История риторики и её теории

Теория  красноречия Цицерона занимает среднее  положение между азианизмом и умеренным классическим аттицизмом. В трактате "Об ораторе" он выбирает свободную форму философского диалога, что позволило ему излагать материал проблемно, дискуссионно, приводя и взвешивая все доводы и за и против. Цицерон сетует на то, что красноречие среди всех наук и искусств имеет меньше всего представителей. И это не случайно. По его мнению, настоящих и хороших ораторов мало, потому, что красноречие – нечто такое, что даётся труднее, чем это, кажется. Красноречие рождается из многих знаний и умений. Он пишет: "В самом деле, ведь здесь необходимо усвоить себе самые разнообразные познания, без которых беглость в словах бессмысленна и смешна; необходимо придать красоту самой речи, и не только отбором, но и расположением слов; и все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо изучить до тонкости, потому что вся мощь и искусство красноречия в том и должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей. Ко всему этому должны присоединяться юмор и остроумие, образование, достойное свободного человека, быстрота и краткость, как в отражении, так и в нападении, проникнутые тонким изяществом и благовоспитанностью. Кроме того, необходимо знать всю историю древности, чтобы черпать из неё примеры; нельзя также упускать знакомства с законами и гражданскими правами. Нужно ли мне ещё распространяться о самом исполнении, которое требует следить и за телодвижениями, и за жестикуляцией, и за выражением лица, и за звуками и оттенками голоса?.. Наконец, что сказать мне о сокровищнице всех познаний – памяти? Ведь само собою, разумеется, что если наши мысли и слова, найденные и обдуманные, не будут поручены ей на хранение, то все достоинства оратора, как бы они ни были блестящи, пропадут даром".

Цицерон считает, что основа ораторского  искусства, прежде всего – глубокое знание предмета; если же за речью не стоит глубокое содержание, усвоенное  и познанное оратором, то словесное  выражение – пустая и ребяческая болтовня. Красноречие – это искусство, но труднейшее из искусств.

Действующими  лицами своего диалога, авторитетом  которых Цицерон подкреплял своё мнение, были учителя его молодости, лучшие ораторы предшествующего  поколения Лициний Красе и Марк Антоний, а также их ученики – Сульпиций и Котт, и менее значительные лица. Он поддерживает Платона и Аристотеля в том, что речь внушительная, отвечающая чувствам и мыслям слушателей, составляет неотъемлемое достояние оратора. В этих суждениях сказалось психологическое направление исследования ораторской речи: "Кому, например, неизвестно, что высшая сила оратора в том, чтобы воспламенять сердца людей гневом или ненавистью, или скорбью, а от этих порывов вновь обращаться к кротости и жалости? Но достичь этого красноречия может только тот, кто глубоко познал человеческую природу, человеческую душу и причины, заставляющие её вспыхивать и успокаиваться".

Какие же условия для оратора важнейшие? Во-первых, природное дарование, живость  ума и чувства, развитие и запоминание. Во-вторых, изучение ораторского искусства (теория). В-третьих, упражнения (практика). Собственно, в данных утверждениях нет ничего нового, поскольку об этом писал ещё Аристотель. Тем  не менее, Цицерон старается синтезировать  предшевсвующие теории, осмыслить их, и на их основе создать обобщённую теорию ораторского искусства.

В первой части работы "Об ораторе" Цицерон  старается создать идеал образованного  оратора, оратора-политика, который  был бы одновременно и философом, и историком, и знал бы право. История, философия и право были в то время общеобразовательными предметами. "Если же речь идёт о том, что по-настоящему превосходно, - пишет Цицерон, - то пальма первенства принадлежит тому, кто  и учён и красноречив. Если мы согласимся назвать его и оратором, и философом, то и спорить не о чем. Если же эти два понятия разделить, то философы окажутся ниже ораторов, потому что совершенный оратор обладает всеми знаниями философов, а философ далеко не всегда располагает красноречием оратора; и очень жаль, что философы этим пренебрегают, ибо оно, думается, могло бы послужить завершением их образования". Так возникает образ идеального оратора, образованного и тем самым поднимающегося над обыденным сознанием, над толпой, способного вести её за собой.

