Война в дискурсе современной прессы

Немецкоязычная  пресса

Российские войска оккупируют Чечню (вторжение); Военный парад  русских в Грозном; Ежедневный рост насилия в Чечне; Россия изолирует  Чечню; Гибель лидеров борцов за свободу; Россия прикрывает Чеченской войной допущенные президентом ошибки; Россия бомбит стариков, женщин и детей  в Чечне; Русские преследуют повстанцев; Ненависть между русскими и чеченцами  возрастает; Россия затягивает войну  в Чечне; Политический статус Чеченской  республики; Давление США на Россию; Война в Чечне обогащает Москву; Санкции ЕС против России;

Как видно из приведенных  примеров, даже самые нейтральные  темы в таком "окружении" со временем приобретают отрицательную окраску (т.е. в общем потоке пропаганды сообщения, не соответствующие ей, потопляются). Отметим, что многие темы, которые  также являются частью военного дискурса, либо вообще избегаются любыми СМИ, либо отражены только в некоторых из них. Так тема "зверские убийства солдат и офицеров РФ" практически отсутствует  в англо- и немецкоязычной прессе. Что касается темы "подготовка боевиков в США, Великобритании, Германии, Афганистане", то она лишь эпизодически отрицалась в СМИ Великобритании. Тема немецкоязычных СМИ "Россия бомбит стариков, женщин и детей в Чечне" по другому  сформулирована в русскоязычной  прессе: "нанесение ударов с воздуха  по позициям боевиков".

Тема обычно выражает самую  важную мысль, содержащуюся в информационном сообщении. В новостях прессы о войне  тема сообщения маркируется соответствующими заголовками и наличием вводок (развернутый  подзаголовок, аннотация перед статьей), так как они лучше понимаются и воспринимаются читателями (некоторые  же дальше заголовка и аннотации  вообще не читают). Другими словами "отрицательные темы отрицательно влияют на сознание реципиентов" [Dijk, 1998: 4].

В общем прослеживается такая  закономерность: темы новостей прессы о Кавказской войне подчеркивают положительные качества МЫ-ГРУПП  и отрицательные ОНИ-ГРУПП (различаясь "точкой отсчета" и ориентацией). Положительные качества ОНИ-ГРУПП  и отрицательные МЫ-ГРУПП обычно не представлены в новостях прессы (не появляются в заголовках, на первых страницах, или вообще замалчиваются). Это общая дискурсивная стратегия  положительной саморепрезентации  и диффамации противника. Она доминирует в дискурсе прессы о военных событиях не только на уровне тем, но и на более  элементарных уровнях.

Примечательно, что на уровне тем закладываются основы манипулятивности и формирования общественного мнения. Важнейшую роль в этом играют способы  номинации действующего лица. Так, в  западной прессе чеченцы, ведущие боевые действия, именуются "повстанцами", "партизанами", "бойцами сопротивления" (rebels, patriots of the Chechen nation, rebel fighters, guerrillas, die Rebellen, tschetschenische Truppen и т.п.), а в  русскоязычных СМИ - "боевиками, террористами и бандитами".

Наряду с этим нельзя не заметить, что разнятся и способы  номинации действий сторон, вовлечённых  в конфликт. Например, в дискурсе германоязычной прессы действия российских военных характеризуются такими существительными, как "вторжение, нападение" (invasion, intrusion, assault и т.п.), а действия противоположной стороны - такими словосочетаниями, как "сражение за независимость, борьба с оккупантами и т.п." (fighting for independence, struggle against invaders и т.д.). Вне  сомнения, указанные способы номинации  конфликтующих сторон и их действий несут в себе разную оценку, и  обусловлены различными точками  отсчета и политической ориентацией. Существительные "rebels, die Rebellen" и  др. создают положительное отношение  читателя к одной стороне конфликта, а существительные "террористы, бандиты" и т.д. придают той же стороне  негативную окраску, поддерживая стратегию  положительной саморепрезентации  МЫ-ГРУПП и диффамации ОНИ-ГРУПП.

Данные примеры номинации  иллюстрируют, с одной стороны, выражение  стереотипов мышления, присущих той  или иной социальной группе (если ты "чёрный", значит ты "плохой" и всё, что ты делаешь - "плохо"), а с другой - способность средств  массовой информации формировать определённый образ мышления читательской аудитории (по заказу правящих элит), другими словами, манипулятивность дискурса СМИ.

Цитаты

В военном дискурсе прессы о Северокавказском конфликте широко представлены цитаты. В зависимости  от того, кто обладает доступом к  информационным потокам и контролем  над журналистами, МЫ-ГРУППЫ и ОНИ-ГРУППЫ цитируются в разной степени. Цитаты используются преимущественно для  повышения убедительности и вескости преподносимой информации. ОНИ-ГРУППЫ как правило цитируются, чтобы  подтвердить общий негативный эффект. Обобщая можно вывести примерное  правило цитации: цитируемый источник должен подтверждать общие установки  и отношения элит к обсуждаемой  группе.

