Социальная структура современного российского общества

Если принять  за 100% средний уровень денежных доходов  экономически активных россиян, то средний  доход верхнего слоя составит 516%, среднего - 144%, базового -75%, а нижнего - 54%. Разница  между верхним и нижним слоями почти десятикратна, между средним  и нижним - примерно трехкратна. Если же принять во внимание неучитываемую часть доходов верхних слоев, масштабы их денежных сбережений и недвижимости, то имущественная дифференциация окажется значительно большей. Уровень душевых доходов семей дифференцирован несколько меньше: разница между крайними слоями здесь составляет примерно семь раз. Сравнение с приведенными выше данными об общей дисперсии денежных доходов населения показывает, что социальная стратификация общества объясняет существенную часть последней. 

А как оценивает  само население сложившийся уровень  своих доходов и степень их дифференциации? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к анализу  представлений россиян о двух показателях доходов, способных  играть роль определенных оценочных  критериев, - минимально необходимой  зарплате и достаточном душевом  доходе. Абсолютные значения названных  показателей отражают субъективные притязания людей к уровню личного  благосостояния, качеству и образу жизни, развитость их социальных потребностей, типы целевых ориентиров. Разница  же между представлениями о достаточном  доходе и о прожиточном минимуме отражает ту социальную дистанцию, которой  индивид, общественная группа или социальный слой мысленно отделяют себя от наименее обеспеченных низов общества. В 1993-1995 годах в среднем для всех россиян  эта разница составляла менее  двух с половиной раз, что, на мой  взгляд, говорит о серьезных самоограничениях, накладываемых людьми на собственные  запросы к уровню жизни и доходов. 

В динамике разница  между этими показателями возрастала: в 1993 году она составляла 2,3 раза, в 1994 - 2,4, а в 1995 году - 2,6 раза. Это может  свидетельствовать как о формировании более скромного представления  о его вещественном содержании, так  и о росте массовых притязаний к уровню собственного благосостояния. В пользу псиного соображения говорит то, что представления россиян о прожиточном минимуме год от года становятся более консолидированными, их дисперсия уменьшается. В настоящее время разница в представлениях крайних общественных слоев о душевом прожиточном минимуме составляет лишь 40%, а разница между средним и нижним слоями - менее 20%. Такие различия представляются естественными и обоснованными. Что же касается достаточного дохода, то здесь дело обстоит иначе. 

Действительно, называемый респондентами уровень  душевого дохода, позволяющего "жить нормально", представляет собой косвенную  оценку благосостояния, обеспечивающего  удовлетворение основных потребностей. В основе этого показателя лежат  субъективные, причем весьма различные представления индивидов и групп о том, что значит "жить нормально". Для старших поколений, лиц, входящих в базовый и нижний слои общества, для большинства населения сел и небольших городов представления о достаточном доходе связаны с удовлетворением сравнительно ограниченных традиционных потребностей. Жить "нормально" для большинства из них означает жить "как прежде". Напротив, большинство молодежи, жителей столиц, предпринимателей, высококлассных специалистов, работников бизнес-профессий ориентированы на модернизационные ценности. Поэтому "нормальной" им представляется, скорее, такая жизнь, как на Западе. 

В настоящее  время субъективные притязания россиян  к уровню личного благосостояния, к качеству и образу жизни испытывают два противоположных влияния. Продолжающееся снижение уровня жизни вынуждает  значительную часть населения ограничивать свое потребление, отказываясь от многих элементов прежнего образа жизни: покупки  дорогих продуктов питания, модной одежды и обуви, пользования бытовыми услугами, туристических поездок, лечения  в санаториях, подписки на толстые  журналы, междугородных телефонных разговоров и прочего. В результате постепенного привыкания людей к  ухудшающимся условиям жизни их представления  о достаточном уровне доходов  снижаются. В то же время навязчивое рекламирование средствами массовой информации стиля жизни "новых русских" и западных образцов потребления  обусловливает рост притязаний к  доходам, особенно со стороны молодежи и экономически преуспевающих групп. 

