Изменение социальной структуры России в переходном периоде

- мнения о величине  прожиточного минимума в расчете  на одного члена семьи (ДПМ);

- представления об уровне  достаточного душевого дохода, способного "обеспечить нормальную жизнь" (ДДД);

- соотношение представлений  о прожиточном минимуме и о  достаточном доходе (ДДД:ДПМ);

- соотношение фактического  дохода с субъективным представлением  о минимально необходимой зарплате (ДДР:МНЗ); -отношение фактического дохода к субъективно "достаточному" (СДД:ДДД). Фиксируемый мониторингом уровень денежных доходов работников отличается известной неполнотой. Во-первых, соответствующий вопрос анкеты относится только к личным доходам, оставляя в стороне предпринимательскую прибыль. Во-вторых, он фиксирует суммы, остающиеся у работников после уплаты налогов. В-третьих, отвечая на этот вопрос, большинство обеспеченных респондентов преуменьшают свои доходы. Тому много причин, в частности это боязнь навлечь на себя налоговую инспекцию или правоохранительные органы, не говоря уже о грабителях и рэкетирах (причем, чем выше получаемые доходы, тем сильнее они занижаются). В-четвертых, мониторинг не учитывает натуральных доходов, играющих немалую роль в материальном обеспечении некоторых групп россиян (в частности, сельских жителей, военнослужащих, руководящих работников и др.). В связи с этим приводимые ниже данные дают лишь приблизительную картину действительного распределения доходов.

Если принять за 100% средний  уровень денежных доходов экономически активных россиян, то средний доход  верхнего слоя составит 516%, среднего - 144%, базового -75%, а нижнего - 54%. Разница  между верхним и нижним слоями почти десятикратна, между средним  и нижним - примерно трехкратна. Если же принять во внимание неучитываемую часть доходов верхних слоев, масштабы их денежных сбережений и недвижимости, то имущественная дифференциация окажется значительно большей. Уровень душевых доходов семей дифференцирован несколько меньше: разница между крайними слоями здесь составляет примерно семь раз. Сравнение с приведенными выше данными об общей дисперсии денежных доходов населения показывает, что социальная стратификация общества объясняет существенную часть последней.

А как оценивает само население  сложившийся уровень своих доходов  и степень их дифференциации? Чтобы  ответить на этот вопрос, обратимся  к анализу представлений россиян  о двух показателях доходов, способных  играть роль определенных оценочных  критериев, - минимально необходимой  зарплате и достаточном душевом  доходе. Абсолютные значения названных  показателей отражают субъективные притязания людей к уровню личного  благосостояния, качеству и образу жизни, развитость их социальных потребностей, типы целевых ориентиров. Разница  же между представлениями о достаточном  доходе и о прожиточном минимуме отражает ту социальную дистанцию, которой  индивид, общественная группа или социальный слой мысленно отделяют себя от наименее обеспеченных низов общества. В 1993-1995 годах в среднем для всех россиян  эта разница составляла менее  двух с половиной раз, что, на мой  взгляд, говорит о серьезных самоограничениях, накладываемых людьми на собственные  запросы к уровню жизни и доходов.

В динамике разница между  этими показателями возрастала: в 1993 году она составляла 2,3 раза, в 1994 - 2,4, а в 1995 году - 2,6 раза. Это может  свидетельствовать как о формировании более скромного представления  о его вещественном содержании, так  и о росте массовых притязаний к уровню собственного благосостояния. В пользу псиного соображения говорит то, что представления россиян о прожиточном минимуме год от года становятся более консолидированными, их дисперсия уменьшается. В настоящее время разница в представлениях крайних общественных слоев о душевом прожиточном минимуме составляет лишь 40%, а разница между средним и нижним слоями - менее 20%. Такие различия представляются естественными и обоснованными. Что же касается достаточного дохода, то здесь дело обстоит иначе.

Действительно, называемый респондентами уровень душевого дохода, позволяющего "жить нормально", представляет собой косвенную оценку благосостояния, обеспечивающего удовлетворение основных потребностей. В основе этого показателя лежат субъективные, причем весьма различные представления индивидов и групп о том, что значит "жить нормально". Для старших поколений, лиц, входящих в базовый и нижний слои общества, для большинства населения сел и небольших городов представления о достаточном доходе связаны с удовлетворением сравнительно ограниченных традиционных потребностей. Жить "нормально" для большинства из них означает жить "как прежде". Напротив, большинство молодежи, жителей столиц, предпринимателей, высококлассных специалистов, работников бизнес-профессий ориентированы на модернизационные ценности. Поэтому "нормальной" им представляется, скорее, такая жизнь, как на Западе.

