Католичество и православие: причины и история распада

В этом письме ясно отобразились почти все самые странные и причудливые притязания средневекового папства. Нужно было пастырям церкви Константинопольской быть постоянно настороже, чтобы сети папские не опутали и Восточной церкви. Патриарх Михаил был верен этой задаче. Опасность тем более грозила церкви Восточной, когда слова притязания, по обстоятельствам времени, готовы были перейти в дело, в практику.

Неизвестно, повело ли за собой какие-либо последствия письмо папы Льва к Константинопольскому патриарху  Михаилу — очень может быть, на Востоке прочитали бы его и забыли, — если бы не присоединились сюда еще обстоятельства, которые привели к коренному разделению Церквей.

 Еще ранее этого папского письма между папой и греческим императором Константином Мономахом завязались сношения чисто политического свойства, но по стечению обстоятельств они скоро перешли на церковную почву. Греческие области в Италии были сильно теснимы норманнами, сам папа немало страдал от нашествия этих варваров, при таком положении дела восточный император надеялся при помощи папы склонить германского императора Генриха III к союзной войне против норманнов и таким образом защитить свои греческие владения в Италии от врагов; этот план само собой был не безвыгоден и для папы. Эти-то и некоторые Другие причины и побудили императора Константина Мономаха вступить в переписку с папой. Явилось от папы посольство, которое притом взяло на себя обязанность примирить Константинопольского патриарха с папой, разумеется, на выгодных для последнего условиях.

Посольство, однако же, не принесло пользы ни политическому ни церковному положению Греческой империи, а напротив,- довело недружелюбные отношения церквей Римской и Константинопольской до полного разрыва.

Посольство принесло с собой два папские письма — одно на имя патриарха Михаила, другое на имя императора. Письма эти еще раз засвидетельствовали перед Константинопольской церковью о непомерной гордости и самомнении Римского первосвященника и о той неискренности и подозрительности, с которыми смотрел папа на церковь Константинопольскую и которые исключали возможность мира между указанными Церквами. Впрочем, нужно заметить: не столько эти письма, сколько необузданное, высокомерное и безрассудное поведение папских легатов послужило поводом к печальной катастрофе, разделившей две Церкви до враждебности. В письме к патриарху папа между прочим навязывает ему мысль, будто он хочет подчинить своему преобладающему господству все церкви Востока, т. е. стать восточным папой, как папа сам сделался духовным владыкой всего Запада. В словах папы не выразилось ничего более, кроме подозрительности и зависти к возможному возвышению Константинопольского патриарха. Папа хочет сам господствовать над Восточной церковью; но в этом стремлении и прежде и теперь ему препятствуют главным образом предстоятели церкви Константинопольской, ревностно охранявшие права церкви Восточной. Нужно было папам слишком проникнуться идеей господства над Церковью,- что и было, — чтобы приходить к таким ни на чем не основанным подозрениям касательно церкви Константинопольской! Будучи подозрительным насчет других, папа оказывается крайне щепетильным, когда хотя бы намеками давали знать, что церковь Римская не есть глава Церкви христианской, какой считали ее римские епископы. Из слов папского письма видно, что патриарх Михаил в своем письме ко Льву давал знать, что церковное значение Римской кафедры только тогда имеет силу, когда она действует в согласии с церковью Константинопольской, как равно и значение Константинопольской кафедры имеет силу тогда, когда она действует в согласии с церковью Римской, т. е. что значение их — той и другой Церкви — опирается на взаимном согласном действовании: каждая нуждается в поддержке другой и каждая в отдельности не может иметь никакого притязания на какой-либо высший авторитет. Папа оказывается крайне недовольным такими идеями патриарха, как ни основательны они. Он с запальчивостью объявляет о своем главенстве в Церкви — безусловном, нераздельном.

