Формирование идей общества

Формирование идеи общества

Предыстория социологии –  это прежде всего процесс формирования онтологических предпосылок социологического знания: представлений об обществе, о социальности, о социальной реальности. Эти предпосылки сформировались к середине XIX в., тогда, когда была “открыта” социальная реальность.

Но прежде, чем состоялось “открытие” социальной реальности, предпринимались  разнообразные и многочисленные попытки ее обнаружить. Поиски эти  не всегда были осознанными. Даже столкнувшись с теми или иными проявлениями общества, исследователи зачастую принимали  их за что-то другое, подобно тому как  Колумб, открывший для европейцев Америку, считал, что приплыл к  индийским берегам.

Разумеется, какое-то представление  об обществе существовало всегда, столько  же, сколько существует само общество. Наивно было бы думать, что его поиски завершились в один прекрасный день “открытием”, подобным открытиям закона всемирного тяготения, рентгеновского излучения или гробницы Тутанхамона. Обнаружение социальной реальности – это не событие, а длительный многовековой процесс. В этом процессе открытия нередко заключались в  самих поисках. Поиски социальной реальности состояли одновременно в ее конструировании, формировании в качестве объекта  науки. Применительно к этому  процессу многие выдающиеся предшественники  социологии могли бы сказать о  себе так же, как Пабло Пикассо: “Сначала я нахожу, а потом ищу”.

“Открытие” социальной реальности следует понимать в том смысле, что в определенный исторический момент в определенной точке мирового культурного пространства идея общества настолько завладела умами, что  оно выступило как реальность первостепенной значимости, обнаруженная впервые и требующая новых  специфических средств познания и практического воздействия. “Открытие” социальной реальности, как и ее поиски, означало и ее конструирование  в качестве нового объекта исследования.

Ранее поиск и обнаружение  этой реальности постоянно перемежались или совпадали, но находились на периферии  общественного внимания. Нередко уже обнаруженное “общество” опять терялось, растворяясь и смешиваясь в других, близких к нему сферах: природной, психической и т. п. Часть общества или одно из его проявлений, например семья, государство, право, этнос и т. д., принимались за общество как таковое, за общество в целом. Но несмотря на трудный, иногда драматический, характер отмеченных поисков и находок, идея общества пробивала себе дорогу, с тем чтобы в конце концов выступить в качестве онтологического обоснования необходимости и возможности новой науки – социологии.

Уже в античную эпоху началось формирование двух традиций в объяснении возникновения общества и сущности социальности. Согласно одной из них, общество – это естественное образование; человек – существо по природе и изначально социальное и альтруистическое; вне общества он существовать не может, подобно пчеле или муравью. Дообщественной стадии в формировании человека не существует, или, что то же самое, она означает одновременно дочеловеческую стадию. Отсюда следует, что государство, основанное на политической власти и юридических нормах и объединяющее определенное население на определенной территории, представляет собой лишь продолжение, развитие и укрепление социального по природе состояния человека.

Согласно другой традиции, общество – это искусственное  образование; человек – существо по природе и изначально антисоциальное и эгоистическое; естественное состояние человека – внеобщественное и дообщественное. Общество – это своего рода искусственный механизм, сконструированный людьми для блага индивидов. Государство, которое опирается на волю людей и на силу, выступает либо как сам этот механизм, либо как главное средство сделать его прочным и эффективным: оно подчиняет себе своих подданных в конечном счете по их собственной воле и для их собственного блага.

Между отмеченными двумя  позициями существует множество  промежуточных точек зрения.

Наиболее ранний и выдающийся представитель первой традиции –  древнегреческий философ Аристотель (384–322 гг. до н. э.), которого вообще можно  считать главным предшественником социологии в античном мире. Он утверждает, что человек представляет собой  существо общественное еще в большей  степени, чем пчелы и разного  рода стадные животные. Доказательство этого он видит в том, что среди  всех живых существ только человек  одарен речью [1, 378–379]. Под обществом  Аристотель понимает любое объединение  людей, чем-нибудь соединенных между  собой. В качестве элементарного  социального объединения он рассматривает  семью, домохозяйство. Это объединение  основано на природных отношениях: муж – жена и господин – раб.