Примечательно также, что  в русскоязычной прессе практически  не цитируются чеченцы, хотя англоязычная пресса изобилует такими цитатами. Немецкоязычная же пресса в этом отношении  соблюдает относительный нейтралитет. Также во всем отобранном для анализа  материале очень широко цитируются президенты России и США, а также  другие правительственные чиновники  и первые лица правительств.

Наиболее часто при  любом удобном случае приводится цитата из высказывания президента РФ Путина В.В. о том, где и что  он собирается делать с террористами: "…der Devise, die Premierminister Wladimir Putin zu Beginn des Kaukasus-Feldzugs im Oktober ausgegeben hatte: "Wir knallen die Terroristen ab, und wenn wir ihnen bis auf die Latrine folgen mussen" (Moskau zeigt sich in Tschetschenien unerbittlich. // Welt, 21.12.1999). Причем эта цитата повторяется в  различных интерпретациях в русско-, англо-, и немецкоязычной прессе.

Лексика и стереотипизация

Наряду с исследованием  макроструктуры текста (анализ заголовков и вводок) также следует изучать  и микроструктуру, а именно значения слов и предложений. В русле традиционного  лингвистического анализа было выполнено  предостаточно исследований военной  лексики в новостях прессы и т.п. Но они частично потеряли свою актуальность, так как современные формы  войны не называются войной открыто  и, следовательно, как уже отмечалось, пресса по возможности избегает использования "лексических показателей войны" (военных терминов).

Особого внимания заслуживает  проблема понимания лексических  ограничителей в военном дискурсе прессы. Лексические ограничители, представленные в информационно-аналитических  текстах, заявлениях, интервью, обладают высоким манипулятивным потенциалом  и влияют на читательскую оценку преподносимой  информации. Это находит свое выражение  в особенностях функционирования "загородок". Например:

"Поэтому на базарах  Чечни убеждены, что все эти  полевые командиры - агенты либо  Моссада, либо ЦРУ, либо и  того, и другого разведсообщества." (интервью с Русланом Хасбулатовым  в статье "Руслан Хасбулатов: "Конфликт  в Чечне выгоден США"" / Аргументы  и факты, N 30 (1031), 26 июля 2000 г.)

"По-моему, Чечня давно  уже независима. То есть, независимы  бандиты, угнетающие свой собственный  народ." (интервью с Русланом  Хасбулатовым, там же).

В первом случае лексический  ограничитель - аппроксиматор [Prince, Bock, Frader, 1982] или в терминологии Гэблера  сдержанное высказывание [Habler, 1983] - строится за счет приема использования характерных  лексических единиц (повторяющегося союза "либо") и выполняет функции  отражения неопределенности, защиты от ложных интерпретаций и уклонения  от ответственности, а также показывает отношение автора к выраженной им пропозиции.

Во втором, ограничение  конституируется при помощи вводной  конструкции и уточняющего оборота. Здесь можно говорить о следующих  функциях: об ограничении ответственности  говорящего, с одной стороны, (вводная  конструкция "по-моему" относит  это высказывание к разряду субъективных мнений, допуская возможность признания  его ошибочным) и о защите от ложных интерпретаций, с другой, (уточняющий оборот "то есть" поясняет и конкретизирует содержание предыдущего высказывания, тем самым указывая путь единственно  возможной его интерпретации).

Во втором, ограничение  конституируется при помощи вводной  конструкции и уточняющего оборота. Здесь можно говорить о следующих  функциях: об ограничении ответственности  говорящего, с одной стороны, (вводная  конструкция "по-моему" относит  это высказывание к разряду субъективных мнений, допуская возможность признания  его ошибочным) и о защите от ложных интерпретаций, с другой, (уточняющий оборот "то есть" поясняет и конкретизирует содержание предыдущего высказывания, тем самым указывая путь единственно  возможной его интерпретации).

В дискурсе СМИ ограничители выполняют следующие функции:

Ограничение ответственности  говорящего за сказанное;

Защита от ложных интерпретаций  и критики;

Демонстрация весомости  излагаемой информации или отношения  автора к этой информации;

Сокрытие отношения автора к излагаемому;

Показатель истинности целой  пропозиции;

Показатель категориальной принадлежности части пропозиции;

Отражение степени обязательств говорящего по отношению к истинности / ложности пропозиции;

Текстовый индикатор предположения;

граничащего с уверенностью;

граничащего с неуверенностью;

Лексические ограничители влияют на формирование отношения к социальным и этническим группам. Очевидно также, что мнение об определенных группах  и отношение к определенным событиям, продиктованное контролирующими информационное пространство элитами, может влиять на выбор лексики. Например, событие, обозначаемое словом "riot", в зависимости  от заказа элит, можно описать и  как struggle against oppressors, как turmoil или всего  на всего как urban unrest. Сюда также подходит классический пример выбора лексических  единиц: terrorist vs. rebel vs. freedom fighter vs. national patriot, разобранный выше.