В настоящее время субъективные притязания россиян к уровню личного  благосостояния, к качеству и образу жизни испытывают два противоположных  влияния. Продолжающееся снижение уровня жизни вынуждает значительную часть  населения ограничивать свое потребление, отказываясь от многих элементов  прежнего образа жизни: покупки дорогих  продуктов питания, модной одежды и  обуви, пользования бытовыми услугами, туристических поездок, лечения  в санаториях, подписки на толстые  журналы, междугородных телефонных разговоров и прочего. В результате постепенного привыкания людей к  ухудшающимся условиям жизни их представления  о достаточном уровне доходов  снижаются. В то же время навязчивое рекламирование средствами массовой информации стиля жизни "новых русских" и западных образцов потребления  обусловливает рост притязаний к  доходам, особенно со стороны молодежи и экономически преуспевающих групп.

Естественно ожидать, что  представления разных общественных групп и слоев об уровне достаточного дохода дифференцированы намного сильнее, чем представления о прожиточном  минимуме: ведь кто бы ни определял  его уровень, он всегда имеет в виду наименее обеспеченную страну, нуждающуюся в помощи общества для сведения концов с концами. В этом смысле понятия прожиточного минимума или минимального дохода работника - нечто более-менее "абсолютное". Понятие же достаточного дохода относится к самому респонденту и его собственной семье, оно не может не зависеть как от фактического уровня жизни людей, так и от их субъективных характеристик, в частности от уровня амбиций. Поэтому разница в запросах верхнего и нижнего слоев общества к уровню "достаточного" дохода, казалось бы, должна быть многократной. Но данные мониторинга этого не показывают.

С одной стороны, здесь  мы имеем свидетельство невероятной  живучести уравнительных представлений  и ценностей, не подвластных даже рыночной экономике, того, что большинство  россиян не принимают сильной  дифференциации доходов и не осознают ее необходимости для эффективного развития экономики. С другой стороны, за тем же фактом могут стоять явления  совсем иного порядка, а именно, катастрофическое падение уровня жизни большинства  россиян, сочетающееся с распадом прежней  и формированием совершенно новой  имущественной стратификации. Попадая  в нижние страны, ранее хорошо обеспеченные люди сохраняют высокие притязания, а разбогатевшие бедняки предъявляют  сравнительно умеренные запросы  к доходам.

Для того чтобы определить, какое из этих предположений ближе  к истине, попробуем оценить степень  удовлетворения экономических притязаний рассматриваемых слоев. С этой целью  используем два показателя: отношение  фактического дохода семей к представлениям о его достаточном уровне и  отношение фактических денежных доходов работников к уровню минимально необходимого на их взгляд заработка. Сперва рассмотрим средние цифры, а затем особенности социальных слоев. Прежде всего заметим, что более высокие притязания к доходам по сравнению с их фактическим уровнем - естественное, повсеместное и позитивное явление. Как правило, подобные притязания мотивируют людей к более активной трудовой деятельности, к повышению квалификации, к участию в бизнесе и т.д. Вопрос заключается лишь в мере. Если разница между фактическим заработком и доходом, обеспечивающим, по мнению человека, "нормальную жизнь", переходит определенный предел, стимул к активизации конструктивной деятельности сменяется безразличием, отчуждением от труда, нарастанием протеста, а также девиантными и криминальными способами удовлетворения своих запросов.

В России в 1993-1995 годах уровень  душевых доходов населения в  среднем на одну треть "покрывал" представления об их достаточном  уровне. Причем положение верхнего слоя в этом отношении резко отличалось от всех остальных: его доходы отставали  от желанного уровня лишь на 20-25%, что  создавало у его представителей мотивацию к повышению деловой  активности, к расширению поля деятельности и т.д. Доходы среднего слоя отставали  от субъективно достаточного уровня в 2,5 раза, у базового же и нижнего  слоев соответствующая разница  составляла 3,3 и 4 раза. Такая дистанция  между стимулом и реальностью, на мой взгляд, является деструктивной. Она ведет либо к смирению с  нищетой и социальной деградации, либо к борьбе за выживание любой  ценой, включая аморальное и криминальное поведение. Возникает вопрос, что  отражают приведенные цифры: необычайно низкий уровень жизни россиян  или необоснованно высокий уровень  их запросов?