Письмо же папы к императору представляет мало интереса по сравнению  с письмом его к патриарху. Однако же и здесь есть черты, не лишенные значения. Папа пользуется случаем слегка намекнуть, что он есть раздаятель императорских корон, что именно Римская церковь украсила короной главу восточного императора. Так далеко заходили притязания папские; Римский первосвященник хочет не одного господства религиозного на Востоке, но и политического. Не без затаенной цели папа выхваливает достоинства императора, его религиозность и уважение к Римской церкви, причем папа называет его вторым Константином Великим. Очевидно, папа сильно рассчитывал на императора в своей борьбе с Кируларием, тем более что Константин Мономах нуждался в папских услугах из-за политических расчетов. Надеясь на поддержку со стороны императора, Лев горько жалуется ему на несправедливости патриарха, будто бы допущенные этим по отношению к нему. А под ними он разумел то неприятное для слуха папского письмо, с которым патриарх Михаил обратился к известному Иоанну Транийскому. Жалобы свои на патриарха пап заканчивает таким категорическим заявлением: "Если патриарх пребудет упорен, т. е. не подчинится папской воле, то невозможен будет мир между нами", т. е. между церковью Римской и Константинопольской. Из-за чего — спрашивается — такое беспокойство папы? Из-за того единственно, что Михаил осмелился допустить возможность погрешностей со стороны Рима и необходимость исправления с его стороны в подобных случаях. К счастью для Константинопольской церкви, надежды папы на императора не оправдались.

Сами по себе эти письма не могли быть приняты представителями церковной и светской власти в Константинополе сочувственно. Но во всяком случае они одни не могли подвигнуть Константинопольскую церковь на какие-нибудь решительные действия по отношению к Римской церкви. Но чего не могли сделать письма, то сделали папские легаты своим образом поведения в Константинополе. Во главе посольства, присланного в начале 1054 г. из Рима в Константинополь, стоял кардинал Гумберт. Дело кончилось замечательно быстро. С поразительным самообольщением Гумберт является и действует в церкви Константинопольской так, как будто бы она была подчинена Римской церкви и как будто бы он пришел сюда в качестве уполномоченного от Рима, которому Константинопольский патриарх обязан быть вполне послушен. Гумберт и другие члены посольства гордо держали себя в их отношении к патриарху, и "их гордый тон, с которым они хотели говорить с патриархом в качестве папских легатов, должен был вооружить против них патриарха". И однако же патриарх не позволил себе никакого оскорбительного поступка с легатами. Не желая делать никаких уступок притязательному Риму, Михаил Кируларий уклонился от всяких переговоров с папскими легатами. Сколько ни ждали эти последние «исправления» от Кирулария, ничего подобного с его стороны не последовало. Кируларий понимал, что уступки со стороны церкви Константинопольской папским легатам были бы равносильны признанию верховенства Римского первосвященника в мире христианском. Раздраженные твердостью Михаила, не думавшего жертвовать ничем из своих священных прав в пользу папства, легаты решились на поступок, который служит и доныне позором для церкви Западной. Они решились произнести анафему на Константинопольскую церковь 16-го июля 1054 г., они дерзнули положить отлучительную на церковь Константинопольскую грамоту в Софийском константинопольском храме на св. алтаре, во время богослужения.

При виде такого поступка папских легатов, всенародно наносящего оскорбление церкви Восточной, церковь Константинопольская в самозащите, со своей стороны, также произнесла осуждение на церковь Римскую, или, лучше сказать, на папских легатов, Руководимых Римским первосвященником. Патриарх Михаил 20 июля того же года собрал собор, на котором получили должное возмездие зачинщики церковного раздора. В определении этого собора говорилось: "Некоторые нечестивые люди пришли из тьмы Запада в царство благочестия и в этот Богом хранимый град, из которого, как из источника, истекают воды чистого учения до пределов земли. В этот город пришли они, как гром, или буря, или глад, или лучше, как дикие кабаны, чтобы низвергнуть истину". При этом соборное определение произносит анафему на легатов римских и лиц, соприкосновенных к ним. Определение указанного собора было сообщено всем прочим восточным патриархам, которые и приняли его решение.

