Социальная структура современного российского общества

3. Социальные  особенности слоев российского  общества  

В 1993-1995 годах  соотношение социальных слоев российского  общества составляло 1:24:68:7. Это значит, что на верхний и средний слои, являющиеся главными двигателями реформ, приходилась четверть экономически активного населения. В развитых странах Запада состоящий из аналогичных  социально-профессиональных групп  средний класс представляет собой  основную часть населения и занимает значительно более высокое положение. Сочетание этих черт придает ему роль социального стабилизатора общества. В России соответствующие группы развиты слабее, обладают иными социокультурными характеристиками и имеют гораздо более низкий статус. Средний слой, как уже отмечалось, проходит здесь "эмбриональную стадию". Тем не менее его роль в жизни общества и в трансформационном процессе весьма велика и в дальнейшем будет усиливаться. 

Подавляющее большинство  россиян относятся к сравнительно слабо дифференцированному базовому слою общества. Содержание их труда  в основном соответствует индустриальной ступени развития общества. Общественная значимость этого слоя связана с  тем, что он концентрирует основную часть трудового и потребительского потенциала России, ее электората и  армии. По сравнению с верхним  и средним слоями, его интересы слабее артикулированы, а поведение  в деловой и политической сферах отличается меньшей активностью. Однако в критических условиях положение, социальное настроение и поведение  этого слоя могут стать определяющим фактором исторического развития России. 

Нижний слой, по проведенным в ходе исследования расчетам, составляет менее десятой  части экономически активного населения. Но, думается, с учетом не попадающих в социологические опросы люмпенизированных  групп населения его доля составляет не менее 12-15%. 
 

Социально-демографический  потенциал. Социальные слои российского  общества обладают разным деятельностно-адаптационным потенциалом, т.е. неодинаковой способностью включаться в формирование новых общественных институтов, участвовать в их развитии и укреплении, использовать их в своих интересах, активно адаптироваться к меняющейся реальности и в результате улучшать или хотя бы сохранять свой статус. Отсюда качественно различная роль этих слоев в трансформационном процессе. Способность к активной социально-инновационной деятельности и эффективному адаптационному поведению существенно зависит от социально-демографического потенциала слоев. 

Приведенные данные раскрывают картину существенного  неравенства, обусловленного прескриптивными признаками людей. Особенно велика разница в положении мужчин и женщин: в верхнем слое женщин в четыре раза меньше, чем в нижнем, а доля мужчин - в 3 раза больше, что вряд ли требует комментариев. Полностью подтверждается и тот факт, что младшие поколения адаптируются к новым условиям намного легче и эффективнее, чем старшие. В верхнем слое молодежи почти в два раза больше, чем в нижнем, а Пожилых людей в 20 раз меньше. Национальный аспект стратификации российского общества выражается в том. что в верхних слоях заметно больше доля нерусского населения, чем в нижних. Представители сравниваемых слоев существенно различаются типом мест своего проживания. Как известно, крупные города с их богатой информационной средой обеспечивают своим жителям лучшие возможности социализации, самореализации и адаптации к меняющимся условиям, чем небольшие периферийные поселения. Приведенные в таблице данные показывают, что верхний слой больше тяготеет к крупным городам и столицам, представители же базового и нижнего слоев чаще живут в малых городах и селах. 

Такие качества, как образованность, профессионализм  и квалификация, в наибольшей степени  свойственны верхнему слою общества, три пятых представителей которого имеют высшее образование. Доля лиц, высоко оценивающих свою квалификацию, здесь также больше, чем в остальных  слоях. Вместе с тем обращает на себя внимание, что среди представителей верхнего слоя заметна доля тех, кто  считает свою квалификацию низкой или  затрудняются ее оценить. По-видимому, это связано с неразвитостью  направлений образования, готовящих  к предпринимательской деятельности.

Средний слой несколько  отстает от верхнего по доле лиц со специальным образованием, поскольку в его состав наряду со специалистами входят полупредприниматели и квалифицированные рабочие. Однако соотношение высоких и низких самооценок квалификации здесь наиболее благоприятно. Возможно, здесь сказываются не только уровень, но и лучшее качество образования, полученного в престижных столичных вузах, наличие поствузовской подготовки, а также ученых степеней и званий. Все это в наибольшей мере свойственно среднему слою. 

