Психологическая характеристика мотивационной сферы подростков-правонарушителей

Что касается самооценки подростков этой группы и их отношения к наказанию, то их характеризуют следующие данные. На вопрос, как они себя оценивают по сравнению с другими людьми, которых они знают, 36 (53%) подростков ответили, что считают себя хорошими или средними — «как все»: «Я, как и другие. Люди живут, и я живу. Люди в тюрьмах сидят, и я сижу». «Не хуже других — они тоже могут ошибаться раз в жизни, притом в несовершеннолетнем возрасте». «Я ни лучше, ни хуже. Есть такие люди, которые в 10 раз хуже меня».

Как видно из таких высказываний, эти правонарушители ориентируются на людей, которые по уровню нравственного развития стоят наравне с ними или даже ниже. Но все же, даже из числа «бесконфликтных», 24 человека (35%) дали себе отрицательную оценку. «Был бы хорошим, здесь бы не сидел» (К., 16 лет)."Плохой. Они честные, а я ворую" (Н., 14 лет). «Как украду, считаю себя плохим. Кто не вор, тот лучше, а кто ворует — еще хуже меня» (Ж., 15 лет).
С этими данными находятся в соответствии и материалы об идеале, т. е. ответы на вопрос: «Назови человека, на которого ты хотел бы походить». У 13 человек (20%"бесконфликтных") идеал воплощает положительные моральные качества и достоинства интеллектуального характера. Это обнадеживающие факты. Однако у 80% «бесконфликтных» правонарушителей идеал воплощает или нейтральные в моральном отношении качества (26%), или отрицательные (12%), или вовсе отсутствует (42%).

С самооценкой «бесконфликтных» связано и их отношение к наказанию. 44% из них считают, что они наказаны неправильно, наказание расценивают как слишком строгое. При этом при сравнении себя с другими людьми они ориентируются на примеры еще худшего поведения, на фоне которого воспринимают свои поступки как незначительные. Например, они говорят так: «Неправильно меня наказали по сравнению с одним. Он шел за паровоз» (т. е. его судили как зачинщика), а мне дали такой же срок, как и ему" (16,5 лет). «Нет, неправильно, потому что другим дали условно, а среди них есть такие, которые больше делали, чем я. Меня посадили, а им дали условно. Я отбываю срок, а они гуляют» (16 лет). «Неправильно, много дали — 3 года. Другим за более тяжелые статьи дали меньше» (17 лет, осужден за квартирную кражу).
Следует сказать, что снисходительное отношение к себе, к своему преступлению, как и отсутствие раскаяния, характерны даже для таких подростков, которые совершили особо опасные преступления: убийство, насилие.

Вот несколько примеров: правонарушитель Н. (17 лет) осужден за убийство в драке. На вопрос о том, как он расценивает свое пребывание в колонии — как наказание или как средство исправления, Н. ответил: «Меня хотели наказать. Если бы меня не поместили в колонию, а дали исправительный срок на воле, то я бы показал себя с лучшей стороны. А теперь, когда я вернусь на волю, то я буду думать не о хорошем, а о плохом. Суд не исправляет, а наказывает». Правонарушитель В. (17 лет) осужден за нанесение тяжелых телесных повреждений. С группой подростков он систематически занимался хищениями из сараев, дач. Нередко крали голубей и продавали их. Во время очередной кражи вышла хозяйка, и В., который стоял с ружьем «на карауле», выстрелил в нее, ранив в грудь и в глаз. Совершив такое тяжелое преступление, В., однако, считает, что наказали его «не совсем правильно». «Я 1948 года рождения, — говорит он, — а со мной были ребята старше. Они и до этого совершали преступления, а меня сочли главным, им дали меньше, чем мне». В."забыл", что именно он сделал человека инвалидом.

Сравнивая наше мнение о «бесконфликтных» подростках-правонарушителях с мнением о них работников колонии, мы обнаружили встречающееся здесь иногда несовпадение, (Это, как правило, не имело места в характеристиках, даваемых «раскаивающимся» и «циникам». По-видимому, это объясняется тем, что некоторые «бесконфликтные» правонарушителя, принимая и разделяя моральные требования окружающих, стыдятся перед другими их нарушения. Вместе с тем эти моральные требования не стали для них подлинно своими, внутренними: нарушая эти требования, они еще не научились стыдиться самих себя. Такой уровень морального развития этих подростков обусловливает значительное расхождение между их словами, поведением и подлинными мотивами. Между тем именно мотивы определяют в первую очередь моральный облик человека. Поэтому понять внутренний мир отдельных «бесконфликтных» правонарушителей можно лишь путем их углубленного изучения этих мотивов.

