Гидденс и социология

Гидденс ведет речь не о том, что жизнь современного человека подверже­на большим рискам, чем это было характерно для его предков, а о том, что ныне «и для дилетанта, и для эксперта постоянным и непреложным опытом становится мышление в терминах риска». Все без исключения сферы чело­веческой жизнедеятельности связаны с непрерывным просчитыванием все­возможных рисков. Люди стремятся максимально просчитать и завтрашний день, и более отдаленное будущее. Однако это не может избавить их от роко­вых моментов в традиционном значении.

Риски традиционные и современные вступают в противоречия друг с дру­гом, последствия чего так или иначе сказываются на людях. Прогресс науки и техники, несомненно, снижает долю традиционных рисков (эпидемии, не­счастные случаи, стихийные бедствия). Однако увеличивается доля институ­циональных рисков (рынки, биржи, избирательные кампании). Резкая дина­мика знания приводит к тому, что даже рекомендации экспертов содержат весьма большой потенциал риска при их реализации.

Постоянно происходит обновление ситуаций риска, которые трудно про­гнозировать (чернобыльская катастрофа, глобализация терроризма, новые за­болевания, включая те, которые распространяются по злому умыслу). Все это превращает повседневную жизнь человека в процесс постоянной калькуля­ции и осмысления рисков. Сложность ситуации усугубляется ещё и тем, что если в традиционном обществе человек, как правило, полагался на веру в судьбу или сверхъестественные силы, то ныне он должен сам делать посто­янный выбор при решении жизненно важных для него проблем, полагаясь при этом либо на оценки экспертов, либо на то, что подсказывает ему его соци­альный опыт, интуиция.

Ещё модерн несет с собой «конец природы» — в том смысле, что окру­жающий мир человека перестает быть для него чем-то внешним и все боль­ше превращается в творение самого человека. Гидденс полагает, что разделе­ние естественной и социальной среды ныне утрачивает смысл.

Все эти и другие новации вместе взятые приводят к тому, что жизненный путь личности начинает выступать как отдельно взятый временной сегмент, который почти не связан с преемственностью поколений. Традиционные жизненные ориентиры мало работают при разрешении и преодолении субъективных кризисов. Однако это не означает абстрагирование индивида из контекста социальной жизни. Напротив, как подчеркивает Гидденс, индивид, чтобы адаптироваться к социальным реалиям, разрешить риски, должен в большей степени, чем ранее, овладевать социальными отношениями и об­стоятельствами, включая их в плоть своего «Я».

Модерн и сопутствующая ему культура высоких рисков не могут не по­рождать у современного человека целый ряд противоречивых психологиче­ских состояний, которые выражаются в сомнениях, состояниях тревоги. При­чину распространения подобных состояний социолог видит в том, что индивид практически утрачивает внешние опоры, детерминирующие его по­ведение (авторитет, традиции, вера). Возникает дезориентированность лю­дей, источником которой, по мнению социолога, является разрыв преемст­венности в организации институциональной системы модерна, а также социальных и культурных традиций. В результате неуверенность, тревоги становятся спутником жизни современного человека, а субъективные кризи­сы превращаются в норму.

Как реакция на последствия модерна индивиды стремятся обосновать но­вые формы социальной жизнедеятельности, или, как их называет Гидденс, новые формы жизненной политики, носителями которой выступают активи­сты современных социальных движений. В определенном смысле они явля­ются продолжателями политики эмансипации. Но если их предшественники боролись за «свободу от», то современные активисты борются за «свободу для» — сферой их интересов является само содержание свободы как незави­симого выбора жизненного пути или жизненных стилей. Их задача — созда­ние нравственно оправданных форм социальной жизни, которые будут спо­собствовать саморазвитию личности индивида в контексте новых глобальных взаимозависимостей. Нравственные вопросы социолог ставит весьма широко, включая ответственность человека перед природой и разработку экологиче­ской этики, воспроизводство человеческого рода и этику генной инженерии, границ научно-технического прогресса и пределов насилия (межличностно­го, социального, международного), личное право индивида на свое тело и права других живых существ и т.д.

По словам социолога, его цель заключается в том, чтобы проанализиро­вать природу взаимосвязей «между глобализирующими макротенденциями и личностными диспозициями», добавляя при этом, что «впервые в человече­ской истории Я и общество оказываются связанными между собой в глобаль­ном масштабе». Иными словами, изучить то, как трансформируются инди­виды под влиянием изменений институтов современности, и то, как индивиды, в свою очередь, оказывают воздействие на происходящие процес­сы. Поэтому современность в трактовке Гидденса выступает как предельно широкое понятие, включающее в себя и социальные институты, и способы поведения людей, которые приобрели всемирно-историческое влияние в на­шем веке.