В научной литературе встречаются  обе эти трактовки. Если одни ученые делают акцент на драматическое обнищание  народа , то другие, скорее, на несоразмерность субъективных притязаний россиян эффективности их труда и состоянию экономики . Я склонен солидаризироваться с первым из этих взглядов на основе следующих аргументов. Во-первых, достаточно легко показать, что норматив благосостояния, на который ориентируются большинство россиян, отражает не рекламируемый телевидением образ жизни американского среднего класса, как это иногда утверждают, а хорошо знакомые, годами практиковавшиеся образ и уровень жизни самих россиян накануне реформ. Во-вторых, средний доход работающего россиянина в 1995 году составлял лишь четыре пятых (а в 1993 году и вовсе две трети) массового представления населения о минимально необходимом заработке. Причем разница в степени удовлетворения запросов разных социальных слоев в 1993-1995 годах составляла шесть раз: фактический уровень доходов работников, принадлежавших к верхнему слою, составлял 280%, а к среднему - 120% представлений этих слоев о минимально необходимом заработке. Это не очень высокие показатели, но в кризисной ситуации терпимые. Доходы же базового и нижнего слоев общества составляли, соответственно, 55-60% и 40-45% их представлений о минимально необходимом доходе, что представляется нетерпимым. Названные показатели, с одной стороны, подтверждают критическое обеднение большинства россиян, а с другой - свидетельствуют о том, что современный уровень доходов не может стимулировать трудовую и деловую активность основной массы экономически активного населения.

Заключение. Вывод  об адаптированности к новым социальным условиям:

В качестве косвенной характеристики адаптированности разных социальных слоев к меняющейся действительности можно рассматривать их социальное настроение. Чем оно лучше, тем более вероятны активное участие соответствующих слоев в социальноинновационной деятельности и их успешная адаптация, а чем хуже, тем вероятней их неспособность приспособиться к новым условиям. Соответствующие данные мониторинга сгруппированы в таблице 3.

Вопрос об оценке благосостояния своей семьи касается самой больной  для рееиондентов проблемы. В целом ответы на него пессимистичны, но у разных слоев их структура очень различна. Представители верхнего слоя в три с лишним раза чаще оценивают свое материальное положение позитивно, чем негативно. В среднем слое соотношение, скорее, обратное, а в базовом и нижнем слоях позитивные самооценки встречаются в 1015 раз реже, чем негативные.

Второй вопрос анкеты, касающийся самооценки условий жизни, носит  более широкий характер, причем его  смысл ближе всего к выявлению  адаптационных возможностей респондентов. Ответ "Все не так плохо и  можно жить" выбирают люди, приспособившиеся к новой реальности, относительно преуспевающие и надеющиеся на лучшее будущее. Ответ "Жить трудно, но можно  терпеть" характеризует среднее  положение, характерное для большей  части общества, в то время как  утверждение, что "Терпеть наше бедственное  положение невозможно" свидетельствует  о глубокой усталости, разочаровании  и утрате надежд. Соотношение долей  респондентов, выбравших первую и  третью оценки, можно считать мерой  социального оптимизма. В верхнем слое она составляет 460%, в среднем  70%, в базовом  25%, а в нижнем 14%.

Последний вопрос, касающийся оценки респондентом своего общего настроения, носит контрольный характер. Он относится  к конкретному моменту жизни, и ответы на него зависят от множества  обстоятельств, начиная с состояния  здоровья и отношений в семье, кончая случайными удачаминеудачами. Но при сравнении крупных слоев влияние случайных факторов уравновешивается, что позволяет выявить некоторые устойчивые тенденции. Если сложить число ресиондентов, характеризующих свое настроение как прекрасное или нормальное, ровное, и отнести его к числу ощущающих напряжение, раздражение или тревогу и страх, то индекс настроения верхнего слоя составит 230%, среднего  120%, базового  90%, а нижнего  70%.

Таблица 3

Социальное настроение слоев  населения (в % к численности каждого слоя, включая затруднившихся ответить)