В качестве примера одного из наиболее трудных «бесконфликтных» правонарушителей, мнение о котором полностью совпало у нас и у работников колонии, приведем характеристику Ю.
Ю. (15 лет) за (неоднократные кражи и хулиганские выходки решением комиссии по делам несовершеннолетних был определен в спецшколу особого режима. Мать Ю. работает на швейной фабрике. С 1 класса Ю. был «трудным» ребенком. Не справляясь с воспитанием сына, мать после окончания им VI класса отдала его в школу-интернат. Здесь Ю. и совершил свою первую крупную кражу — взял из стола завуча 260 рублей и часы. Деньги он, по его словам, «проел и пропил». За это Ю. был исключен из интерната, где пробыл всего 1 год и 3 месяца.
В общеобразовательной школе, куда его определили после интерната, он продолжал вести себя плохо — воровал в раздевалке шапки, обувь, мелочь из карманов, отбирал у школьников деньги. Кроме того, Ю. крал из витрин магазинов вино и сладости.
О том, что он пристрастился к спиртному, говорят данные, полученные от Ю. по нашей методике: для него самым приятным событием были «все праздники: складывались с пацанами по 2 рубля и выпивали». Любимое занятие дома было «выпивать, воровать, в карты играть, гулять». Если бы имел большую сумму денег, «пропил бы; сколько у меня денег было — все пропивал», — говорит Ю. Товарищу он купил бы «яблоки, торт и бутылку». «Волшебную власть» использовал бы на приобретение «виллы и богатства», а также «всех сделал бы равными но материальному состоянию».
Занимаясь кражами на протяжении двух лет, Ю. превратился в беззастенчивого вора. Его ничуть не беспокоило, что о его кражах знали в классе. Товарищей он не стыдился (исключение, по его словам, составляла девочка, Лена, которая ему нравилась тем, что она хорошо училась и была красивая). На вопрос по поводу рассказа о шоколаде Ю. ответил: «Я бы съел. Пусть в классе узнают. Я на риск шел и отнести! Нет!» В преступлениях Ю. не раскаивается. О том, насколько низок уровень нравственного развития Ю., говорят его ответы на вопросы всех наших рассказов: рассказ о папиросах — «взял бы, если курить хотелось»; рассказ о пляже — «стоило стащить кошелек» ; рассказ о ларьке — «не стоило так. Надо было по-умному: посыпать пол табаком, чтобы собака след не взяла»; рассказ о стекле — «сознался бы — лучше сказать правду. Здесь стал так думать, а там врал». Надо полагать, что это высказывание — лучше сказать правду — основывается не на нравственных мотивах: ведь на вопросы, касающиеся кражи, в том числе и на прямой вопрос, стоит ли красть, если ты уверен, что не попадешься, Ю. отвечает:"Конечно, стоит".
В спецшколе с особым режимом Ю. уже 2 года, но изменений в лучшую сторону в его поведении за этот период не произошло. За первое полугодие пребывания в спецшколе он получил 33 замечания за плохое поведение. Только за январь их было 14. Замечания касаются его дисциплины, отношения к учению, труду. Об этом говорят следующие записи в дневнике: «Самовольно ушел с подготовки уроков. В тот же день дрался палкой с Ч.». «Обругал уборщицу нецензурными словами». «Опоздал на урок, ушел без разрешения с урока — вылез в форточку». «На уроках не занимался, играл в карты». «Очень плохо относится к вещам и имуществу, все портит. Потерял куртку (или продал?) и шапку».
По словам воспитателя, очень трудно заставить Ю. что-либо делать. Он выполняет только ту работу, которая ему нравится, например, он охотно белил стены во время ремонта школы. Если группа, в которой числится Ю., выходит за зону для работы в огороде или на прогулку, то он все время ищет окурки или стремится сбежать, залезть в чей-нибудь сарай или дом и украсть, что попадет.