2. Свойства социальных систем Э. Гидденса.

Согласно Энтони Гидденсу, «свойства социальных систем, структурированные в пространстве и во времени, выходят далеко за рамки контроля, который способен осуществить каждый актор»2. Поэтому непреднамеренные последствия действия представляют собой один из основных видов ограничения компетентности социальных акторов.

Вместе с этим рассуждением Энтони Гидденс вводит в свою теорию структурации понятие, являющееся классическим для социологии, начиная с функционализма Роберта Мертона с его «непреднамеренными последствиями целенаправленного социального действия», вплоть до методологического индивидуализма Раймона Будона и его «искаженных последствий». О чем идет речь? « В ходе действия постоянно проявляются последствия, не желаемые акторами, и наоборот, эти непреднамеренные последствия могут стать неосознанными условиями последующих действий»3. Таким образом, Энтони Гидденс предлагает подлинную диалектику преднамеренного и непреднамеренного, поскольку преднамеренное (интенция того или иного актора, совершающего то или иное действие) помещено в сложную череду эпизодов, которые ускользают от автора и уводят действие гораздо дальше его намерений. Энтони Гидденс иллюстрирует это положение следующим примером: автор, вернувшись домой, зажег свет в квартире, чем спугнул находящегося там вора; последний, бросившись бежать, оказывается пойманным полицией и попадает в тюрьму.

В данной ситуации намерением автора было осветить комнату. Понятие непреднамеренных последствий действия пытается, таким образом, ответить на следующий вопрос: «каким образом столь банальное действие, как включение света, могло развязать цепь событий, оказавшихся столь отдаленных в пространственно-временном отношении от действия по включению света? »*.

Таким образом, понятие непреднамеренных последствий становится посредником и даже своего рода проводником повседневных действий и взаимодействий в направлении более протяженных -- в пространстве и времени -- пространства, причем таким образом, что, в отличие от категории взаимозависимости Норберта Элиаса, оно позволяет понять действия, не вставая на точку зрения целого.

Заключение

По мнению Гидденса, слабость подобного понимания современности со­стояла в том, что социальная реальность мыслилась как единое целое, харак­терное для всего мира, или как совокупность определенных единых принци­пов социального развития. В этом социолог усматривал одномерность в трактовках процесса трансформации традиционного общества в современное.

Гидденс предлагает студенту самому поразмышлять над социальными проблемами с разных точек зрения, с позиций различных теоретических подходов. Один из крупнейших теоретиков современной социологии, Гидденс излагает собственное понимание социологической теории, суть которого — акцент на активности человека — “социального агента”.

Классическая социология (Макс Вебер, Эмиль Дюркгейм, Карл Маркс и другие) исходила из парадигмы науки XVIII-XIX вв., согласно, которой научное знание опирается на объективную реальность, чьи законы должны быть поняты, открыты и использованы для практического употребления. Маркс подчеркивал, что философия не может ограничиваться объяснением мира, но должна помочь в его переустройстве. В той или иной степени объективистский тип мышления характерен для всей классической науки с разницей лишь в одном: некоторые мыслители полагали, что объективное знание о природе социальной действительности помогает разумно ориентироваться в социальных действиях, не насиловать саму природу; другие исходили из концепции переустройства мира в согласии с его внутренними закономерностями. Отсюда и два подхода — эволюционистский и конфликтологически-революционный. Не будем обсуждать здесь справедливость того и другого. Подчеркнем лишь их общую основу: опора на объективность социального знания.

Две важнейшие составляющие радикально меняют взгляд на науку вообще и социологию в частности. Признается влияние на итог научного знания метода, теории и, кроме того, активной позиции самого исследователя, его нравственной установки, его рассудочности или предрассудков. В итоге научное знание в классической форме как безусловно объективное ставится под сомнение, скорее признается относительность знания в определенных, достаточно хорошо очерченных границах.

Список используемой литературы

1.      «Социология» Учебник для ВУЗов под редакцией профессора В.Н. Лавриненко. «Юнисти» Москва 2008 год.

2.      Энтони Гидденс. Социология. 2009 год.

3.      Гидденс Э. Политика, управление и государство // Рубеж (альманах социальных исследований). 2006 год

4.      Гидденс Э. Новые правила социологического метода  2006 год

5.       

14