  и обществах не только сообщали последние  литературные и научные новости, но и формировался дух заинтересованного  научного искания, новые научные  ориентации, воспитанные на культе знания, разума, опыта, эксперимента. Конечно, научная работа предполагала уединение, напряженный труд, сосредоточение усилий воли, мысли, воображения. Она проходила, естественно, за пределами салонов и свободного мнения в обществах. Но и без этого наука не может существовать; также, как без целенаправленного исследования.

     Критика науки и ее включенности в систему  власти в XIX веке осуществлялась с двух сторон - со стороны романтиков и со стороны ученых, принимавших деятельное участие в социальном институте науки, но недовольных формами общения, существовавшими в нем. Романтики, обратившие внимание на аналитичность, инструментальность, эмпиричность научного знания, на господство в науке духа пошлости и ростовщичества, подчеркнули коммуникативную природу творчества и познания. Так, согласно Ф.Шлегелю, всякое творчество есть "сотворчество", мир предстает как множество "я", высказывающихся, общающихся друг с другом, любовь, понимаемая как взаимообщение "я" и "ты", оказывается основой духовного существования и центральной темой философствования, поскольку даже в одиночестве мы размышляем как бы вдвоем, в любом высказывании скрыт диалог, разговор, собеседование. Ф.Шлегель, Новалис, Ф.Шлейермахер в соответствии с идеалам "сотворчества" выдвинули проект энциклопедии, объединяющей все науки и искусства. Таким изданием должен быть, по замыслу Ф.Шлегеля, его журнал "Европа", обнимающий все науки и искусства в "прогрессивно текучей форме", называемый им, также, как и Новалисом, современной Библией. Общение было понято как подлинный фундамент науки и оно обнаруживается как в спорах, так и в согласии, и даже в замкнутом одиночестве царит, по словам Гете, "чувство величайшей всеобщности". Однако, неприятие романтиками, да и Гете, ведущих концепций научного знания XVIII-XIX веков, их стремление возродить или магию, или символическую интерпретацию шифров природы, построить натурфилософию и новую религию привели к тому, что их идеи об универсальности общения прошли мимо ученых и стали импульсом в развитии и поиске новых форм общения в религиозных общинах, а не в научном сообществе.

     Гораздо более плодотворными были импульсы, шедшие от самих ученых. В 1830 г. известный  английский ученый Ч.Бэббидж выпустил книгу с примечательным названием "Размышление о закате науки в Англии", где обратил внимание на то, что утрачивается былая широта и универсальность ученых, возникает узкая специализация, затрудняющая взаимопонимание и достижение согласия, растет разобщенность и отчуждение между представителями различных научных дисциплин. Былое коммуникативное единство науки оказалось под угрозой, разрыв между наукой и образованием увеличивается.