Выбор лексики лежит в  основе дискурсивного создания и  внедрения в сознание читателей  стереотипов и предрассудков. Так, любое упоминание в прессе США  о терроризме вызовет следующую  ассоциацию: террорист - значат обязательно  араб (пресса США вряд ли приклеит такой  ярлык к американцу). Этот стереотип  был давно сформирован американской прессой в сознании населения  в рамках общей программы по упрощению  манипуляции сознанием американцев, и периодически использовался медиамагнатами по необходимости. Данный стереотип (точнее - предубеждение) может работать и  наоборот: все арабы - террористы.

Аналогичный стереотип уже  почти сформирован российской прессой  во время первой и второй Кавказской компании: террорист - значит обязательно  кавказец (и наоборот: все кавказцы - террористы). Некоторые исследователи  распространения этноконфликтных  образов через прессу, радио и  ТВ говорят даже о дальнейшей динамике его развития - переход стереотипа в фобию [кавказофобию - Малькова, 2001: 79].

Существует мнение, согласно которому этнические стереотипы населения  формируются прежде всего благодаря  таким институтам социализации, как  социальное окружение, семья, телевидение  и кинематограф. Пресса же, освещая  проблемы межнационального и межэтнического взаимодействия, стремится ориентироваться  на "общепринятые стандарты", основой  формирования которых является социальная или профессиональная среда [Блохин, 2001: 67]. Методика систематического дискурс-анализа  военных новостей прессы позволяет  не только выявить особенности конституирования и внедрения в сознание этнокультурных стереотипов и предрассудков  различными журналистами или другими  авторами, но и вскрыть этнополитические и экономические цели элит, стоящих  за каждым каналом СМИ.

В военном дискурсе СМИ  способы преподнесения тех или  иных событий влияют на когерентность  новостей. Когерентность можно определить как результат взаимодействия знаний, представленных в тексте и общих  априорных знаний о мире [СЛС, 1996: 101]. Одним из условий соблюдения когерентности является то, что следующие  предложения должны относиться к  ситуациям, действиям и событиям, о которых идет речь. Однако мнения журналистов могут быть и предвзятыми, что иногда влияет на когерентность  новостей. То есть новости могут  быть связными только для самого журналиста.

К другому показателю когерентности  можно отнести функциональные взаимоотношения  между самими предложениями (обобщение, уточнение и т.п.). Новости прессы о войне как правило построены  по схеме УТОЧНЕНИЯ: заголовок обычно содержит основную тему сообщения, вводка представляет собой краткое описание того, что произошло, а все остальное (текст и видеоряд) уточняет детали. Если же детали могут негативно повлиять на имидж МЫ-ГРУПП, то уточнение может  быть свернутым или просто отсутствовать.

Смысл дискурса

Мнения журналистов о  событиях, сообщаемых в новостях, реализованы  в значении дискурса. Однако дискурс  не ограничивается только значением. Значение выражается в конкретных словах, слова  входят в предложения, которые характеризуются  своим синтаксисом. Затем можно  говорить о смысле. На смысл дискурса прессы о войне также влияют параграфические  факторы: цвет, шрифт и размер букв, особенности макетирования (перетекание  текста по столбцам, разорванные или  распределенные по разным страницам  текстовые блоки и др.), особенности  расположения видеоряда (фотографии, рисунки  и другой иллюстративный материал), расположения статьи на странице, название рубрики (Special Report, News Special, Russia in Turmoil или  Кавказский узел) и т.п. Так для  новостей о насилии и преступлениях  характерны длинные и большие  заголовки на первой странице.

Аналогичным образом на смысл  дискурса влияет категория залога. Предложения с глаголом-сказуемым  в активном залоге указывают на то, что ответственность за описываемое  действие лежит на подлежащем, или  на субъект действия. Соответственно пассивные предложения указывают  на жертв действия. Возьмем одну из основных тем германоязычной прессы: Россия бомбит Чечню. Активный залог  глагола "бомбит" здесь косвенно указывает на то, что ответственность  лежит на подлежащем данного предложения (на существительном "Россия"), на то, что подлежащее (Россия) совершает  негативное действие по отношению к  дополнению (Чечне), и на то, что подлежащее является объектом этого действия, а дополнение - субъектом, и жертвой.