Развитие психологии в Германии XVIII–XIX вв. : Х. Вольф и разделение эмпирической и рациональной психологии

Рассудок – способность отчетливо  постигать вещи. “В том-то и состоит  отличие рассудка от чувств и воображения, что там, где имеются только последние, представления в лучшем случае могут  быть ясными, но не отчетливыми, тогда  как добавление рассудка делает их отчетливыми”. Именно в этих словах Вольф четко формулирует знаменитую (“лейбнице-вольфовскую”) концепцию количественного отличия рассудка от чувственности и других низших способностей души, впоследствии резко критиковавшуюся Кантом. Тут же он дает определение “чистого рассудка”, никак не связанного с чувственными образами. Впрочем, добавляет Вольф, человеческий рассудок “никогда совершенно не чист”.

Следующая важнейшая познавательная способность – разум. Разум есть способность отчетливо усматривать  внутреннюю “связь истин” или суждений, а также событий.

Разумное познание противостоит опытному. Под опытом же Вольф понимает “познание, которого мы достигаем, обращая внимание на наши ощущения и душевные изменения”.

Все перечисленное – основные способности. Однако, как я уже отмечала, Вольф дает определение и другим познавательным силам. К примеру, вниманием он называет попытку придать отчетливость нашим ясным представлениям. Много Вольф говорит и о суждениях, которые он трактует как представления о связи понятий. Он достаточно подробно рассматривает и смежные темы, к примеру, “философские” основы словоупотребления и функции знаков.

Если говорить об ощущении, то Вольф открывает закон вытеснения в восприятии слабых ощущений сильными. Он также фиксирует пределы нашей власти над ощущениями. Еще один интересный психологический закон касается соотношения ясного и отчетливого в наших идеях. Ясность всегда простирается на один уровень дальше, нежели отчетливость. Впрочем, этот закон имеет весьма условное отношение к эмпирической психологии, так как он прямо вытекает из дефиниции ясного и отчетливого и признания, что наш рассудок “никогда совершенно не чист”. Анализирует Вольф и закон ассоциации представлений. Воображение всегда пытается достраивать прошлые образы на основе вновь воспринимаемых фрагментов прежних ощущений. Память также функционирует по вполне определенным правилам, которые Вольф не упускает случая зафиксировать. К примеру, гораздо лучше запоминаются ясные и отчетливыет ощущения, нежели смутные. Повторение также способствует запоминанию.

Все эти и другие выявляемые Вольфом  законы находятся на грани философской  и “научной” психологии. От его  рассуждений о механизмах памяти и ассоциации один шаг до постановки конкретных психологических экспериментов (например, насколько в количественном плане размытость образов уменьшает эффективность их запоминания), переносящих нас в “научное” учение о душе. С другой стороны, отмечая сущностные характеристики познавательных способностей души и комплексность когнитивных актов, Вольф находится на полпути к интроспективной (феноменологической) психологии. Впрочем, ни о каких возможных различиях между установками феноменологической и экспериментальной психологии в работах Вольфа говорить не приходится: все эти возможности сплавлены у него в единой программе “эмпирического учения о душе”.

Вольф констатирует, что состояния  души параллельны определенным телесным движениям: “Когда внешние вещи производят изменение в органах наших  чувств, то в нашей душе тотчас возникают  ощущения, т.е. мы тотчас осознаем эти вещи”. Имеет место и обратное отношение. Вольф подчеркивает, что опыт не может доказать взаимодействия души и тела. Он лишь показывает соответствие их состояний. “Мы воспринимаем не более того, что две вещи одновременны, а именно, изменение, происходящее в органах чувств, и мысль, посредством которой душа осознает внешние вещи, которые вызывают это изменение. Но я никоим образом не испытываю действия тела в душе Ведь если бы это происходило, я должна была бы иметь о нем пусть и не отчетливое, но по крайней мере ясное понятие. Но кто в точности обратит внимание на самого себя, тот обнаружит, что о подобном действии у него нет ни малейшего понятия. И поэтому я не могу сказать, что [представление] о действии тела в душе основано на опыте. Кто хочет выражаться точно, может приписывать опыту не более того, что две вещи одновременны. Но отсюда нельзя заключить, что одна есть причина другой, или одна возникает из другой”. Параллелизм душевных и телесных состояний можно объяснять по-разному. Но объяснения должны даваться в рациональной психологии.

Удовольствием Вольф называет чувство, возникающее при созерцании совершенства: “Когда мы созерцаем совершенство, в нас возникает удовольствие, так что удовольствие есть ничто  иное, как созерцание совершенства, что отметил уже Картезий” .Неудовольствие имеет обратную природу и источники. Если совершенство – не мнимое, то удовольствие имеет устойчивый характер. “Удовольствие постоянно, когда мы знаем о совершенстве вещи или можем доказать его”.

