Психологические теории эмоций: Сравнительный анализ

     Создатели теории мотивации достижения Мак-Клелланд и Аткинсон также считают, что после первого (эндогенного) возникновения эмоции под влиянием стимула, детерминантой эмоции становится рассогласование между актуальностью и ожиданиями, однако небольшое рассогласование вызывает положительную эмоцию, в то время как большое рассогласование - отрицательную.

     Вряд  ли эта теория может дать что-либо новое для психологического понимания  эмоций, ибо она имеет слишком  общий характер и не объясняет  детерминацию конкретных эмоциональных  явлений. Любой психический процесс  связан с прагматической неопределенностью, ибо ориентировка или целеполагание теряют свое значение при выполнении автоматизированного навыка, где нет никакой прагматической неопределенности.

     Первые  собственно психологические идеи об определяющей роли познавательных процессов  в порождении эмоций появились, по мнению Райсензайна и Шенпфлюга, в трудах Карла Штумпфа, профессора философии и директора института экспериментальной психологии Берлинского университета. В этих работах оценки объекта эмоции относительно имеющихся у индивида убеждений имеют решающее значение для возникающего эмоционального явления. Однако надо признать, что у Штумпфа психологический анализ еще не отделен от философского анализа эмоций, задача которого - не столько изучение и объяснение эмоциональных явлений в реальной жизни, сколько поиск онтологической природы эмоций. Он, также как и Выготский, ставит во главу угла проблему соотношения аффекта и интеллекта как универсальную, а не конкретно-эмпирическую проблему.

     Большую роль в создании современной когнитивной  теории эмоций сыграли работы Стэнли Шехтера и Ричарда Лазаруса, которые строили свои представления на основе эмпирически проверяемых гипотез. В одном из наиболее известных экспериментов Шехтер пытается ни много ни мало эмпирически проверить теорию Джемса - Ланге, причем начинает с утверждения о том, что пора отказаться от модели появления эмоций у пассивного участника. По его мнению, процессы, происходящие в нашем теле, тоже есть объекты нашего понимания и нашей интерпретации. Из этого и исходили Шехтер и его коллега Джеферсон Сингер при планировании своего эксперимента.

     Логика  рассуждения была следующая. Согласно всем известным источникам по психологии эмоций, включая теорию Джемса - Ланге, в появлении эмоции участвуют, по крайней мере, два компонента:

      1) физиологическое  состояние,

      2) познавательные  процессы.

     Шехтер  и Сингер соответствующим образом построили дизайн множественных групп, где независимыми переменными были:

     1) состояние  побуждения, вызываемое инъекцией  эпинефрина (синтетический адреналин),

     2) информация, которую получают щи не получают  участники, 

     3) эмоциональное  состояние партнера по эксперименту.

     В своих  более ранних исследованиях роли тревожности в аффилиации Шехтер обнаружил, что люди, испытывающие тревожность и страх перед началом некоего испытания, предлагают дожидаться этого мероприятия с кем-то, а не в одиночку. Шехтер объяснял это желанием людей понять причины своею состояния путем сравнения своих переживаний с переживаниями других людей в той же ситуации.

     Эти исследования, так же как и более  ранние исследования Кэннона и Мараньона, привели Шехтера и Сингера к убеждению, что физиологическое возбуждение само по себе не способно вызвать полноценную эмоцию, решающим в возникновении эмоции является познавательный компонент.

     Лазарус называет свою модель когнитивно-мотивационной теорией отношений. По его мнению, теория эмоций должна определять не только стратегию изучения и определения эмоциональных явлений и их классификацию, но и интегрировать биологические универсалии и социокультурные факторы, объясняя одновременно множество взаимозависимых причинно-следственных процессов и переменных. В то же время теория эмоций должна давать специфическое описание отдельных эмоций, соответствующее общим закономерностям.

