Проблемы любви и дружбы в юношеском возрасте

Но почему так редко встречается  ориентация на младшего? Потребность  в общении с младшими, желание  быть вожаком у них, делиться опытом, опекать отнюдь не редкость в юношеском  возрасте. Общение с младшими, позволяя юноше проявить положительные качества и почувствовать себя взрослым и  значительным, благотворно влияет на его самоуважение. 
 
У тех, кто дружит исключительно с младшими, выбор в большинстве случаев вынужденный. Либо это следствие отставания в развитии, когда по кругу интересов и поведению юноша объективно ближе к младшим, чем к сверстникам, либо результат каких-то психологических трудностей. Перенос эмоциональной привязанности на младших в этом случае компенсаторный. 
 
От друга ждут оценок не только близких к его собственной самооценке, но и превышающих ее (от родителей и одноклассников ждут более критических оценок). Это значит, что дружба выполняет специальную функцию поддержания самоуважения личности. Юношеская дружба уникальна также и в возрастном плане. Как первая самостоятельно выбранная глубокая индивидуальная привязанность, она не только предвосхищает любовь, но отчасти включает ее в себя. 

Юность считается привилегированным  возрастом дружбы, но сами юноши  всегда считают настоящую дружбу редкой. По тонкому замечанию Б. Заззо, юность одновременно самый искренний и самый неискренний возраст. В юности сильнее всего потребность быть в согласии с самим собой, бескомпромиссность, жажда полного и безоглядного самораскрытия. Однако известная неопределенность и неустойчивость представлений о собственном «я» рождают желание проверить себя путем разыгрывания каких-то несвойственных ролей, рисовки, самоотрицания.

Юноша страдает оттого, что у него не хватает средств и возможностей выразить свой внутренний мир. Но беда не столько в недостатке средств, сколько в реальной неясности, незавершенности  его «я». Юность эмоциональна; старшеклассники  бурно увлекаются новыми людьми, идеями, делами. Хотя эти увлечения порой  непродолжительны, они помогают в  короткий срок пережить и освоить  много нового. Но освоение всякой новой  информации предполагает также момент остранения. Прежде чем сознательно принять нечто новое и незнакомое, нужно сначала попробовать его «на зуб», перевернуть, критически проверить.

Прежде всего надо отметить половозрастные различия. Судя по имеющимся данным, потребность в глубокой интимной дружбе возникает у девочек на полтора-два года раньше, чем у мальчиков, и девичья дружба вообще более эмоциональна. Девичьи критерии дружбы тоньше, более насыщены психологическими мотивами, чем юношеские, девочки чаще испытывают дефицит интимности. Мотив понимания в определении дружбы выражен у девочек во всех возрастах сильнее, чем у мальчиков, да и само это слово они наполняют не совсем одинаковым содержанием.

Девочки имеют в среднем меньше друзей своего пола, чем мальчики, а  те, у кого есть несколько близких  подруг, предпочитают встречаться не сразу со всеми, а порознь (так  ответили две трети ленинградских  девятиклассниц и только одна треть  девятиклассников).

В общении с подругами у девушек  сильнее, чем у юношей, звучат интимные темы. Эти различия весьма существенны, но нужно подчеркнуть, что они  являются не просто половыми, а половозрастными. Дело не только в том, что женщины  вообще более эмоциональны, придают  большее значение межличностным  отношениям и больше склонны к  самораскрытию, чем мужчины, но и  в том, что девочки раньше созревают, у них раньше появляются сложные  формы самосознания, а следовательно, и потребность в интимной дружбе.

Для юноши-старшеклассника важнейшей  референтной группой еще остаются сверстники своего пола, а главным конфидантом (поверенным тайн), если таковой есть, является друг своего пола. У девушек этот тип общения уже позади — в качестве идеального друга они все чаще выбирают юношу. Смешанная, разнополая дружба в юности очень существенно отличается от однополой, и часто слово «дружба» является лишь завуалированным наименованием зарождающейся любви. Индивидуально-типологические особенности дружбы, проявляющиеся, в частности, в степени ее глубины и исключительности, изучены слабо. Важным фактором является, по-видимому, темперамент: импульсивные люди легче раскрываются перед другими, и это вызывает ответный эмоциональный отклик, облегчая установление дружеского контакта.