Итак, на основании данных, характеризующих «бесконфликтных» правонарушителей, мы можем утверждать, что для них типично слабое развитие положительных моральных переживаний и убеждений, которые регулировали бы их поведение. Все правонарушители этого типа, за очень небольшим исключением, обнаружили мотивы или примитивного, или утилитарного характера. У них проявляются сильно развитые примитивные потребности (главным образом влечение к спиртному). Эти их особенности и приводят к тому, что они легко склоняются на преступление. Вместе с тем далеко не все «бесконфликтные» являются столь устойчивыми в своем антиобщественном поведении, как это было у Ю. Напротив, группа «бесконфликтных» является как бы промежуточной между «раскаивающимися» и «циниками», и здесь многое зависит от индивидуального подхода в их воспитании: непонятый «бесконфликтный» правонарушитель легко может перейти в ряды"циников" и, наоборот, внимательный и чуткий подход к нему, а главное, серьезная работа над расширением его духовных потребностей и углублением его моральных требований к себе может дать хороший результат.

Тип «циников»

   Правонарушители- «циники», в отличие от других типов, характеризуются не только слабостью нравственных мотивов, но и наличием аморальных убеждений. Это проявилось в их ответах на различные вопросы и в высказываниях по поводу различных ситуаций. Так, на вопросы: «Какие поступки ты оправдываешь? Можно ли сказать неправду, совершить кражу?» — все 19 «циников» ответили утвердительно, причем часто в вызывающей форме:"Можно и нужно! Если без свидетелей, я день и ночь воровал и думал, что можно" (Б„ 17 лет). «Не можно, а даже нужно. Для меня это норма. Если о краже, то я правду не скажу, только уж если приперли. Я могу в любое время сказать неправду» (С., 13 лет) и т. п.
«Антимораль» «циников» проявилась также в том, что они высказывали уверенность, что каждый человек скажет неправду, если это ему на пользу; любой украдет, если находится в выгодной ситуации и не опасается разоблачения. Такие же аморальные убеждения проявились и в ответах на вопросы, поставленные в рассказах, т. е. в характере мотивации: все 100% правонарушителей этого типа обнаружили мотивы исключительно утилитарного или асоциально-аморального характера.

Мы говорили, что в рассказе о ларьке дана ситуация с неудачной кражей. И несмотря на то что герой рассказа пойман после ограбления ларька, 1/з подростков. Ответили, что на кражу идти все равно стоило. При этом почти каждый вносит «методические» исправления в подготовку и ход кражи, которые, по их мнению, принесли бы успех: «Стоило, но с поправками: я шел бы с другом, уехали бы оттуда на машине. Не прятал бы на чердаке. В своем районе никогда не буду воровать» (С., 15 лет)."Стоило, но он поступил глупо: надо было посыпать следы перцем или хлоркой" (К., 16 лет). «Конечно, стоило. Если бы мне нужны были деньги, я бы поступил точно так же, Я считаю так, если тебе нужны деньги, а тебе их никто не дает, то нужно стащить» (М., 17 лет). «Стоило, но надо знать дневную выручку и замести следы» (Ч., 15 лет).
Эта же готовность идти на кражу, несмотря на возможность разоблачения, проявилась в ответах на вопрос, поставленный в рассказе о папиросах. Если больше половины «бесконфликтных» (53%), опасаясь обнаружения пропажи папирос, ответили, что воздержались бы от кражи из кармана гостя, то подавляющее большинство «циников» (84%) ответили, что взяли бы папиросы : «Я бы взял, потому что я всегда брал» (3., 17 лет). «Взял. Курить-то хочется» (Б., 14 лет). Экспериментатор: «Но ведь они чужие?!» Б.: «Мне-то какое дело, что чужие. Не будет класть!»