     В названии «когнитивно-мотивационная теория отношений» последнее слово для Лазаруса означает, что эмоции всегда представляют взаимодействия индивида и его окружения, включая восприятие и оценку вредности (для негативных эмоций) или пользы (для положительных эмоций), а не просто воздействие внешнего стрессора или проявление интрапсихических процессов. Так каждая эмоция представляет свой «ядерный» тип отношения. «Мотивационная» - означает, что эмоции представляют реакции на возможность достижения - не достижения жизненных целей и выражают некоторую черту индивида или диспозиционную переменную в виде иерархии целей, но в то же время вызываются требованиями и возможностями окружающей индивида среды, что делает и эту сторону эмоций «интерактивной».

     В то же время попытки Лазаруса найти физиологические критерии отделения эмоциональных явлений от неэмоциональных оказались не очень успешными, также как и попытки отделить рефлекторно обусловленные ощущения бол и удовольствия от собственно эмоций.

     Познавательная  теория оказала значительное влияние  на интеграцию психологии эмоций и  социальной психологии, что, в частности, представлено в идеях Эверилла и Вайнера. Согласно Эвериллу эмоции представляют мимолетные социальные роли, выража­ющие оценку индивидом значения для него актуальной ситуации. Термин «социальные роли» здесь употребляется в смысле возможности многообразных социальных действий в социально согласованном и понятном Контексте. Так, одна из отличительных черт ролевого поведения, включенного в экспрессию, заключается в ломке общепринятых социальных норм рационального поведения. В атрибутивной теории Вайнера основная роль в изменении эмоции приписывается каузальной атрибуции индивидом причин полезности или вредности данного воздействия; эта атрибуция может менять эмоцию и приводить к ее переоценке.

     Более поздние варианты когнитивной теории эмоций сосредо-точивают свое внимание на процессах целенаправленного поведения, указывая на то, что переживание нами того или иного события (в прошлом, в настоящем или будущем) является функцией от вклада этого события в достижение или не достижение желаемой цели. В частности, Ортони, Клоур и Коллинз рассматривают эмоции как продукт когнитивной системы (состоящей из норм и установок), которая структурирует понимание человеком происходящих событий.

     Дискуссии о природе эмоций в 1920-е годы приводят многих психологов и физиологов к  описанию эмоций в контексте энергетических и фоновых процессов. Тем самым  под вопрос ставился сам статус эмоциональных  явлений как качественно своеобразных «сущностей», занимающих свое, особое, отдельное место в процессах  жизнедеятельности. Если в традиционной философской триаде - познания, воли и чувства - изменить последовательность, то это принципиально не изменит схему, но если отказаться от разделения этих явлений и сказать, что эти явления протекают одновременно, а не последовательно (то есть человек думает, одновременно действуя и переживая то, что он делает), то эта схема теряет свою ценность. А значит, для психологии нет явлений воли самих по себе, к чему психология пришла уже к середине XX века, так же как нет и эмоциональных явлений самих по себе.

     Наиболее  радикальной в отрицании эмоциональных  явлений как качественно специфического класса психических явлений была Элизабет Даффи, которая утверждала, что существующие описания даже самых сильных эмоций не отличаются от описаний поведения в целом. Человек, по ее мнению, либо «отдается ситуации», либо избегает ее, в зависимости от ее смысла - привлекательного или угрожающего.

     По  мнению Даффи, все так называемые эмоциональные характеристики можно свести к трем переменным:

     1) энергетический  уровень поведения, 

     2) степень  целеустремленности поведения, 

     3) природа  реакции на взаимоотношения в  ситуации.

       Однако и другие формы поведения,  не относимые обычно к «эмоциональным»,  также варьируют по этим переменным. Отсюда делается радикальный  вывод о том, что эмоций как  отдельных и специфических явлений  в реальности не существует, а  есть дань философской традиции, выделяющей эмоции в группу  явлений.

     Большинство психологов проигнорировало этот выпад  Даффи, уже хотя бы в силу феноменологической очевидности наличия и важности разных эмоциональных явлений, однако ее аргументы весьма убедительны и ее вызов, брошенный теоретическим попыткам понять природу эмоций, должен быть воспринят серьезно и ответственно.

