Распределение гендерных ролей в современном домохозяйстве

     Одним из первых о неравенстве в домашней сфере заговорил Фридрих Энгельс, наблюдения которого во многом остаются справедливыми и сегодня: «Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым, и, тем не менее, оно совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домашние отношения исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та самая причина, которая прежде обеспечивала женщине ее господство в доме - ограничение ее труда домашней работой, - эта же самая причина теперь делала неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом мужчины; его труд был всем, ее работа - незначительным придатком»[11].  

    Таким образом, немецкий мыслитель надолго включил идею об экономическом угнетении женщины в домашней сфере в контекст широкой дискуссии. Но вот оптимистичные прогнозы классика[12], связанные с освобождением женщины вследствие активного включения в сферу производства, оправдались, как видно, далеко не во всем. Так же, как и утопические проекты Инессы Арманд и Александры Коллонтай, которые стремились к освобождению советской женщины через создание системы государственных учреждений, выполняющих обслуживающие функции, - таких, как общественные столовые, прачечные, детские сады и прочее.

     Современная феминистская перспектива предлагает новые подходы к концептуализации домашнего труда и оценке его влияния на гендерное равенство. В частности, Кристин Дельфи утверждает, что мужчины (работающие на рынке) и женщины (работающие в домашнем хозяйстве) относятся к различным общественным классам. При этом домохозяйки рассматриваются ею как производительный класс, включенный в домашний труд, а мужчины как непроизводительный класс, присваивающий результаты труда своих жен. По мнению Дельфи, основной источник эксплуатации женщин находится в семье, а их угнетенное положение связано не столько с тем, какую именно работу они выполняют в домашнем хозяйстве, а с тем, что работа женщин имеет место в доме, что делает их не столько конкурентоспособными профессионалами, сколько неоплачиваемыми работниками своих мужей[13].

      Аналогичным образом к анализу домашнего труда подходит и Хейди Хартманн, которая полагает, что капиталистическое общество не может адекватно оценивать труд, создающий блага, не выставляемые на рынок (в частности, те, которые создаются неоплаченным домашним трудом женщин). Поэтому в капиталистическом обществе труд женщин считается второстепенным и социально не существенным[14]. Кроме того, Хартманн рассматривает капитализм и патриархат как взаимно подпитывающие друг друга механизмы, которые создают систему двойного угнетения женщины. Она подчеркивает, что в современном обществе патриархатный порядок непрерывно воспроизводится капиталистической системой с помощью определенного социального механизма, в основе которого лежит гендерная сегрегация в занятости, что по сути является главным рычагом мужского контроля над женщинами во всех сферах общества. В семье происходит воспроизводство патриархатных отношений, когда в обмен на материальную обеспеченность женщины оказываются вынужденными выполнять основную часть домашней работы. Загруженность женщин домашними делами еще более подрывает их шансы получить доступ к хорошим рабочим местам, поскольку последние требуют качественного образования и высокой квалификации. В итоге образуется порочный круг, усиливающий экономическую зависимость женщин от мужчин, с одной стороны, и масштабы их домашней эксплуатации, с другой.  

3. Кто будет делать домашнюю работу?

    Интересные нюансы открываются перед нами, когда мы начинаем разбираться в том, кто выполняет «мужскую» работу по дому. В центре разговора обычно оказывается включение мужчин в сферу быта или в уход за детьми и пожилыми. В то же время, согласно феминистской логике, гендерное равенство в семье должно обеспечиваться и через выполнение женщинами повседневных дел по ремонту сантехники и электрики или труд с использованием инструментов (молотка, перфоратора). Однако, как показывают новейшие исследования распределения домашней работы[15], во многих странах мира гендерные роли остаются довольно устойчивыми: женщины по-прежнему готовят еду, убирают, заботятся о детях, а мужчины осуществляют ремонт, починку, уход за домашними животными, работают в саду.

     Примеры женщин, выполняющих работы по строительству и домашнему ремонту, имеются, но они немногочисленны и представлены, как правило, либо женщинами, проживающими без мужчин, либо феминистками, практикующими равенство в домашнем труде. О чем это может говорить? О том, что женщины, манипулируя идеалом гендерного равенства, возлагают на мужчин определенную часть домашней работы, а сами не хотят брать на себя больше обязательств? Такой ответ отчасти будет справедливым.    Образцом подобной асимметрии могут служить результаты исследований, показывающие, что россияне по-разному относятся к гендерному равенству в сфере оплачиваемой и неоплачиваемой работы[16]. Но не следует забывать и о другой тенденции: работы по ремонту и починке все чаще начинают осуществлять наемные работники: например, специализированные ремонтные бригады или сервисы «муж на час». Коммерциализация домашнего труда стала важным фактором, влияющим на освобождение мужчин и женщин от работы по дому. Конечно, позволить себе использовать наемных помощников могут далеко не все россияне, но тенденция к этому просматривается во многих сферах. И хотя еще далеко до исполнения прогнозов марксистских мыслителей об освобождении женщин от домашнего труда, надежда на то, что этот труд станет менее гендерно маркированным, все-таки есть. Так, задача обеспечения питанием решается за счет использования полуфабрикатов, посещений точек общепита, заказа еды на дом; некоторые домашние работы (стирка, мытье посуды) полностью механизируются; уборка и ремонт дома, уход за детьми и престарелыми, даже выгул собак, постепенно переходят на коммерческую основу с привлечением наемных работников. Но при этом следует подчеркнуть, что в семьях как с высоким, так и с низким доходом продолжают присутствовать факторы, которые будут более существенно влиять на распределение домашних обязанностей, чем экономическая эффективность членов домохозяйства.

