Развитие сознания

42 Подробному  изучению воззрений Потебни, недостаточно  ещё освещенных и оценённых,  посвящено специальное исследование  нашего сотрудника Ярошевского. 

Проблема исторического  развития человеческого сознания психологически ещё мало разработана. Социологические  и этнографические исследования, охватывая психологические особенности  культурно отсталых народов, находящихся  на низких стадиях общественного развития, исходили по большей части из той предпосылки, что различия между сознанием этих народов и сознанием человека на высших стадиях общественного и культурного развития носят чисто количественный характер и сводятся исключительно к большему богатству опыта у последнего. Такова была в частности точка зрения крупнейших представителей идущей от Г. Спенсера социологической школы - Э. Б. Тейлора, Дж. Дж. Фрезера и др. Ум человека и деятельность его сознания определяются для этих исследователей одними и теми же неизменными законами ассоциации на всём протяжении исторического развития. 

В решительном  противоречии с господствующей точкой зрения сформулировал в последнее  время свою концепцию Л. Леви-Брюль. Основные положения его концепции  сводятся к следующему: 

1) В процессе  исторического развития психика  человека изменяется не только  количественно, но и качественно;  заодно с содержанием преобразуется  и её форма - сами закономерности, которым она подчиняется. 2) Эти  изменения не выводимы из законов индивидуальной психологии они не могут быть поняты, если рассматривать индивид изолированно от коллектива. 3) Различные формы психики соответствуют различным общественным формациям; специфический для каждой общественной формации характер психики является продуктом воздействия коллектива; всю психику индивида определяют "коллективные представления", которые в него внедряются обществом. 

Для правильной оценки этих положений, которые как  будто подчёркивают и диалектический характер развития сознания и его  социальную обусловленность, нужно учесть, что для Леви-Брюля социальность сводится к идеологии. "Сами учреждения и нравы в основе своей являются не чем иным, как известным аспектом или формой коллективных представлений"; к идеологии же, с другой стороны, сводится и психология, поскольку она в основном сведена к "коллективным представлениям", которые в конечном счёте являются не чем иным, как идеологией того коллектива, к которому принадлежит индивид. Общественные отношения лежат для Леви-Брюля в основном в плане сознания. Общественное бытие - это для него социально-организованный опыт. Из социальности, таким образом, выпадает всякое реальное отношение к природе, к объективному миру и реальное на него воздействие, - выпадает общественная практика. В качестве единственного источника, определяющего психологию народов на ранних стадиях социально-исторического развития, признаётся лишь их идеология. 

На основе одной  лишь религиозной идеологии, вне  связи с практикой, определяется у Л. Леви-Брюля психология "примитивного человека". В результате оказывается, что всё его мышление прелогично и мистично, непроницаемо для опыта и нечувствительно к противоречию. Леви-Брюль этим, собственно говоря, вообще отрицает у "примитивных" народов подлинное мышление, способное "объективно" отражать действительность. Их трудовую деятельность он пытается объяснить инстинктом. Он, таким образом, склонен как будто отрицать у них даже те элементарные формы интеллекта, проявляющегося в практическом действии, которые Келер признавал у своих обезьян. В результате "примитивный человек" по существу выпадает, даже как начальная стадия, из умственного развития человечества; устанавливается не качественное различие, а полная противоположность двух структур: нужно выйти из одной, для того чтобы войти во внешнюю ей другую. Всякая преемственность, а не только непрерывность в развитии мышления разрывается. 

В результате у  Леви-Брюля получается необъяснимый парадокс: примитивный человек оказывается  соединением двух гетерогенных существ - животного, живущего инстинктом, и мистика, создающего идеологию. Ему недоступны элементарные формы осмысленных действий, основанных на учёте объективной ситуации, наличие которых Келер доказывал у обезьян, и в то же время он даёт - пусть мифологические или магические - объяснения мироздания. Такое противопоставление сознания "примитивных" людей и современных на основании различий, установленных сопоставлением примитивных форм идеологии с формами современного научного мышления, фактически неправильно и политически реакционно. Оно реакционно, потому что искусственно вырывает пропасть между культурно отсталыми народами и передовыми, превращая первые по их духовному облику как бы в низшую расу, и этим объективно служит интересам господствующих наций империалистических государств. Наша национальная политика, направленная на то, чтобы народы, оказавшиеся в результате царской политики культурно отсталыми, овладели высотами науки и техники, находится в непримиримом противоречии с такой концепцией. 

Отказ от такого противопоставления сознания людей, находящихся на различных стадиях общественно-исторического и культурного развития, не может, конечно, означать отрицание качественных различий в процессе исторического развития сознания. Но основные, определяющие качественные различия связаны с развитием общественной практики. Они проявляются прежде всего в слабом развитии абстрактных форм мышления, в его прикованности к непосредственно наличным конкретным ситуациям. Лишь по мере того, как общественная практика поднимается на всё более высокую ступень, развивается и мышление, переходя от элементарных чувственно-наглядных, непосредственных форм ко всё более опосредованным и отвлечённым формам теоретического мышления. 

Процесс реального  овладения природой в ходе общественной практики, приводя к развитию теоретического мышления, в свою очередь сказывается на изменении и психологической природы действия; создаются предпосылки для перехода от инстинктивного к сознательному действию; растут в ходе исторического развития возможности волевого контроля над действием и в связи с этим изменяется роль эмоциональных моментов в поведении. 

Требуя сознательного  волевого контроля над действиями, труд и порождает волевой контроль. Зарождаясь в труде, в производственной деятельности, эта способность сознательно-волевого контроля распространяется и на все другие действия человека, в том числе и на выражение эмоциональных состояний. Этим никак не исключается экспрессивный эмоционально-выразительный момент в человеческих действиях; но он как бы всё утончается, переходя от массивных актов импульсивного поведения дикаря, который в состоянии эмоционального возбуждения производит множество необузданных движений, к очень тонким движениям мимики и пантомимики. Эти последние, не нарушая хода сознательно регулируемых действий человека, оказывают своё специфическое социальное воздействие в качестве своего рода мимического языка. В переходе от аффективной импульсивности ко всё более сознательному волевому регулированию - основная линия развития этой стороны психики. Это развитие, конечно, далеко не прямолинейное. Оно зависит от конкретных условий общественно-исторической жизни. В зависимости от того, как складываются эти последние, различные стороны психики проходят различный, более или менее извилистый и зигзагообразный, сложный путь развития. 

Эту зависимость  от конкретно-исторических условий  можно было бы проследить на развитии любой стороны сознания. В разные общественно-исторические эпохи различный  облик приобретают у людей  все стороны и проявления их психики.