Естественно ожидать, что представления разных общественных групп и слоев об уровне достаточного дохода дифференцированы намного сильнее, чем представления о прожиточном  минимуме: ведь кто бы ни определял  его уровень, он всегда имеет в  виду наименее обеспеченную страну, нуждающуюся  в помощи общества для сведения концов с концами. В этом смысле понятия  прожиточного минимума или минимального дохода работника - нечто более-менее "абсолютное". Понятие же достаточного дохода относится к самому респонденту  и его собственной семье, оно  не может не зависеть как от фактического уровня жизни людей, так и от их субъективных характеристик, в частности  от уровня амбиций. Поэтому разница  в запросах верхнего и нижнего  слоев общества к уровню "достаточного" дохода, казалось бы, должна быть многократной. Но данные мониторинга этого не показывают. 

С одной стороны, здесь мы имеем свидетельство  невероятной живучести уравнительных  представлений и ценностей, не подвластных  даже рыночной экономике, того, что  большинство россиян не принимают  сильной дифференциации доходов  и не осознают ее необходимости для  эффективного развития экономики. С  другой стороны, за тем же фактом могут  стоять явления совсем иного порядка, а именно, катастрофическое падение  уровня жизни большинства россиян, сочетающееся с распадом прежней  и формированием совершенно новой  имущественной стратификации. Попадая  в нижние страны, ранее хорошо обеспеченные люди сохраняют высокие притязания, а разбогатевшие бедняки предъявляют  сравнительно умеренные запросы  к доходам. 

Для того чтобы  определить, какое из этих предположений  ближе к истине, попробуем оценить  степень удовлетворения экономических  притязаний рассматриваемых слоев. С этой целью используем два показателя: отношение фактического дохода семей  к представлениям о его достаточном  уровне и отношение фактических  денежных доходов работников к уровню минимально необходимого на их взгляд заработка. Сперва рассмотрим средние цифры, а затем особенности социальных слоев. Прежде всего заметим, что более высокие притязания к доходам по сравнению с их фактическим уровнем - естественное, повсеместное и позитивное явление. Как правило, подобные притязания мотивируют людей к более активной трудовой деятельности, к повышению квалификации, к участию в бизнесе и т.д. Вопрос заключается лишь в мере. Если разница между фактическим заработком и доходом, обеспечивающим, по мнению человека, "нормальную жизнь", переходит определенный предел, стимул к активизации конструктивной деятельности сменяется безразличием, отчуждением от труда, нарастанием протеста, а также девиантными и криминальными способами удовлетворения своих запросов. 

В России в 1993-1995 годах уровень душевых доходов  населения в среднем на одну треть "покрывал" представления об их достаточном уровне. Причем положение  верхнего слоя в этом отношении резко  отличалось от всех остальных: его доходы отставали от желанного уровня лишь на 20-25%, что создавало у его  представителей мотивацию к повышению  деловой активности, к расширению поля деятельности и т.д. Доходы среднего слоя отставали от субъективно достаточного уровня в 2,5 раза, у базового же и  нижнего слоев соответствующая  разница составляла 3,3 и 4 раза. Такая  дистанция между стимулом и реальностью, на мой взгляд, является деструктивной. Она ведет либо к смирению с  нищетой и социальной деградации, либо к борьбе за выживание любой  ценой, включая аморальное и криминальное поведение. Возникает вопрос, что  отражают приведенные цифры: необычайно низкий уровень жизни россиян или необоснованно высокий уровень их запросов? 