     Посвятивший много своих работ теоретическому анализу эмоций психолог В.К. Вилюнас отказывается обсуждать варианты ответа на «вечный» вопрос о границах «эмоциональной территории», не принимая вызов Даффи. Он называет положение о непрерывной включенности и эмоциональных явлений в процессы психического отражения и регуляции «принципом панэмоциональности», но не принимает такого представления.

     В то же время его собственный теоретический  анализ приводит к положению о  том, что именно эмоции обеспечивают пристрастность психического отражения  через выделение цели и плане  образа: «Это значит, что эмоция - особое переживание субъектом отдельных  характеристик образа, придающее  им целевую характеристику и побуждающее  субъекта к решению на уровне образа задачи о способе ее достижения, а в конечном счете - к целенаправленной внешней деятельности» [5]. К подобному же выводу ранее пришел и знаменитый исследователь конформизма Соломон Эш, отметивший значение эмоций как механизма указания степени успешности в достижении целей.

     Отсюда  неизбежно следует то, что любое  целенаправленное поведение невозможно без участия эмоций. Впрочем, еще  меньше оснований предполагать «неэмоциональность» нарушения этой целенаправленности.

     В то же время идеи Даффи были подхвачены в исследованиях Вудвортса и Шлосберга, которые вслед за Вундтом пытались описать эмоциональную реакцию, используя те же параметры, что и Вундт: удовольствие - неудовольствие, расслабление - напряжение, спокойствие - возбуждение. Вудвортс предложил двухмерную классификацию мимических выражений эмоций в виде круга с двумя осями: удовольствие - неудовольствие и принятие - отвержение. Шлосберг затем добавляет третье измерение – сон - напряжение, еще более увеличивая сходство с параметрами Вундта.

     Дональд Линдсли в результате многолетних электро-энцефалографических (ЭЭГ) исследований, где использовались также такие популярные индикаторы эмоций, как кожно-гальваническая реакция (КГР) и электрокардиограмма (ЭКГ), указывает на сходство ЭЭГ-реакции (депрессия а-ритма) при сенсорном раздражении, внимании и при эмоциональных реакциях удивления или испуга. Работая под руководством Мэгуна, Линдсли

     убедился  в том, что ретикулярная формация ствола мозга, так же как и структуры  обонятельного мозга, играет важную роль как в стимуляции, так и  в торможении двигательной активности, что позволяет дополнить картину, описанную ранее Кэнноном. Указывая, что эмоциональные реакции представляют собой разные степени активации между максимальным возбуждением и его противоположностью - расслаблением и сном, Линдсли отмечает, что активационная теория объясняет только крайние состояния, оставляя без достаточного видения промежуточные и смешанные эмоциональные состояния. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. МОТИВАЦИОННАЯ ТЕОРИЯ ЭМОЦИЙ

     Идея  о том, что эмоции являются основными  мотивами человеческого поведения, известна, по крайней мере, со времен античности. Сторонники и последователи  Эпикура неизменно считали, что  люди стремятся к удовольствию и  избегают неудовольствия. При этом предстоящее удовольствие выступает  и побуждением, и тем, что придает  смысл поведению (естественно, только в случае, если такая цель соответствует  нормативным ожиданиям тех, кто  стремится к этому удовольствию).

     В научной  психологии неоднократно высказывались  идеи о роли эмоций в мотивации  поведения. Так, Фредерик Бартлетт отмечает, что эмоции обеспечивают побуждение неспецифического характера для выполнения необходимого действия. Возникновение эмоции, по Бартлетту, означает указание организму на столкновение несовместимых тенденций к действию (отрицательные эмоции) или на происходящую или возможную интеграцию этих тенденций (положительные эмоции). Подобные идеи можно обнаружить в исследованиях мотивационной сферы в научной школе Курта Левина, если считать эквивалентом термина «эмоция» термин «валентность» (а основания для этого есть, ибо «валентность» определяется в этой научной школе через субъективную ценность объектов, способствующих или препятствующих удовлетворению актуальных потребностей, то есть почти так же, как многие современные исследователи определяют эмоции). При этом именно один из наиболее известных сторонников мотивационной теории Роберт Липер был в числе наиболее яростных критиков теории Левина.