Совокупность этих первичных  объединений образует селение. В  свою очередь соединение селений  составляет высшую форму социального  существования – государство (в  греческой форме – полис, город-государство). Государство, по Аристотелю, – разновидность  общества, а потому оно является естественным образованием. Вместе с  тем оно в определенной мере механизм, созданный человеком. Государство  первично по отношению к семье  и отдельным селениям, так как  вообще целое предшествует частям и  доминирует над ними. Аристотеля, таким  образом, как и его учителя  Платона (427–347 гг. до н. э.), можно считать одним из первых социальных реалистов. Аристотель считает общество абсолютно необходимым условием существования человека. С его точки зрения, тот, кто вследствие своей природы (а не случайных обстоятельств) живет вне государства, – либо недоразвитое в нравственном отношении существо, либо сверхчеловек [1, 378].

Помимо Аристотеля к идее общества как естественного образования  в античности склонялись и стоики, в том числе самый выдающийся из них, римский философ и писатель Луций Анней Сенека (ок. 5 г. до н. э.– 65 г. н. э.). В своем сочинении “О благодеяниях” (63–65 гг.) он поет настоящий гимн обществу, доказывая, что оно опирается на природные основания и взаимопомощь людей. Сенека утверждает: “[Природа] дала две силы, которые человека слабого сделали весьма крепким, – разум и общество: благодаря им тот, кто, взятый в отдельности, не может даже ни с кем поравняться, обладает миром. Общество дало ему власть над всеми животными, его, рожденного на земле, общество ввело во владение иной природой и дало ему власть господствовать над всей природой. Оно сдерживает приступы болезней, приготовляет опору старости, дает утешение в скорбях; оно делает нас мужественными, потому что позволяет призывать [себя на помощь] против судьбы. Уничтожь общество, и ты разрушишь единство человеческого рода, – единство, которым поддерживается жизнь...” [2, 87].

И все же представление  об обществе как результате естественного  развития не было господствующим ни в  Древней Греции, ни в Древнем Риме. Преобладал взгляд, согласно которому общество – это искусственное  образование, результат изобретения  и целенаправленной деятельности людей: монархов, законодателей или самих  членов определенных обществ. Такой  точки зрения в античности придерживались Платон, Эпикур и его последователи (в частности, Лукреций), Карнеад, римские юристы Гай, Ульпиан и др. Но и представители этой традиции, считая общество изобретением человека, как правило, исходили из того, что оно основано на фундаментальных потребностях людей и выполняет в их жизни важнейшие функции.

Античное понятие общества в сравнении с тем, каким оно  стало впоследствии, имело более  узкое и вместе с тем более  определенное и конкретное значение. Оно включало только такие формы  взаимоотношений, в которых очевидным  и наглядным образом присутствовали общность, союз, совместная деятельность. Это прежде всего семья и имущественное объединение, основанное на тесных эмоциональных связях, юридических договорах и конкретных практических целях [3, 11 и сл.]. Понятие об обществе как таковом, обществе людей, еще не утвердилось; это, как правило, общество каких-то определенных людей, объединившихся для определенных целей. Поэтому Аристотель начинает рассмотрение общества с семьи. В Риме семья также считалась обществом, так как она была основана на договоре; семейная любовь называлась “социальной” любовью, а отношение жены к мужу считалось “социальным” отношением.

Кроме семейных союзов под  обществом понимались объединения  друзей, коммуны, братства. Но главным  образом обществами назывались союзы, заключаемые для каких-то имущественных  целей. Это понятие носило преимущественно  договорно-юридический характер. “С точки зрения этого понятия общество есть не более как договор, заключаемый  отдельными людьми вполне сознательно  и вполне намеренно, для вполне определенной и осуществимой имущественной цели. Заключая его, иными словами, вступая  в общество, каждый член вносит свой вклад, имущественный или иной” [там же, 15]. Вклад должен быть обязательно, иначе возникает отношение не социальное, а благотворительное, основанное на дарении. Поскольку общество –  это объединение, формируемое определенными  людьми для определенных целей, оно  не может создаваться навеки: его  существование продолжается и прекращается по воле участников. Вступая в общество, каждый обязуется только за себя, но не за своих наследников.

Когда же древние греки  и римляне применяли понятие  общества к государству, это понятие  выражало отчасти действительность, отчасти стремление, пожелание, идеал [там же, 16].

Представители кинической и  стоической философии попытались расширить  господствовавшее в античности понятие  об обществе как сугубо договорной группе и только своей гражданской  общине. Они доказывали, что мудрец – гражданин всего мира. Согласно стоикам, идеальное человеческое общество охватывает всех людей, граждан Космополиса, единого всемирного государства. Вместе с тем они считали необходимым участие граждан в жизни отдельного государства, при условии, что это участие не принуждает их к совершению безнравственных поступков.

Идея единства человеческого  рода, понимаемого как сверхобщество, или общество обществ, была продолжена и развита европейским средневековьем.

