Семиотика социальной коммуникации

    Таким образом, структурному литературоведению, как и структурной лингвистике, присуще стремление к использованию формализованных методов исследования литературных текстов (правда, до математики дело не дошло). Целевая установка на получение объективной, не зависящей от субъективных пристрастий, истины свойственна семиотике, и она воспринята структурным литературоведением в полной мере, как впрочем, и семиотикой других художественных каналов.

    3. Семиотика искусства охватывает художественные коммуникационные каналы, разумеется, с учетом их специфики. Семиотика изобразительного искусства анализирует выразительные средства, использованные древнерусскими иконописцами и художниками-авангардистами советских лет, пытаясь постичь секреты мастерства (см. книгу Успенского Б. А. Семиотика искусства. — М., 1995). Со времен Серебряного века развиваются семиотические воззрения на театр, яркими выразителями которых были известные режиссеры Всеволод Эмильевич Мейерхольд (1874 —1940) и Николай Николаевич Евреинов (1879 —1953). Они уделяли большое внимание сочетанию языков театрального действия: речи и движения актеров, декорациям и освещению, музыкальному сопровождению. Характерно следующее рассуждение Н. Н. Евреинова как режиссера-семиотика: «Режиссер прежде всего детальный толкователь автора и, главным образом, толкователь с чисто театральной точки зрения. Режиссер — переводчик книжного текста на живой язык жестов и мимики. Режиссер — художник, набрасывающий первоначальный эскиз декорации, прежде чем поручить ее работу тому из живописцев, который наиболее подходит к характеру инсценируемой пьесы; режиссеру же принадлежит и общий красочный замысел, а стало быть, и иллюминационные планы. Режиссер — композитор, сочиняющий мелодию сценической речи, ее общую музыку, т. е. музыку ансамбля, темпы, нюансы, паузы и пр. Режиссер — своего рода скульптор живого материала, созидающий самостоятельные ценности в области пластического искусства. Режиссер, наконец, актер-преподаватель, играющий на сцене через душу и тело других»². Когда Евреинова попросили однажды назвать лучших декораторов в мире, он ответил: «Это я сам и моя верная помощница — госпожа Темнота». Действительно, и темнота, и пауза являются выразительными театральными знаками.

    Семиотическое направление в отечественном музыкознании ставит задачей определение языка музыки и звукоэлементов, которые используются композитором, раскрытие «музыкальной семантики» (Б. Асафьев); влияние социальной аудитории и места исполнения на восприятие музыкального произведения; выявление сходства музыкального канала с другими коммуникационными каналами, например с публичной ораторской речью. Оно развивается с начала XX века благодаря основополагающим трудам Бориса Асафьева (1884 —1949) и Болеслава Яворского (1877 —1942).

    4. Паралингвистика («пара» — греч. около) — относительно молодая семиотическая дисциплина, изучающая невербальные средства устной коммуникации и их использование в реальном общении. Фридрих Ницше заметил: «Наиболее понятным в языке бывает не самое слово, а тон, ударение, модуляция, темп, с которым произносится ряд слов, — короче сказать, музыка, скрывающаяся за словами, страстность, скрывающаяся за музыкой, личность, скрывающаяся за страстностью, т. е. все то, что не может быть написано».

    Большой интерес вызывают национальная обусловленность жестов, сознательные и бессознательные паралингвистические действия. Образовалось даже семиотическое учение о кинемах (движениях, имеющих смысл), получившее название кинесика. Кинесика установила, к примеру, национальное своеобразие походки, манеры общения, позы стояния и т. п. Поэтому кинесику рекомендуется изучать параллельно с освоением иностранного языка. Большое, иногда экзотическое разнообразие имеется в кинемах отрицания и согласия; высовывание языка может быть демонстрацией презрения и насмешки, либо удивления и замешательства (небольшое высовывание и оттягивание языка), либо знаком уважения, либо признаком мудрости, силы и изобилия (на статуях предков в Новой Каледонии)³.