И в  других трактатах Цицерон постоянно  ставит вопрос о взаимоотношении  риторики и других наук, в частности  философии. Всякий раз он неуклонно  приходит к принципу подчинения всех наук главной ораторской цели. В  его риторических трактатах ясно прослеживается отношение к философии  и праву, как к части ораторского  образования и воспитания. Один вопрос разделял философов и риторов: является ли риторика наукой? Философы утверждали, что риторика не есть наука, риторы утверждали обратное. Красе действующее  лицо диалога предлагает компромиссное  решение: риторика не есть истинная, то есть умозрительная наука, но она  представляет собой практически  полезную систематизацию ораторского  опыта.

Цицерон отмечает, что все другие науки  замкнуты каждая в себе самой, а красноречие, то есть искусство говорить толково, складно и красиво, не имеет никакой  определённой области, границы, которой  сковывали бы его. Человек, берущийся  за ораторское искусство, должен уметь  сказать решительно обо всём, что  может встретиться в споре  между людьми, иначе он не может  посягать на звание оратора.

Цицерон по традиции, принятой в Греции, выделяет три рода речей: выступление на форуме, Выступление в суде на гражданских  делах и разбирательствах, хвалебные  речи. Однако Антоний, говоря о видах  красноречия, указывает, что нецелесообразно  к судебному и политическому  красноречию приравнивать малопрактическое хвалебное красноречие. Как видим, Цицерон в некоторых случаях ставит дискуссионные вопросы и не даёт на них чёткие ответы. Это мнение может выразить одно действующее лицо, другие же могут с ним соглашаться или не  соглашаться.

Вот как  по Цицерону происходит формирование оратора: "Итак, можно сказать: человеку даровитому, который заслуживает  поддержки и помощи, мы передадим  только то, чему научил нас опыт, дабы он под нашим руководством достиг всего, чего мы сами достигли без руководителя; а лучше этого обучить мы не в состоянии". Основное – дар  слова, который необходимо развивать  постоянно.

Цицерон анализирует построение судебной речи, которая должна доказать правоту  того, что мы защищаем; расположить  к себе тех, перед кем мы выступаем; направить их мысли в нужную для  дела сторону. Он останавливается на типах доказательств и их применении. Автор рассуждает о страстях, возбуждаемых речью. Раздел о возбуждении страстей изложен им подробно, ибо практически  большая часть речей ораторов, и в частности его самого, строилась  с учётом воздействия на психику  слушателей, но теоретически идеи воздействия  не были обобщены. Цицерон показывает превосходство психологического подхода  к красноречию.

Он пишет  о юморе и остроумии, которые плохо укладываются в риторическую схему. Классификация юмора не всегда последовательная, иллюстрируется примерами из римской ораторской практики и попутными практическими комментариями Цицерона. Он, таким образом, пытается уложить теорию юмора в рамки классической риторики, хотя сам убеждён, что юмор – свойство природное и ему научить нельзя.

Обязанность оратора заключается в следующем:

     найти, что сказать;

     найденное расположить по порядку;

     придать ему словесную форму;

     утвердить всё это в памяти;

     произнести.

Как видим, Цицерон придерживается установившейся классической схемы, согласно канону которой, даётся пятичастное деление риторического процесса, то есть весь путь " от мысли к звучащему публичному слову". Кроме того, в задачу оратора входит

     расположить к себе слушателей;

     изложить  сущность дела;

     установить  спорный вопрос;

     подкрепить  своё положение;

     опровергнуть  мнение противника;

в заключение придать блеск своим положениям и окончательно низвергнуть положение  противника.

По мнению Цицерона, самое важное для оратора  – это словесное выражение  мысли и произнесение речи. Первое требование к речи – чистота и  ясность языка (выражение мысли). Чистота и ясность вырабатываются обучением и совершенствуются посредством  чтения образцовых ораторов и поэтов. Для чистоты речи необходимо безупречно выбирать слова, правильно пользоваться морфологическими формами. Ясность  речи связана с правильным, нормативным  произношением: оратору необходимо правильно управлять органами речи, дыханием и самими звуками речи. "Нехорошо, когда звуки выговариваются слишком подчёркнуто; нехорошо также, когда их затемняет излишняя небрежность; нехорошо, когда слово произносится слабым, умирающим голосом; нехорошо также, когда их произносят, пыхтя, как в одышке /…/, существует с одной стороны, такие недостатки, которые стараются все избегать, например, голос слабый, женственный или как бы немузыкальный, неблагозвучный и глухой. С другой стороны, есть такой недостаток, которого иные сознательно добиваются: так, некоторым нравится грубое мужицкое произношение, ибо им кажется, что оно вернее придаёт их речи оттенок старины".