     К наиболее важным параметрам, влияющим на включенность в домашнюю работу, Марина Малышева относит следующие зависимости:

- чем  меньше разрыв в заработках  мужей и жен, тем более равномерно  распределяется домашняя работа;

- чем  выше уровень образования мужей,  тем больше они участвуют в  домашних делах;

- чем  выше престиж профессионального  занятия мужей, тем меньше они  занимаются ведением домашнего  хозяйства;

- чем  более эгалитарных взглядов придерживаются мужья, тем равномернее распределяется домашний труд;

- престиж  профессионального занятия женщин  не имеет выраженной связи  с временными затратами на  домашний труд;

- жены  с более эгалитарными представлениями меньше времени уделяют ведению домашнего хозяйства[17].

      Не оспаривая значимости всех перечисленных факторов, рискну предположить, что гендерное равенство в сфере домашней работы в первую очередь зависит от культурных представлений о природе, предназначении и ролях мужчин и женщин. Домашняя работа как вид человеческой деятельности никогда не исчезнет, так как будут появляться все новые и новые области, которые требуют внимания, заботы, ухода, ремонта, но поскольку мужчины и женщины становятся все более равноправными на рынке труда, и в домашней сфере их равное участие (или неучастие) станет, возможно, общепринятой практикой.

    Другой важный вывод касается роли семьи в количестве и качестве осваиваемой домашней работы: одиночки затрачивают на домашний труд меньше времени, чем семейные люди, но при этом заметно растут временные траты женатых мужчин. Согласно данным лонгитюдного исследования динамики доходов и бюджетов времени, проведенного Мичиганским университетом, за последние 30 лет наблюдается довольно существенное сокращение времени, посвящаемого домашней работе как замужними, так и одинокими женщинами, а вот женатые мужчины, напротив, стали глубже погружаться в домашние дела (их недельная бытовая занятость выросла с 6 часов в 1976 году до 13 часов в 2005-м)[18]. В то время, как домашние заботы одиноких мужчин остались неизменными (примерно 8 часов в неделю), одинокие женщины сократили это время с 18 до 12 часов.

     Отчасти это может объясняться наличием детей, которые чаще появляются в партнерских парах, занимая существенную часть домашней работы. Но есть и другое объяснение: матримониальный статус нередко меняет повседневные практики людей - с появлением нового статуса появляются новые гендерные предписания относительно домашних ролей[19]. Если до вступления в брак (или распространенного сейчас совместного проживания) партнеры меньше внимания уделяют уходу за квартирой и обеспечению быта, то в постоянном партнерстве формируются новые тренды. Комплекс «хорошей» и «плохой» хозяйки так же сильно влияет на гендерное распределение труда в семье, как и боязнь мужчины «обабиться», выполняя работу, традиционно относимую к женской. Распространенное в массовом сознании как следствие гендерной социализации разделение ролей - мужчина-кормилец, женщина-домохозяйка - настолько глубоко укоренилось в представлениях людей, что реальное изменение этих статусов не находит отражения в дискурсивных практиках. Примером тому может служить намерение конструировать фигуру мужчины как кормильца даже в тех случаях, когда он зарабатывает меньше жены или вообще не работает (что свойственно обоим партнерам, так как женщины нередко скрывают от окружающих истинное положение их супруга). Для женщины же доминирование стереотипа хорошей хозяйки приводит к тому, что, вступив в брак, она начинает тратить на домашнюю работу больше времени и сил, чем тратила бы в одиночестве. Поэтому брак, будучи традиционным институтом, оказывает сильное давление на распределение гендерных ролей в отношении домашней работы. Даже те семьи, в которых есть тенденция к эгалитарности, вынужденно следуют этой бинарной модели, ибо само устройство семьи и восприятие ее обществом не позволяют размыть гендерные границы.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