Есть люди, у которых потребность  в психологической близости вообще слабо развита; это бывает следствием не только эгоизма или эмоциональной  бедности, но и гипертрофии мотива достижения: человек, целиком поглощенный  предметной деятельностью, уделяет  меньше внимания собственным переживаниям и окружающим людям. Есть люди, у  которых потребность в интимности очень велика, но блокируется застенчивостью (опасения, что его не так поймут) или эгоцентрической поглощенностью собой (человек все время говорит  о себе, но практически не слышит собеседника, видит в друге только свое собственное отражение). 
Трудности коммуникативного характера проявляются в юности особенно резко и накладывают отпечаток на последующее развитие личности. Одна из самых распространённых проблем юношеского возраста – застенчивость, однако благоприятный внутриколлективный климат и интимная дружба помогают юношам и девушкам преодолеть застенчивость и имеют в этом смысле большую психотерапевтическую ценность. 

Юноша, который не уверен в своей идентичности, избегает межличностной интимности или же склонен к такой интимности, в которой есть только видимость «совместимости», но без подлинного слияния или реального самозабвения». Э. Эриксон считает, что прежде человек должен завершить строительство своего Я, а затем заводить друзей.

В противоположность Эриксону, Салливэн полагает, что именно психологическая интимность, подтверждение и одобрение со стороны близкого человека открывает личности её истинную сущность и позволяет обрести устойчивое Я. Поэтому он придаёт особое значение близкой дружбе юношей, видя в ней средство формирования отзывчивости к переживаниям другого и общей альтруистической установки. Таким образом, именно друг позволяет человеку построить своё Я.

2.2 Юношеская любовь и ее значение

Вопрос о психологической природе  любви и ее соотношении с другими, несексуальными привязанностями издавна  вызывает споры. В современной науке  существуют две точки зрения на этот предмет. Первая сводится к тому, что  совокупность чувств и переживаний, которую люди называют любовью, есть не что иное, как психологическая надстройка над биологическим по своей природе половым влечением.

З. Фрейд считал, что все человеческие привязанности вытекают из одного общего источника — полового влечения, «либидо». Ядро того, что мы называем любовью - это половая любовь, цель которой — половая близость.

Сила фрейдовской позиции — в попытке соединить воедино «духовное» и «телесное» влечения, которые во всех идеалистических теориях разобщены. Однако, правильно уловив, что сексуальная жизнь человека не есть нечто изолированное, что она нерасторжимыми узами связана со всей его личностью, Фрейд бездоказательно объявил ее основой психической жизни.

В результате все несексуальные  привязанности оказываются иллюзорными, а их развитие у личности ставится в обратную зависимость от развития собственно полового чувства: чем свободнее  проявляется половой инстинкт, тем  меньше якобы у человека потребность  в других привязанностях, которые  суть «превращенные формы», «отклонения» или «извращения» того же самого «либидо». 
 
В современной науке позиция Фрейда подвергается серьезной критике. Ученых-сексологов не удовлетворяет само понятие «полового инстинкта», «влечения» или «либидо». Никто, конечно, не отрицает, что у человека существуют определенные половые потребности. Но «половое влечение» не является однозначным. Каждый индивид обладает какими-то природными половыми потенциями, но «сценарий» его сексуального поведения, то, кого и как он будет любить, определяется всей совокупностью условий, сформировавших его личность. 
 
Если теория Фрейда о «сексуальном» происхождении всех аффективных привязанностей верна, она должна быть применима и к животным. И поскольку животным нет необходимости «подавлять» или «сублимировать» свои инстинкты, их привязанности друг к другу должны быть явно сексуальными (по крайней мере в определенные периоды).Но хотя зоопсихологи засвидетельствовали множество случаев прочной и высокоэмоциональной индивидуальной привязанности между животными, иногда даже разных видов, эти привязанности не имеют сексуальной подоплеки.

Характер любовных чувств и привязанностей личности (их избирательность, сила, глубина и длительность) зависит от ее общих коммуникативных качеств, о которых уже говорилось выше, в связи с юношеской дружбой. С одной стороны, любовь мыслится как потребность и жажда обладания; это страстное чувство соответствует тому, что древние греки называли «эросом». С другой стороны, любовь есть потребность в бескорыстной самоотдаче, растворение любящего в заботе о любимом; этот вид любви обозначают словом «агапе».

Любовь-эрос и любовь-агапе в каком-то смысле противоположны: первая стремится главным образом брать, вторая — отдавать. Вместе с тем это разные полюсы одного и того же чувства. Любовь не только индивидуальное чувство, но и специфическая форма человеческих взаимоотношений, предполагающая максимальную интимность, близость. Человек, не способный к психологической близости с другим, может испытывать очень сильную потребность в любви, но эта потребность никогда не будет удовлетворена. Переходный возраст в этом смысле весьма противоречив. 
 
