Телесная терапия В. Райха

На следующее  после визита к доктору Бейкеру  утро в среду, я проснулся, проспав  всего около пяти часов чувствуя себя бодрым. Кофе оказался вкуснее, чем  когда-либо, И даже мусор, плывущий по Ист Ривер, обладал легкостью  и выстраивался в узоры. Это чувство продолжалось весь день, - чувство благополучия и единения с миром. Тело было легким, приятные мурашки бегали вверх и вниз по рукам, ногам, туловищу. Когда я вдыхал, ощущение движения продолжалось до низа туловища, и это было приятно. Я ощущал легкое сексуальное возбуждение и нежность, мысль вообще о женщинах наполняла меня любовью...

Я начал раскручиваться в другую сторону. Приятные мурашки  прекратились, начало преобладать чувство  тревожности и возбуждения. Начали появляться коричневые пятна, которые потом превратятся в синяки там, где Бейкер щипал и тыкал меня...

Я забрался в  постель, чувствуя, что мне холодно; потянувшись за вторым одеялом, я  понял, что холодею от страха. Я  попробовал осознать свое чувство, как  научился делать в психоанализе. Это был страх того рода, какого я не переживал раньше. Я вспомнил о марионеточном представлении, где куклы танцевали под музыку "Пляски смерти", представляя собой скелеты, распадающиеся на ходу. Я чувствовал себя так, будто сам начинаю распадаться. Беспокойство становилось ужасным, и я осознал, что непроизвольно напрягаю мышцы, чтобы <собратъ> себя. Прекрасное чувство освобождения исчезло, его место заняло стремление держаться за жизнь. Мой "панцирь", - если это был он, - казался старым дорогим другом. Люди часто говорят, что лучше умереть на электрическом стуле, чем провести жизнь в тюрьме, - но узники не скажут этого. Жизнь в цепях лучше, чем никакой жизни, - если дело идет не о теории.

Я понял, что  мне понадобится все мужество, какое я сумею собрать, чтобы распустить защитный панцирь. Я буду бороться с доктором Бейкером на каждом шаге пути; но я помню также, как чувствовал я себя в течение тридцати шести часов после первого сеанса, и я хочу этого больше всего на свете...

"Как вы  провели неделю?" - спросил Бейкер, и я рассказал.

"Ваша реакция  - сжимание после периода приятных  ощущений, - совершенно естественна,  этого и следует ожидать, - сказал  он. - Вы не можете всегда сохранять  эти прекрасные ощущения, но важно  помнить их, чтобы иметь возможность идти к ним в работе. Это поможет вам пережить страх, который вы будете чувствовать по мере того, как панцирь распускается..."

В течение нескольких недель, по вторникам в два часа, я дышал и бил ногами кушетку. (Я понял, что грудь и дыхание прорабатываются прежде всего для того, чтобы мобилизовать энергию в теле, что должно способствовать процессу распускания панциря. Энергия накапливается посредством вдыхания воздуха). Теперь Бейкер заставлял меня бить кушетку не только ногами, но и кулаками, бил и лягал ее, и ритм возносил и восхищал меня...

Чтобы начать распускание  панциря вокруг глаз, Бeйкер взял карандаш и велел мне неотрывно смотреть к него. Он начал быстро вертеть  его перед моими глазами разнообразными кругами, что заставило меня спонтанно смотреть в разные стороны. Это продолжалось минут 15-20, и результат был ошеломляющим. Глаза почувствовал себя свободно в голове, я мог ощущать прямую связь между ними и мозгом. Затем я вращал глазами, не двигая головой, сосредоточивая взгляд по очереди на каждой стен (когда взгляд касался ее). Все время, пока я это делал, продолжал глубоко и ритмично дышать. Бейкер заставил меня гримасничать и корчить рожи (я чувствовал себя дураком). Он заставлял меня смотреть подозрительным взглядом, или выражать глазами страстное стремление. Все это привело меня к ощущению, что я впервые использую свои глаза, и это было прекрасно.

На следующее  утро вместо карандаша Бейкер взял ручку-фонарик. Он бросал мне в глаза  пучки света, вращал их, - это производило  психоделический эффект. Я следил глазами за линиями и фигурами, возникающим в темноте, это было поразительно. Я прямо-таки чувствовал, что мозги шевелятся у меня в голове. Бейкер вертел перед моими глазами фонарик минут 15, потом он зажег свет и глубоко посмотрел мне в глаза, и сказал: <Они прекрасно встают на место". - Все, что он делал со мной и все его суждения были не механическими, это возникало в результате способности человеческого существ войти в соприкосновение с чувствами и энергиями другого...

"Состройте мне гримасу", - сказал Бейкер, и я повернулся к нему с глупым косым взглядом. - "Усильте это", - сказал он. Я сморщился в выражении мерзкой кикиморы. "Что вы при этом чувствуете?" - спросил он.

- Не знаю, - соврал  я. 

- Должны же  вы что-то при этом чувствовать.

- Ну, мне кажется,  высокомерие...

- Вам кажется?..

- В конце концов, черт возьми, все это куча дерьма... лежать здесь и вертеть глазами...

- Суньте палец  в глотку, - сказал Бейкер.

- Что? - сказал  я. 

- Пусть вас  вырвет.

- Я перемажу  вам всю кушетку.

- Можете, если  хотите, - сказал он. - Но продолжайте  глубоко дышать при этом.

Я лежал, дыша глубоко, я сунул палец в глотку, меня вырвало. Потом я сделал это снова.

- Продолжайте  дышать, - сказал Бейкер. Моя нижняя  губа задрожала, как у маленького ребенка, слезы потекли по лицу, и я зарыдал. Я рыдал минут пять, сердце мое разрывалось. Наконец, рыдания прекратились. - С вами что-то произошло? - спросил Бейкер.

- Я подумал  о маме, как я любил ее, я  чувствовал что никогда не  могу добраться до нее, я чувствовал без надежность, мое сердце было разбито, - сказал я. - Я смог переживать это впервые с тех пор, как я был маленьким. Это такое облегчение - быть способным плакать, и совсем это не куча дерьма, я просто был испуган.

- Да, - сказал  он, - это пугает. Вам нужно выпустить из себя еще много злости, много ненависти и все а потом много желания, и много любви, О`кей - сказал он, - до следующего раза. И я поднялся, оделся и ушел".