Это событие обмена анафемой — Римской церкви с Константинопольской церковью — было важным событием в истории церковной. Хотя никаких других столкновений в ближайшее время история не видит между этими Церквами, однако же церковное единение всецело рушилось между ними.

Церковь Западная отпала от союза с Восточной.

Глава 3.Православие и  католичество. Обрядовые расхождения.

Формально отсчитываемая  от Великого раскола 1054 г., печальная  история разделения единой Церкви Христовой  на Западную и Восточную продолжается.

Причины тому, следует искать прежде всего в области социально-исторической, в тех реалиях общественно-политической жизни, что складывались на протяжении более полутора тысяч лет, начиная с появления на свет Византийской империи и соперничества ее с Римом. Но нельзя, однако, недооценивать здесь и роль религиозно-доктринальных разногласий, возникавших на протяжении всего этого периода и нашедших впоследствии свое выражение в конфликте между двумя великими Церквами - Православной и Католической. Часто эти разногласия, порожденные, вроде бы, внутрицерковной полемикой, в реальности лишь закрепляли итоги глубинных социально-исторических процессов; однако же религиозное содержание подобных разногласий от этого факта никоим образом не исчезает и само по себе важно для осознания любым верующим - будь то православный или католик - в целях уточнения своей религиозной позиции, конфессиональной самоидентификации.

Цель этой главы - осветить суть основных обрядовых расхождений между Католической и Православной Церквами и показать, по-существу, отсутствие сколько- нибудь основательного барьера между ними. Богословские доктрины и каноны, традиционно считающиеся западными, на поверку разделялись многими восточными богословами; восточное же богословие и традиции с готовностью усваивались Западом. Да и внутри каждой из двух Церквей многие положения вовсе не являлись аксиомами для их крупнейших религиозных авторитетов. Вряд ли есть необходимость объяснять, какое значение для судеб Церкви и моего мира имеет достижение взаимопонимания между католиками и православными. И обретение элементарных знаний в вопросах догматики и обрядовой практики каждой из Церквей играет в этом смысле особую роль. Хотя пути разрешения застарелых межконфессиональных конфликтов следует искать прежде всего в социально- экономической и политико-правовой сферах, в повышении общекультурного уровня наших порядком одичавших граждан - в условиях догматически-обрядовой непримиримости окончательного религиозного взаимопонимания достигнуть не удастся. Реальных же оснований для подобной непримиримости не так уж много.

Глава 3.1 О таинстве Евхаристии.

Причащение под "одним" и "двумя" видами

Ожесточенные споры  между Католической и Православной Церквами были также вызваны существующими  между ними разногласиями в литургической практике, и, прежде всего, в совершении Евхаристии и принятии Св. Тайн.

Католики-миряне латинского обряда обычно причащаются Тела и  Крови Христовой "под одним  видом", т.е. пресуществленным хлебом, православные же - "под двумя", т.е. пресуществленными хлебом и вином. В результате большинство православных богословов, ссылаясь на слова Спасителя: "Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни"⁵, объявляют католическое причастие нарушающим волю Спасителя и лишенным полноты благодати. Откуда же произошли подобные различия в осуществлении таинства Евхаристии, и как объясняют католические богословы свою позицию?