В базовом слое лица со специальным образованием составляют около половины, но у основной их части образование среднее. Специалистов с высшим образованием здесь вдвое  меньше, чем в среднем, и в 2,5 раза меньше, чем в верхнем слое. В  самооценках квалификации преобладают  средние значения. 

Нижний слой выделяется из остальных как малой  долей лиц со специальным образованием, так и низкой самооценкой квалификации даже в рамках простейших профессий. Две пятых его представителей либо затрудняются определить уровень  своей квалификации, либо оценивают  ее как низкую. Продолжают учиться лишь 2% (против 8% в верхнем и 5% в среднем и базовом слоях). 

Все это свидетельствует, что социальные слои российского  общества располагают весьма различными социально-демографическими предпосылками для адаптации к новым условиям и участия в социально-инновационной деятельности. Посмотрим, как им удается реализовать эти предпосылки. 

Социально-экономический  статус. Для оценки статуса изучаемых  слоев используем следующие признаки: владение производительной собственностью (капиталом), статус занятости, сектор занятости по форме собственности, социально-отраслевая сфера занятости, место в управленческой иерархии (должностной статус), ступень благосостояния. Значения этих признаков показаны в  таблице 2. 

Верхний слой образуют собственники частных предприятий  и фирм. Его представители занимают важное место в иерархии управления экономикой, поскольку принимают  стратегические решения и определяют главные линии развития бизнеса. По показателям уровня жизни этот слой существенно отрывается от других. Обгоняющий рост его доходов по сравнению  с ценами обусловливает концентрацию в его руках все большей  доли общественного богатства. 

Состав среднего слоя более разнообразен: около трети  его представителей руководят собственными фирмами или заняты индивидуальным бизнесом, многие совмещают ведение  собственного дела с профессиональной работой по найму. Преобладает занятость  в частном и акционированном  секторах экономики. Управленческий потенциал  этого слоя ниже, чем верхнего, но все-таки довольно серьезен: четверть его составляют директора и менеджеры  предприятий, организаций, учреждений, доля же тех. кто относит себя к руководителям, еще выше. Солидную часть данного слоя составляют специалисты, выполняющие распорядительные функции по отношению к обслуживающим работникам. Уровень благосостояния среднего слоя в 2,5-3 раза ниже, чем верхнего, но в той же степени выше, чем базового. Большинство его представителей живут на уровне хотя бы относительного достатка. 

Что касается базового и нижнего слоев, то их социально-экономический  статус различается не очень сильно. Оба слоя представлены работниками  исполнительского труда, занятыми в  основном в государственном секторе. Разница заключается в том, что  экономическое положение базового слоя можно охарактеризовать как  тяжелое, в то время как у нижнего  слоя оно критическое. 

Дифференциация  реальных доходов. Главным и наиболее болезненным элементом социальной стратификации современного российского  общества является ^имущественное неравенство групп и слоев. Дело в том, что показатели дифференциации доходов отражают влияние широкого круга экономических, социальных и демографических факторов. В силу этого имущественное неравенство, важное само по себе. становится выражением многих других социальных неравенств: гендерных, возрастных, урбанистических, поселенческих, отраслевых, профессиональных, управленческих и т.д. В свою очередь, уровень доходов существенно воздействует на такие стороны социального статуса, как тип потребления и образ жизни, возможность заняться бизнесом, установить полезные социальные связи, продвинуться по службе, дать детям качественное образование и т.д. В силу этого дифференциация доходов образует основу социальной стратификации, во всяком случае в современной России. 

Большинство россиян  ожидало от перестройки пусть  не мгновенного, но достаточно быстрого роста благосостояния и улучшения  условий жизни. В действительности. однако, рыночные реформы привели к резкому ухудшению их материального положения. В настоящее время реальные доходы россиян не превышают 40-50% от уровня середины 80-х годов. Причем если и происходит некоторое повышение их среднего уровня, то только за счет наиболее обеспеченной части населения. У основной же его массы доходы снижаются. Не случайно доля россиян, считавших свое материальное положение плохим, повысилась с 42% в 1993 году до 49% в 1995 году, причем доля оценивавших его как "очень плохое" выросла с 8 до 12%. Изменилась и структура денежных доходов населения. В конце 1980-х годов они на 72% формировались за счет заработной платы, на 14% за счет социальных трансфертов и еще на 14% за счет доходов от собственности и предпринимательской деятельности. В 1995 году соотношение названных источников доходов составило 40:16:44. В условиях, когда участие в предпринимательстве принимают примерно 10% населения, это само по себе говорит о поляризации бедности и богатства. 