Немало внимания уделено Вольфом  и практической составляющей человеческой жизни. Благом Вольф называет то, что  способствует совершенству. Стремление к благу – желание. Если предмет  желания мыслится неотчетливо, то это  желание (Begierde) чувственно. Усиленные чувственные желания Вольф называет аффектами. Аффекты бывают “приятные, неприятные и смешанные” .

Если желание отчетливо, то можно  говорить о разумном желании, или  волении (Willen). Отчетливое представление о благе дает своеобразную гарантию его подлинности. Впрочем, человеческая воля никогда не бывает полностью свободна от чувственных желаний – это связано с невозможностью реализации человеком идеала “чистого рассудка” и “чистого разума”.

Воление принадлежит к высшим способностям души. Принадлежность к этому классу душевных сил определяется одним критерием – отчетливостью соответствующих им представлений. Поэтому первой высшей способностью оказывается рассудок как главный “поставщик” отчетливости. Высшей способностью является и разум.

Перехожу к анализу рациональной психологии Вольфа. В соответствующем разделе “Разумных мыслей” Вольф продолжает исследование души. Он вспоминает, что уже говорил о психологических проблемах в главе, посвященной “душе вообще” (т.е. в эмпирико-психологическом разделе), но подчеркивает, что там шла речь о душе, “лишь поскольку мы можем воспринимать и достигать отчетливого понятия о ней”. “Теперь же, – продолжает он, – мы должны исследовать, в чем состоит сущность души и духа вообще и как в ней основано то, что мы воспринимаем в ней и отметили выше”.  Первая и одна из основных решаемых им в главе о сущности души задач – редукция способностей души к одной основной силе – силе представления (отмечу, что, в отличие от “Метафизики”, в латинской “Рациональной психологии” Вольф несколько ослабил редукционистские идеи и вообще отчасти размыл границы между рациональной и эмпирической психологией). Необходимость же такой редукции вызвана тем, что душа есть простая вещь. Простая вещь не может обладать множеством основных сил. Дело в том, что, как известно из онтологии, каждая такая сила выражает сущность простой субстанции. Но у одной вещи не может быть много сущностей.

Вот как говорит об этом сам Вольф: “В душе не может быть много отличных друг от друга сил, так как иначе  каждая сила требовала бы особую самостоятельную  вещь, которой она бы принадлежала”. “И, таким образом, в душе есть лишь одна-единственная сила, из которой происходят все ее изменения, хотя из-за ее различных изменений мы даем ей разные имена”

Итак, Вольф ставит проблему психологической  редукции и полагает, что она должна быть возможна. Интересно, что Кант, зная этот аргумент, не соглашался с его выводами и говорил, что из безусловного наличия одной первоспособности нельзя сделать вывод о реальной возможности упомянутой редукции (любопытно также, что Кант относил этот вопрос к эмпирической психологии).

Основной силой человеческой души Вольф признает способность представления  мира соответственно положению человеческого  тела в нем. Эта сила познается  нами по ее действиям . Например, если обратить внимание на акт ощущения, то мы увидим, что оно являет собой представление сложного в простом, т.е. в душе, причем специфика ощущаемого обусловлена состоянием тела и его телесным окружением. Все тела взаимодействуют друг с другом. Поэтому можно сказать, что в ощущении мы представляем весь мир, но ясно – лишь те вещи, которые находятся рядом с нами. Так или иначе, но подобные наблюдения наталкивают нас на вывод, что основной силой человеческой души является способность представления мира и что “душа обладает силой представления мира сообразно положению ее тела в мире”.

Психологическая редукция на основе этих выводов осуществляется Вольфом  следующим образом. Ощущение – это  представление (Vorstellung), возникающее в душе в результате воздействия внешних объектов на наши органы чувств. Воображение – представление отсутствующих вещей. Память есть составная способность: она предполагает воображение и являет собой сознание того, что мы ощущали воображаемый предмет ранее (т.е. память также включает в себя компонент представления). Рассудок – это более отчетливое, нежели воображение, представление вещей. Суждение – представление о связи понятий. Разум также трактуется Вольфом как производная способность. Он есть способность строить умозаключения и предполагает память и ощущение. Память и воображение (или рассудок) предоставляют большую посылку, ощущение меньшую. При одновременном наличии того и другого умозаключение происходит как бы автоматически (как ни парадоксально, все это очень напоминает рассуждения крайнего сенсуалиста Э. Кондильяка, философа, казалось бы, прямо противоположного Вольфу). Желание “автоматически” возникает при представлении приятной вещи (спинозистские вариации). Воление – при отчетливом ее представлении. Таким образом, утверждает Вольф, все способности являют собой модификации силы представления. Вольф приводит сравнение с огнем. Огненная сила едина, но мы называем ее по-разному, в зависимости от ее действий. Также и с душой.