Юношеская мечта о любви выражает потребность в эмоциональном контакте, понимании, душевной близости; эротические мотивы в ней почти не выражены или не осознаны. Потребность в самораскрытии и интимной человеческой близости и чувственно-эротические желания очень часто не совпадают и могут быть направлены на разные объекты. По образному выражению одного ученого, мальчик не любит женщину, к которой его влечет, и его не влечет к женщине, которую он любит. Отсюда и типичные вопросы школьных диспутов: как отличить любовь от увлечения, можно ли любить сразу двоих или троих? И т.п. 
 
Разобщенность чувственно-эротического и «нежного» влечений особенно типична для мальчиков. Отчасти это связано с тем, что бурный темп полового созревания опережает у многих из них развитие тонких коммуникативных качеств, включая способность к сопереживанию. Кроме того, сказывается влияние традиционного стереотипа «маскулинности», согласно которому мужчина подходит к женщине «с позиции силы». Старшеклассник этой силы в себе не ощущает, а попытки симулировать ее, чтобы быть на уровне стереотипа, только увеличивают его затруднения. Жажда любви нередко сочетается со страхом «потерять себя», «подчиниться» и т.д. 
 
Девочки, которым «сила» не предписана, свободны от этой заботы, зато они вынуждены скрывать увлечения, оберегая свое достоинство и репутацию. Чувства, испытываемые старшеклассницами к мальчикам, тоже не однозначны. Разрешение этих внутриличностных противоречий во многом зависит от того, как складываются взаимоотношения юношей и девушек в более широком кругу. Обособление мальчиков и девочек в той или иной форме — универсальное явление в истории культуры.

Соотношение дружбы и любви представляет в юности сложную проблему. С одной  стороны, эти отношения кажутся  более или менее альтернативными. По данным И. С. Кона, юноши, ориентированные на экстенсивное групповое общение, как правило, не выбирают в качестве идеального друга девушку и в первом круге их реального общения преобладают юноши.

Напротив, тот, кто в качестве идеального друга предпочитает девушку, обычно имеет меньше друзей своего пола, склонен  считать «настоящую дружбу» редкой и отличается повышенной рефлексивностью. Появление любимой девушки снижает эмоциональный накал однополой дружбы, друг становится скорее добрым товарищем. С другой стороны, любовь предполагает большую степень интимности, чем дружба, она как бы включает в себя дружбу. Если в начале юности главным конфидентом обычно бывает друг своего пола, то позже это место занимает любимый или любимая.

Сочетание духовного общения с  физической близостью допускает  максимальное самораскрытие, на которое  только способна личность. Юноша 16—18 лет  еще может довольствоваться обществом  друзей своего пола. В более старшем возрасте отсутствие интимного (разумеется, не только сексуального) контакта с девушкой уже не компенсируется однополой дружбой; больше того, чувствуя, что он отстает в этом отношении от сверстников, юноша иногда становится менее откровенен и с друзьями, замыкается в себе.

Взаимоотношения юношей и девушек  сталкивают их с множеством моральных  проблем, начиная с ритуала ухаживания и объяснения в любви и кончая проблемами нравственной самодисциплины и ответственности. Старшеклассники  остро нуждаются в помощи старших, прежде всего родителей и учителей. Но одновременно молодые люди хотят  — и имеют на это полное право! — оградить свой интимный мир от бесцеремонного вторжения и подглядывания.

Но центральной проблемой обычно является сочетание физического, чувственного наслаждения и любви, т.е. тотальной человеческой близости, психологической интимности, слияния душ. У подростка эти потребности разобщены, у взрослого человека в идеале они сливаются. Но степень и длительность такого слияния зависят от множества условий. Подавленность эмоциональных реакций, невротизм, крайний эгоцентризм, делая человека неспособным к психологической интимности, подрывают и его шансы на успешную любовь.

Серьезные трудности порождает  и приверженность жестким стереотипам  «маскулинности — фемининности»: мужчина, который видит в женщине только сексуальный объект (это часто сочетается с пониженным самоуважением), обычно не способен к эмоциональному самораскрытию и психологическому контакту с ней. Подготовка юношей и девушек к семейной жизни требует совершенствования системы морального воспитания и полового просвещения.