Таблица 2 

Социостатусные характеристики (в % к численности каждого слоя) 

Действительно, в первой половине 1980-х годов квартальный  коэффициент дифференциации денежных доходов населения СССР составлял  немногим более 2 раз, что позволяло  идеологам говорить о достижении социальной однородности общества. Секрет состоял в том, что основная часть  потребления верхних слоев не опосредствовалась деньгами, а осуществлялась через бесплатное обеспечение благами, скрытые льготы и привилегии. Существование  этой системы маскировалось предоставлением  всем гражданам некоторого количества бесплатных медицинских услуг и  образования, дешевого жилья, мест в  детских учреждениях, путевок в  дома отдыха и т.д. В результате резкие различия в благосостоянии нижних и  верхних слоев общества сочетались с видимостью "справедливого" распределения доходов. 

Развитие рыночных отношений разрушило это ненадежное равновесие. Сфера бесплатной и льготной раздачи дефицитных благ сильным мира сего существенно сузилась. Потребительский рынок наполнился массой импортных товаров, приобретаемых только за деньги. Одновременно начала разрушаться система социальных (медицинских, образовательных, жилищных и иных) услуг населению: на их оплату требовалось все больше денег. Таким образом, доля натуральных доходов снизилась, а потребность в деньгах для поддержания сложившегося уровня жизни заметно выросла. Удовлетворить эту потребность разные категории населения смогли в неодинаковой степени. В результате поляризация благосостояния начала заметно расти. По данным специальных исследований, в конце 1980-х годов децильный коэффициент дифференциации доходов не превышал 4,5 раза, в 1993 году он составил 7,8, а осенью 1995 года - уже 10,5 раза . Сходную картину рисует и государственная статистика: 1991 год - 5,5 раза, 1993 год - 11 и 1995 год-13 раз . В 1994 году 10% наиболее обеспеченных граждан располагали 40% совокупных доходов населения, в то время как на долю абсолютного большинства оставалось 60%. Осенью 1995 года разница между уровнями доходов, получаемых 10% наиболее и наименее обеспеченных россиян, составляла почти 25 раз. Воспитанные в эгалитарных ценностях россияне воспринимают поляризацию бедности и богатства как рост социальной несправедливости. 

Насколько же сильно различаются уровни доходов выделенных нами социальных слоев, каковы их запросы  к доходам и как удовлетворяются  их притязания? Для ответа на эти  вопросы используем следующие показатели мониторинга: 

- уровень основных  и дополнительных денежных доходов  работников (ДДР); 

- уровень семейных  доходов на одного человека (СДД); 

- субъективные  представления об уровне минимально  необходимой зарплаты (МНЗ); 

- мнения о  величине прожиточного минимума  в расчете на одного члена  семьи (ДПМ); 

- представления  об уровне достаточного душевого  дохода, способного "обеспечить нормальную  жизнь" (ДДД); 

- соотношение  представлений о прожиточном  минимуме и о достаточном доходе (ДДД:ДПМ); 

- соотношение  фактического дохода с субъективным  представлением о минимально  необходимой зарплате (ДДР:МНЗ); -отношение фактического дохода к субъективно "достаточному" (СДД:ДДД). Фиксируемый мониторингом уровень денежных доходов работников отличается известной неполнотой. Во-первых, соответствующий вопрос анкеты относится только к личным доходам, оставляя в стороне предпринимательскую прибыль. Во-вторых, он фиксирует суммы, остающиеся у работников после уплаты налогов. В-третьих, отвечая на этот вопрос, большинство обеспеченных респондентов преуменьшают свои доходы. Тому много причин, в частности это боязнь навлечь на себя налоговую инспекцию или правоохранительные органы, не говоря уже о грабителях и рэкетирах (причем, чем выше получаемые доходы, тем сильнее они занижаются). В-четвертых, мониторинг не учитывает натуральных доходов, играющих немалую роль в материальном обеспечении некоторых групп россиян (в частности, сельских жителей, военнослужащих, руководящих работников и др.). В связи с этим приводимые ниже данные дают лишь приблизительную картину действительного распределения доходов.