Действительно, в первые века таинство Евхаристии осуществлялось, главным образом, под двумя видами. Однако это не считалось необходимым в смысле полноты причащения: больным и заключенным, к примеру, Св. Дары доставлялись только под видом хлеба. Живущим в отдалении от церкви христианам дозволялось брать на дом Св. Причастие: св. Василий Великий сообщает об отшельниках, запасавшихся хлебом для причастия на год пребывания в пустыне. Такая практика была вполне естественна в силу бытовых трудностей с хранением вина. Но даже в храмовых богослужениях первых веков на Востоке и Западе, по свидетельству историков, мирянам дозволялось по выбору причащаться под одним или двумя видами. Со временем, однако, на Западе все больше стала закрепляться традиция причастия мирян под одним видом. Католические историки объясняют этот факт несколькими причинами: опасениями разлить на пол Св. Кровь, физической невозможностью для некоторых людей употреблять вино, опять же, нехваткой вина, например, у миссионеров в далеких странах - т.е. из вполне рациональных соображений. Богословским же базисом причастия под видом хлеба служило учение о том, что Спаситель присутствует во всей Его полноте в каждом из видов причастия - таким образом, предполагалось, что полнота таинства сохранялась. Вместе с тем, сам осуществляющий таинство священник продолжал причащаться под двумя видами, что естественно, возвышало священников над мирянами и поднимало сакральный авторитет Церкви. Вряд ли это было случайно, и впоследствии реформаторы резко критиковали сложившуюся в Католической Церкви традицию. Но надо отметить, что причащение под одним видом не легко и не так уж быстро утверждалось на Западе. Так, в V в. Римские Папы Лев Великий и Геласий запретили причастие под одним видом. Существуют различные объяснения этого запрета. Согласно одному из них, запрет был вызван появлением еретиков, объявлявших вино творением дьявола и сторонившихся Св. Причастия под видом вина. При причащении под одним видом им легко было скрываться среди других христиан, и чтобы выявить еретиков, Риму пришлось ввести причастие под двумя видами. По версии же православных богословов, оба папы стремились вернуть древние церковные традиции. Трудно судить, какое объяснение соответствует действительности, однако впоследствии запрет не соблюдался.

Долгое время обе  формы причастия на Западе существовали параллельно, и только в X-XI вв. причащение для мирян под одним видом было окончательно узаконено в латинских храмах, хотя и существовавшее в других обрядах причащение под двумя видами не порицалось.

На Востоке древняя  практика причастия под двумя  видами сохранилась до нашего времени, и в этом смысле православные богословы имеют полное право говорить о верности древним традициям (не забывая при этом, что практика причастия под одним видом в древней Церкви также имела место, хотя и была ограниченной). Вместе с тем, и у православных причастие не всегда совершается в форме питья. Например, больных причащают под одним видом хлеба, хотя и окропленного предварительно Св. Кровью под видом вина, а затем высушенного. Богословская аргументация на этот счет носит настолько тонкий и умозрительный характер, что ее нет смысла здесь приводить.

Вообще, относительно богословского  содержания Евхаристии, в т.ч. и форм причастия, на протяжении многих веков  велась крайне сложная полемика. В  ходе ее не только доказывалась католиками полнота вкушения Тела Христова при причащении под любым видом, хлеба или вина, а православными - только под двумя видами, но и решались (в том числе и во внутренней полемике, прежде всего у католиков) многие другие вопросы - необходимость причащения духовенства под двумя видами, допустимость "единовременного" причащения под двумя видами - когда кусочки Св. Хлеба помещаются в чашу со Св. Вином (православный обряд) или когда облатка (Гостия) обмакивается в чашу со Св. Вином и вручается причастнику (католический обряд). Полемика принимала порой крайне ожесточенный характер - в 1415г. Католическая Церковь анафематствовала Яна Гуса за осуждение причастия под одним видом, а Тридентский Собор 1563 г. предал анафеме всех критиков латинского обряда причащения. В Кодексе по каноническому праву 1917г. подтверждается обязательность причащения мирян под одним видом. Однако с тех пор официальная позиция Католической Церкви несколько изменилась: хотя в решениях II Ватиканского Собора и подтверждается незыблемость решений Тридентского Собора, но вместе с тем допускается возможность причащения мирян под двумя видами по усмотрению епископов в случаях, специально оговоренных Апостольским Престолом - например, непосредственно после крещения, перед пострижением в монашество и т.д. Тем не менее, среди католических богословов нередки призывы к еще более основательным изменениям, к возврату традиций древней Церкви.

На практике же причащение под двумя видами у католиков  получает все большее распространение, прежде всего в общинах экуменической  направленности. Официальная позиция Православной Церкви, отстаивающая недопустимость причащения под одним видом, остается по-прежнему жесткой, что в значительной мере препятствует диалогу между Церквами.