Отмечу, впрочем, что эта редукция, по сути, мало отличается от локковской классификации модусов простых идей рефлексии. Она носит достаточно внешний характер. В дальнейшем, а именно, в главах о Юме и Тетенсе, мы увидим, какую динамику можно придать редукционистской программе.

Начинает же Вольф рациональную психологию с анализа сознания. Он вспоминает об определении души, данном в начале эмпирической психологии. Душа – это вещь, осознающая сама себя и вещи вне нее. Сознание предполагает возможность отличать себя от других вещей. Возможность различения связана с ясностью представлений. Таким образом, ясность и отчетливость порождают сознание. Но это еще не все сущностные моменты сознания. Всякое восприятие протекает во времени. Мы должны различать части времени и помнить о предшествующих моментах восприятия, связывая и, в определенном смысле, при сохранении различия этих моментов, отождествляя их с настоящими, т.е. должны понимать, что мы воспринимаем ту же самую вещь. Таким образом, сознание предполагает репродуцирование представлений с помощью воображения, а также память и рефлексию, соотносящую представления друг с другом и с Я.

Интересно, что примерно эти рассуждения  были воспроизведены Кантом в его  обсуждении так называемого “синтеза рекогниции” в первом издании “Критики чистого разума” (эти части “Критики” стали настоящими “лакомыми кусочками” для феноменологов). Любопытно также, что Кант и их относит к области эмпирической психологии (как и всю редукционистскую проблематику).

Большое внимание в разделе о  рациональной психологии уделяет Вольф  и проблеме обоснования возможности  взаимодействия души и тела. Он разбирает  несколько альтернативных объяснений, в целом следуя Лейбницу. Прежде всего, это теория естественного  влияния души на тело и обратно. Ее основной недостаток состоит в том, что она подразумевает нарушение  естественного течения природных  событий и психических процессов. Этим же недостатком страдает и окказионалистская  концепция (ее Вольф почему-то связывает  с именем Декарта, а не Мальбранша).

Единственный возможный вариант  объяснения психофизического параллелизма – теория предустановленной гармонии души и тела. Впрочем, и она не лишена трудностей. Самая серьезная  из них, по мнению Вольфа, связана с  тем, что неясно, что именно в теле соответствует актам разумного  постижения в душе. Впрочем, Вольф утверждает, что трудность эта вполне разрешима и что этим актам соответствуют телесные движения, сопровождающие произнесение слов, соответствующих понятиям разума.

Вольф рассматривает также различия человеческой и животных душ. Духом Вольф называет сущность, наделенную разумом и волей (человеческие души, тем самым, духи). Животные же – не духи. Они не употребляют слов. Значит, у них нет общих понятий. Нет общих понятий – нет рассудка и разума. Нет рассудка, значит нет воли, так как воля предполагает отчетливое представление предмета воления.

Однако из этого не следует, что  у животных нет душ. Души есть, и  животные могут ощущать, воображать, вспоминать. У них есть даже аналог разума: ожидание сходных случаев (кстати, различие между этим ожиданием и  рациональным принципом достаточного основания, по мнению Вольфа, только количественное).

Последняя из обсуждаемых Вольфом  в рациональной психологии тем, это  проблема бессмертия души. Вольф различает  понятия нетленности и бессмертия. Нетленно все, даже части материи. Но мы не говорим, что они бессмертны. Бессмертие предполагает сознание тождества  нас самих во времени. У животных нет такого сознания. Поэтому их души не бессмертны. В качестве аргумента  в пользу сохранения такого сознания после смерти Вольф приводит довод о необходимости совершенствования души и о недостаточности нашей жизни для этого.

В заключение о развитии немецкой психологии в XVIII–XIX вв. хотелось бы сказать пару слов о взглядах И. Канта и И. Гербарта.

И. Кант(1724–1804) допускал, что вне нас существуют реальные предметы – «вещи в себе». Однако о них ничего нельзя сказать, так как «вещи в себе» непознаваемы. Нам даны лишь явления сознания, которые производятся «вещами в себе», но не выражают их сущности. То, что нам представлено в сознании, есть мир явлений, совершенно не похожий на мир вещей. Сам по себе чувственный опыт не несет никаких знаний о предметах. Рассудочные категории не выводимы из чувственных данных, они даны изначально. Поскольку сущность вещей непостижима, а человеку мир может быть дан только в явлениях («вещи для нас»), то все науки имеют дело лишь с явлениями, а поэтому могут быть только науками эмпирическими. Исключение составляют математика и механика.