    Обобщая, можно сказать, что невербальный канал обладает следующими паралингвистическими средствами:

    • просодия — система вокализации речи — тон, интонация, темп, громкость произношение речи;

    • эсктралингвистика  — эмоциональное звуковое сопровождение — смех, плач, паузы, вздохи, покашливание, звукоподражание⁴;

    • кинесика — мимика (выражение лица), жесты, позы, походка, пантомимика (выражение тела), визуальный контакт (взгляд);

    • такесика (знаки приветствия) — рукопожатие, поцелуй, похлопывание, объятия;

    • проксемика — дистанция между партнерами. Различаются следующие нормы дистанцирования, принятые в североамериканской культуре:

    • интимное общение — от 15 до 45 см;

    • деловое — от 45 до 120см;

    • официальное — от 120 до 400 см;

    • публичное — от 400 до 750 см — при  выступлении перед различными аудиториями.

    В других культурах, например, латиноамериканских, нормы делового и официального общения  меньше.

    В паралингвистику часто включается темпоральная семиотика — отношение ко времени. У одних народов заблаговременное приглашение в гости понимается как проявление вежливости и учтивости, у других приглашать нужно накануне, потому что время планируется в пределах 1—2 дней. У одних народов опоздание принимается как признак неуважения («точность — вежливость королей»), у других своевременный приход есть знак подобострастия, униженности.

    К паралингвистике примыкает также  семиотика костюма, изучаемая этнологией (культурной антропологией). Костюм демонстрирует пол и возраст, семейное положение и сословную принадлежность, род занятий (форма, мундир) и т. д. Особенно большое значение имел костюм в палеокультуре. Не случайно Петр I приказал дворянам брить бороды, носить голландские камзолы, а Павел I, борясь с либерализмом, запретил носить круглые шляпы и сапоги с отворотами, фраки и трехцветные ленты, бывшие в моде во Франции.

    Не  будем останавливаться на семиотике  телевещания и мультимедийных визуальных мирах, дающих иллюзию личного присутствия в фантастических ситуациях. Сказанного достаточно для того, чтобы сделать следующие выводы:

    • разнообразие знаков, используемых в  коммуникационных каналах, очень велико и нуждается в систематизации;

    • в некоторых каналах обнаруживаются аналогии в знаковой деятельности, например музыкальный канал и ораторское искусство;

    • обособленность конкретных коммуникационных наук препятствует развитию межнаучных контактов между ними и, следовательно, тормозит их развитие.

    Эти выводы свидетельствуют о потребности  в обобщающей семиотической теории, или метатеории, которой и должна стать семиотика социальной коммуникации. Предмет этой теории следует уточнить следующим образом: она изучает не непосредственно знаки и знаковую деятельность во всех коммуникационных каналах, а то общее и закономерное, что присуще коммуникационным знакам. В качестве обобщающей теории (метатеории) семиотика социальной коммуникации решает следующие задачи:

    • обеспечение преемственности между  философской теорией семиотики, выясняющей сущность знака, и конкретными  коммуникационными дисциплинами;

    • разработку типизации и классификаций  коммуникационных знаков;

    • анализ и обобщение текстовой  деятельности; выявление структурных элементов текстов и взаимоотношений между ними;

    • создание унифицированной системы  понятий, категорий, терминов, которые могут использоваться для описания знаковых ресурсов различных коммуникационных каналов, демонстрируя их общность и различие.

    Коммуникационные  знаки и их классификация 

    В семиотике исторически сложились  два понимания сущности знака: одно — логико-философское, восходящее к  Ч. Пирсу; другое — лингвистическо-коммуникационное, восходящее к Ф. де Соссюру. Согласно первому, знак представляет собой предмет (слово, изображение, символ, сигнал, вещь, физическое явление и т. п.) замещающий, репрезентирующий (Ч. Пирс) другой материальный или идеальный объект в процессах познания и коммуникации. Объект, репрезентируемый знаком, логики стали называть денотат; концептом (десигнантом) именовалось умственное представление о денотате, точнее, о всем классе денотатов, сложившееся у субъекта знаковой деятельности. Г. Фреге (1848—1925) представил отношение между  денотатом, концептом и знаком в виде треугольника (см. рис. 1).