Христианский философ  и теолог Аврелий Августин (Августин Блаженный) (354–430) в трактате “О Граде Божием” (ок. 413–426) обосновывал идею единства человечества общностью его происхождения от единого предка – Адама. Но при этом человечество разделено на два царства, два вида общества: “град земной” (государство), основанный на грехе и насилии, и “град Божий”, в котором царствуют божественная правда и добро. “Град Божий” – это высшая духовная общность, которая все более утверждается в человечестве благодаря христианской церкви. Но и “град земной”, где господствует, по выражению Августина, “мрак общественной жизни” и правит большая “разбойничья шайка” (государственная власть), также необходим для человека, хотя и занимает подчиненное место.

Другой христианский мыслитель, Фома Аквинский (1225/1226–1274), главный  теологический авторитет католической церкви, в истолковании сущности общества стремился соединить обе указанные  выше традиции. В своем труде “О правлении государей” он вслед за Аристотелем доказывал, что человек  – существо социальное по природе, а общество – естественное образование. Создание же государства представляет собой произведение не только природы, но и искусства; впрочем, в этом искусстве, как и во всяком другом, следует  подражать природе.

В средневековой Европе понятие  общества носило прежде всего конфессиональный характер; оно относилось главным образом к католической церкви и ее приверженцам. Кроме того, обществом считались сельская община, городская коммуна, цех, корпорация.

Таким образом, общество в  средневековой Европе понималось преимущественно  как наднациональная и вненациональная  сущность. Только с XVII в. в связи со становлением и развитием наций понятие “общество” все в большей степени сближается, ассоциируется и отождествляется с нацией и национальным государством. Так, французский теолог, философ и историк Боссюэ (1627–1704), выводя из Священного Писания принцип, согласно которому “человек создан, чтобы жить в обществе”, утверждал: “Человеческое общество может рассматриваться двумя способами. Либо оно охватывает весь человеческий род как одну большую семью. Либо оно ограничивается нациями или народами, состоящими из множества отдельных семей, каждая из которых обладает своими правами. Общество, рассматриваемое в этом последнем смысле, называется гражданским обществом. Его можно определить, соответственно тому, что было сказано, как общество людей, объединившихся под властью одного правительства и одних законов” [4, 50–51].

xvIi–xviii века в Европе отмечены разработкой и широким распространением теорий естественного состояния человека и общественного договора. Эти теории, истоки которых лежат еще в античности, опирались на представление о различии между естественным состоянием (status naturalis)1 и гражданским состоянием (status civilis) человека. Общественный договор они рассматривали как своего рода гипотетическое или подразумеваемое соглашение между людьми, благодаря которому осуществляется переход из первого состояния во второе или же из “естественного” общества в “гражданское”.

Общественный договор  выступал в качестве нового способа  обоснования легитимности государственной  власти, взамен или в дополнение к старому, основанному на представлении о ее божественном происхождении. Подлинное общественное состояние при этом часто отождествлялось с государственным, настоящим обществом считалось именно государство; по выражению одного исследователя, общественный договор следовало бы назвать государственным договором.

Теории общественного  договора были чрезвычайно разнообразны. Они по-разному трактовали и естественное состояние, и  общественный договор  как форму перехода в состояние  гражданское. Поэтому среди создателей и сторонников этих теорий встречаются  представители обеих отмеченных традиций в объяснении происхождения  общества и сущности социальности. Представители первой традиции вслед за Аристотелем считали, что естественное состояние человека в то же время является его общественным состоянием. Сторонники договорной теории, следовавшие этой традиции, рассматривали общественный договор как продолжение тенденции, уже существовавшей в естественном состоянии, как переход от одной ступени социальности к другой, более высокой, основанной на государственной власти и юридических законах. Такой позиции придерживался, например, сам родоначальник учения об общественном договоре, голландский политический мыслитель и правовед Гуго Гроций (1583–1645).

Тем более отмеченной традиции следовали противники теории общественного  договора, для которых общественное состояние было тем же естественным и, стало быть, не требовало никакого договора. Например, такой известный  противник этой теории, как Вольтер (1694–1778), заявлял в полемике с  немецким просветителем С. Пуфендорфом (1632–1694), что он поверит в нее только тогда, когда увидит первый договор.

Еще до Гроция и Вольтера социальность как естественное состояние рассматривал французский политический мыслитель Жан Боден (1530–1596). Такого же взгляда придерживались английский философ и теолог Ричард Камберленд (1631–1718), итальянский философ Джамбаттиста Вико (1668–1744), французские философы Г. Рейналь (1713–1796) и Кондорсе (1743–1794) и др.