    Итак, надежды на избавление от домашнего рабства, как называл домашний труд Фридрих Энгельс, не сбылись. Но объект этого рабства частично поменялся. Говорить о том, что домашняя сфера по-прежнему угнетает женщин, не очень справедливо, учитывая, что включенность в домашний труд мужчин за последние три десятилетия увеличилась почти в два раза. Новому положению дел способствует и растущая экономическая эмансипация женщин, благодаря которой автоматическое приписывание статуса кормильца мужчине становится весьма спорным. В то же время само количество домашней работы стало уменьшаться за счет привлечения наемных работников и возможности получать бытовые услуги в специальных заведениях. Таким образом, институционально для гендерного равенства в сфере неоплачиваемого труда складывается довольно благоприятная ситуация. Однако существенных изменений в сознании людей пока не произошло. Несмотря на множество трудностей, которые влечет за собой брак, подавляющее большинство мужчин и женщин предпочитают жить в семье, а не в одиночестве. Несмотря на отсутствие эффективных государственных мер поддержки родительства, они все-таки обзаводятся детьми, усиливая тем самым свое финансовое, временное и эмоциональное бремя. Дом был и остается сферой частной жизни, но в то же время домашние роли определяются и контролируются общественным мнением и гендерными стереотипами. Поэтому подходить к оценкам домашней работы с точки зрения экономической рациональности не совсем верно, так как не риски и выгоды, а ценности и чувства побуждают людей жить вместе, хоть это и приводит к увеличению нагрузки «во вторую смену». Полное гендерное выравнивание в домашней сфере не состоялось и, возможно, никогда не состоится, но «публичный стыд» за нарушение гендерных ролей будет уходить по мере того, как партнеры в ходе переговоров научатся договариваться об индивидуальном для каждой семьи распределении обязанностей. В таком случае женщины будут меньше стремиться соответствовать роли хорошей хозяйки, а мужчины - главного добытчика. И хотя полной инверсии обязанностей не произойдет (да и кому она, собственно, нужна?), репертуар гендерных ролей в современной семье станет разнообразнее. 

   Шон Берн высказывает несколько предположений, как можно уменьшить несправедливость в распределении домашних обязанностей. Первое состоит в том, что уменьшение разницы в заработной плате мужчин и женщин может способствовать большему участию мужчин в домашней жизни. Второе состоит в том, что в отдельных случаях женщины должны снизить свои стандарты. Третье предположение заключается в следующем: родителям следует учить своих маленьких сыновей выполнению домашних обязанностей. Наконец, женщины должны вносить ясность в свои требования, касающиеся участия мужчин в домашней жизни  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  литературы

1) Автор  благодарит Жанну Ямайкину, которой принадлежит идея этой статьи, а также некоторые данные и ссылки, использованные ниже.

2) Henderson H. et al. Calvert-Henderson Quality of Life Indicators. Bethesda, MD: Calvert Group, 2000.

3) Ежегодный отчет Программы развития ООН. New York: UNDP, 2004.

4) См.: Новый энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2005. С. 978.

5) Ткач  О. Уборщица или помощница? Вариации гендерного контракта в условиях коммерциализации быта // Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности. Труды факультета политических наук и социологии. Вып. 17. / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2009. С. 137.

6) См.: Барсукова С. Сущность и функции домашней экономики, способы измерения домашнего труда // Социологические исследования. 2003. № 12. С. 21-31.

7) См. электронную  версию бюллетеня «Население  и общество» Центра демографии  и экологии человека Института  народнохозяйственного прогнозирования  РАН (2004) (http://demoscope.ru/weekly/2009/0397/biblio01.php).

8) См.: Human Development Report. New York: United Nations, 1995.

9) См.: Miranda V. Cooking, Caring and Volunteering: Unpaid Work Around the World. OECD Social, Employment and Migration Working Papers № 116. 2011 (www.oecd.org/dataoecd/41/37/47258230.pdf).

10) Примерно 45% российских домохозяйств представляют собой семейные пары (с детьми или без детей), а еще 32% - многопоколенные семьи или домохозяйства со сложной демографической структурой; 20% домохозяйств составляют одинокие люди и еще 3,5% - одиночки с детьми, для которых проблема разделения труда не стоит. См.: Малкова М.А., Рощина Я.М. Домашний труд в современной российской семье: типологический анализ. Препринт WP15/2010/02. Москва, 2010 (www.hse.ru/data/2011/02/15/1208722882/WP15_2010_02.pdf).

11) См.: Патрушев В.Д. Сравнительный анализ бюджетов времени рабочих в России, США и Финляндии // Социологический журнал. 2001. № 4. С. 128-134.

12) Энгельс  Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана. М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2010. С. 180.

13) Энгельс  писал: «Освобождение женщины,  ее уравнение в правах с  мужчиной невозможно ни сейчас, ни в будущем, пока женщина  отстранена от общественного  производительного труда и вынуждена  ограничиваться домашним частным  трудом. Освобождение женщины станет  возможным только тогда, когда  она сможет в крупном, общественном  масштабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать  ее лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышленности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его и все более и более стремится растворить частный домашний труд в общественном производстве» (Там же. С. 187).