    Треугольник Фреге демонстрирует зависимость  знака как от объективно существующей действительности (денотат), так и от субъективных представлений об этой действительности (концепт).

    Рис. 1. Логический треугольник Г. Фреге

    В семиологии Соссюра знак — это единство означаемого и означающего, иначе — «соединение понятия и акустического образа». Акустический образ — это имя (слово, название), присвоенное людьми тому или иному понятию или психическому образу, т. е., говоря языком логики, концепту. Соссюровское понимание знака связывает концепт и имя, другими словами, план содержания и план выражения знака. Причем, имя и обозначенный им предмет связаны друг с другом условно, конвенционально (Соссюр), в силу соглашения между людьми. Соссюр ссылался на тот очевидный факт, что слова, обозначающие одну и ту же вещь, например «стол», в разных языках звучат по-разному.

    Лингвисты-теоретики, разрабатывая новаторские идеи Ф. де Соссюра, в 20-е годы столкнулись с  проблемой значения, которая стала камнем преткновения не только для лингвистов, но и для психологов и философов. В 1923 г. американские семиотики С.К. Огден и И.А. Ричардс опубликовали книгу с характерным названием: «Значение значения. Исследование влияния языка на мышление и научный символизм». В этой книге предложен семантический треугольник (треугольник Огдена―Ричардса), который представляет собой удачную модель  взаимосвязи трех уже известных нам логико-лингвистических категорий:

    • данный в ощущениях объект реальной действительности или явление психического мира, именуемые в логике «денотат», а в лингвистике «референт»;

    • возникающий в сознании людей  мысленный образ (психологическое  представление) о данном объекте, которое в логике называется «понятие» или «концепт», а в лингвистике «значение» или «смысл»;

    • принятое в человеческом обществе наименование объекта — «имя» (слово, лексема, символ). На рис. 6.2 воспроизведен знаменитый треугольник с некоторыми дополнениями. Его преимущество перед треугольником  Г. Фреге в том, что он разграничивает материальную и идеальную сторону  знака (план выражения и план содержания). Фреге же отождествляет знак и имя, что неприемлемо для естественного языка.

    Введенное Ф. де Соссюром отношение «означаемое  — означающее» соответствует  отношению «значение (концепт) — имя», или «содержание ― выражение», и именно это отношение называется семантическим. В логике, где используется треугольник Фреге, считается семантическим отношение «денотат — знак». Для коммуникационной семиотики предпочтительнее первое понимание, ибо социальная коммуникация — это движение смыслов, а не денотатов. Здесь уместно остановиться на различиях в понятиях «смысл» и «значение».

    Мы  условились понимать под смыслом  те знания, умения, эмоции, стимулы, которые  образуют идеальное содержание коммуникационных сообщений. Согласно рис. 2, получается, что содержание знаков, а всякий знак в принципе может быть сообщением, это значение (понятие, концепт), а не смысл. Можно было бы попросту отождествить смыслы, значения, концепты, понятия, добавив к ним психологические представления и другие образы. Но такое отождествление затрудняется тем, что в отечественной психологии понятие «значение» и «смысл» жестко разграничиваются.

    А. А. Леонтьев формулирует различие между  ними следующим образом: смыслы — это личностная, субъективная форма знания, а значение — «объективная, кодифицированная форма существования общественного знания»⁵. Другой психолог, А.Ю. Агафонов, написавший монографию, посвященную психологической теории смысла⁶, приходит к выводу, что смысл — это «психический продукт», он принадлежит психическому миру (существует в психическом пространстве и времени), а значение в логико-лингвистическом понимании принадлежит внешнему относительно психики социальному миру, характеризующемуся социальным временем и пространством. В результате между понятиями «смысл» и «значение» воздвигается непроходимая стена, ибо они относятся к разным мирам; получается, что смыслы не имеют значения, а значения — бессмысленны.