В понятие  чистоты языка входила нормативность  речи ("Ясно, что для этого нужно  говорить чистым латинским языком…"), то есть использование нормативного произношения и нормативных морфологических  форм и конструкций. Но этого мало.

Цицерон замечает: "Ведь никто никогда  не восхищался оратором только за то, что  он правильно говорит по-латыни. Если он этого не умеет, его просто осмеивают и не то, что за оратора, и за человека-то не считают". Далее  Цицерон суммирует требования, которые  предъявляют к речи оратора, считая, что если его речь удовлетворяет  им, то он приближается к идеальному оратору, действующему в нужном направлении  на аудиторию: "Кем восторгаются? Кого считают, чуть ли не богом среди  людей? Того, кто говорит стройно, развёрнуто, обстоятельно, блистая  яркими словами и яркими образами, вводя даже в самую прозу некий  стихотворный размер, - одним словом, красиво. А тот, кто так владеет  речью, как требует важность предметов  и лиц, тот немалой заслуживает  похвалы за то, что можно назвать  уместностью и соответствием  с предметом".

Интересно философское рассуждение Цицерона о нравственности и красноречии: "Истинный оратор должен исследовать, переслушать, перечитать, обсудить, разобрать, испробовать всё, что встречается человеку в жизни, так как в ней вращается оратор, и она служит ему материалом. Ибо красноречие есть одно из высших проявлений нравственной силы человека; и хотя все проявления нравственной силы однородны и равноценны, но одни виды её превосходят другие по красоте и блеску. Таково и красноречие: опираясь на знание предмета, оно выражает словами наш ум и волю с такой силой, что напор его движет слушателей в любую сторону. Но чем значительнее эта сила, тем обязательнее должны мы соединять её с честностью и высокой мудростью; а если бы мы дали обильные средства выражения людям, лишенным этих достоинств, то не ораторами бы их сделали, а безумцам бы дали оружие".

Здесь Цицерон, пожалуй, впервые ставит так  широко вопрос об образе оратора. Слово, искусство красноречия связано  с личностью говорящего, через  них выражается ум, эрудиция оратора, его знания, опыт, а также воля, которая действует на слушателей через речь. Красноречие – это  высшее проявление нравственной силы человека. Следовательно, чем нравственнее человек, тем, по мнению Цицерона, красноречивее. В этом случае красноречие – благо, которое использует оратор для людей. Сила ораторской речи, по Цицерону, обязательно  соединяется с честностью и высокой  мудростью. Только в таком случае речь может принести людям удовлетворение. Если же силой слова будут пользоваться люди нечестные, то это сильное оружие попадёт в руки безумцам, которые  могут направить его во зло.

Философский подход к слову, как благу и  аду, как орудию честных и нечестных  людей, даёт возможность взглянуть  на теоретические изыскания Цицерона под углом гуманистического направления  риторического искусства, го высшего  назначения в качестве выразителя общегуманитарных идей. Не случайно Цицерон силу слова связывает с мудростью, отмечая, что эту науку мыслить и говорить, эту силу слова древние называли мудростью. " Ведь в старину-то наука, - замечает он, - как видно, одинаково учила и красному слову, и правому делу; и не особые учителя, но одни и те же наставники учили людей и жить, и говорить".

Цицерон неоднократно подчёркивает, что речь должна быть как можно более увлекательной, производить как можно большее  впечатление на слушателей и подкрепляться  как можно большим количеством  доводов, ибо доводы – материал действительно  громадный и важный. Философ подробно говорит о красоте речи, считая, что красота речи состоит, прежде всего, как бы из некой её общей свежести и сочности: её нежность, её учёность, её благородство, её пленительность, её изящество, её чувствительность или страстность, если нужно – всё это относится не к отдельным её частям, а ко всей совокупности. А вот цветы слов и мыслей, как бы усиливающие речь, должны не рассыпаться по ней равномерно, а располагаться с разбором так, как на каком-нибудь наряде располагаются украшения и блёстки. Общий тон речи следует избирать такой, какой в наибольшей степени удерживает внимание слушателей и какой не только их услаждает, но услаждает без пресыщения.