В научной литературе встречаются обе эти трактовки. Если одни ученые делают акцент на драматическое  обнищание народа , то другие, скорее, на несоразмерность субъективных притязаний россиян эффективности их труда и состоянию экономики . Я склонен солидаризироваться с первым из этих взглядов на основе следующих аргументов. Во-первых, достаточно легко показать, что норматив благосостояния, на который ориентируются большинство россиян, отражает не рекламируемый телевидением образ жизни американского среднего класса, как это иногда утверждают, а хорошо знакомые, годами практиковавшиеся образ и уровень жизни самих россиян накануне реформ. Во-вторых, средний доход работающего россиянина в 1995 году составлял лишь четыре пятых (а в 1993 году и вовсе две трети) массового представления населения о минимально необходимом заработке. Причем разница в степени удовлетворения запросов разных социальных слоев в 1993-1995 годах составляла шесть раз: фактический уровень доходов работников, принадлежавших к верхнему слою, составлял 280%, а к среднему - 120% представлений этих слоев о минимально необходимом заработке. Это не очень высокие показатели, но в кризисной ситуации терпимые. Доходы же базового и нижнего слоев общества составляли, соответственно, 55-60% и 40-45% их представлений о минимально необходимом доходе, что представляется нетерпимым. Названные показатели, с одной стороны, подтверждают критическое обеднение большинства россиян, а с другой - свидетельствуют о том, что современный уровень доходов не может стимулировать трудовую и деловую активность основной массы экономически активного населения.

4. Заключение. Вывод  об адаптированности к новым социальным условиям  

В качестве косвенной  характеристики адаптированности разных социальных слоев к меняющейся действительности можно рассматривать их социальное настроение. Чем оно лучше, тем более вероятны активное участие соответствующих слоев в социальноинновационной деятельности и их успешная адаптация, а чем хуже, тем вероятней их неспособность приспособиться к новым условиям. Соответствующие данные мониторинга сгруппированы в таблице 3. 

Вопрос об оценке благосостояния своей семьи касается самой больной для рееиондентов проблемы. В целом ответы на него пессимистичны, но у разных слоев их структура очень различна. Представители верхнего слоя в три с лишним раза чаще оценивают свое материальное положение позитивно, чем негативно. В среднем слое соотношение, скорее, обратное, а в базовом и нижнем слоях позитивные самооценки встречаются в 1015 раз реже, чем негативные. 

Второй вопрос анкеты, касающийся самооценки условий  жизни, носит более широкий характер, причем его смысл ближе всего  к выявлению адаптационных возможностей респондентов. Ответ "Все не так  плохо и можно жить" выбирают люди, приспособившиеся к новой реальности, относительно преуспевающие и надеющиеся на лучшее будущее. Ответ "Жить трудно, но можно терпеть" характеризует  среднее положение, характерное  для большей части общества, в то время как утверждение, что "Терпеть наше бедственное положение невозможно" свидетельствует о глубокой усталости, разочаровании и утрате надежд. Соотношение долей респондентов, выбравших первую и третью оценки, можно считать мерой социального оптимизма. В верхнем слое она составляет 460%, в среднем 70%, в базовом 25%, а в нижнем 14%. 

Последний вопрос, касающийся оценки респондентом своего общего настроения, носит контрольный  характер. Он относится к конкретному  моменту жизни, и ответы на него зависят  от множества обстоятельств, начиная  с состояния здоровья и отношений  в семье, кончая случайными удачаминеудачами. Но при сравнении крупных слоев влияние случайных факторов уравновешивается, что позволяет выявить некоторые устойчивые тенденции. Если сложить число ресиондентов, характеризующих свое настроение как прекрасное или нормальное, ровное, и отнести его к числу ощущающих напряжение, раздражение или тревогу и страх, то индекс настроения верхнего слоя составит 230%, среднего 120%, базового 90%, а нижнего 70%. 

Исходя из приведенных  данных, социальное самочувствие верхнего слоя можно оценить как оптимистичное  и уверенное, среднего как спокойное  и устойчивое, а базового и нижнего  слоев, соответственно, как среднюю и высшую степени усталости и безнадежности. Это показывает, что структура современного российского общества носит неравновесный характер, поскольку основную часть его составляет базовый слой, находящийся в крайне неблагоприятном положении. Низкий статус и трудное материальное положение не позволяют ему найти достойное место в рыночной экономике, приспособиться к новым экономическим условиям. Это вызывает рост его недовольства. До сих пор оно выражалось преимущественно вербально, но на протяжении последних двух лет рабочее движение нарастает и становится во все более определенную оппозицию по отношению к правительственной политике. Дальнейшее ухудшение положения базового и нижнего слоев может поставить под угрозу социальную стабильность общества. 

Список литературы 

1. Гурко Е.И.  Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании. Минск, 1984.