Для многих подростков этого типа характерно бравирование своими аморальными взглядами. Это проявилось в их подчеркивании своих аморальных желаний и поступков ( «хочу пить вино, курить, играть в карты, гулять с девчонками»), своим любимым занятием называют воровство, хулиганство, драки. Они высказывают желание продолжать свою преступную деятельность.
Бравада проявилась и в ответах на вопрос:"На кого ты хотел бы походить?" Одна треть"циников" назвала людей с отрицательными моральными качествами. «Хочу походить на Б. П., потому что он не работает и не учится» (М., 14 лет). «На „малышку“. Он вор-профессионал, хорошо ворует и грабит магазины» (К., 14 лет). «На дядю Борю. Он умный вор» (П., 15 лет).
У 50% правонарушителей, отнесенных нами к типу «циников», антимораль сочетается с агрессивными намерениями, которые направлены против милиции, судей. В своих сочинениях подростки пишут, что хотели бы их"заморить голодом", «сгноить в тюрьме», «подвесить за ноги» и т. п. Колонию они хотят"взорвать", «разбить в щепки», «уничтожить» или «освободить нужных себе людей».

В ответах на вопрос: «Какие поступки ты оправдываешь?» — 18 человек из 19 указали:"Оскорбить человека". Мы этот факт расцениваем не только как неуважение к людям, но и как проявление агрессивности, желание причинить человеку неприятность, зло. Это подтверждается материалами личных дел: большинство «циников» осуждены или помещены в колонию не только за воровство, но и за злостное хулиганство, а старшие из этих подростков — за насилие, т. е. за преступления, связанные с посягательством на личность других людей.

Недоброжелательство, злоба, агрессия, нежелание работать особенно выступили в сочинениях отдельных старших правонарушителей. «Если бы я стал волшебником, я жил бы как мне вздумается и делал все, что захотел. Развлекался и жил в свое удовольствие. Устроил бы себе такую жизнь, о которой не мечтали в свое время короли. А чтобы люди на земле жили каждый в свое удовольствие и были равны между собой, я бы им делал из воздуха все, что им надо. И тогда бы никто не работал и не учился, и все были бы довольны мной. Я бы устроил всем шикарную жизнь. А потом я бы раскрутил земной шарик, чтобы он развалился. Это было бы тогда, когда мне надоест жить» (Н., 17 лет). «С самого начала я бы сделал амнистию, а вместо „ЗК“ (заключенных) посадил бы „ЧК“ (чекистов). Дальше я бы понаделал дел. То, что я сделал бы, выразить нельзя! Но пока я хотел бы быть на воле. Да, хоть я и не волшебник, а на воле кого-нибудь глушану по-волшебному» (С., 17 лет). «Я сделал бы так, чтобы никто не работал. Но еще бы я сделал так, чтобы полчеловечества исчезло, чтобы просторнее было на земле» (Ф., 17 лет).

Все наши материалы свидетельствуют о том, что правонарушители- «циники» не испытывают стыда за свои преступления. Ни один из них не руководствуется мотивом стыда в ответах на вопросы, поставленные в рассказе о шоколаде: «Пусть в классе расскажут, кто бы смеялся — морду тому набил бы. Меня все боялись с первого по пятый класс» (Б., 15 лет). «Шоколад съел бы. Мне чихать на этот класс! Никто бы ничего мне в классе не сказал. Они знают, что с разбитой рожей пойдут домой» (С., 15 лет). Из 19 человек «циников» 15 заявили, что им не было стыдно ни перед кем.

Ни один из «циников» не выразил раскаяния в своих преступлениях. Более того, эти подростки не только далеки от раскаяния, но они бравируют его отсутствием: «Я не раскаиваюсь ни в одном преступлении и не нахожу нужным» (К., 16 лет). «Ни в каких поступках не раскаиваюсь. Мне не стыдно ни за какие поступки» (Б., 15,5 лет)."Я не раскаиваюсь ни в чем. Чего мне раскаиваться — мне не стыдно, а хорошо" (Ш., 14 лет).

Что касается самооценки, то из 19 человек «циников» 7 ответили, что считают себя хорошими, 5 — средними, 5 — плохими, 2 человека ответили: «Не знаю», т. е. 14 человек (73%) не дали себе отрицательной нравственной оценки. Вот их высказывания на вопрос : «Каким ты себя считаешь — хорошим или плохим?» — «Хорошим, потому что я такой же, как все ребята». «Я считаю себя нормальным, как все». «Хорошим, потому что я, как и все люди». На вопрос:"Ты лучше или хуже других людей, каких ты знаешь?" — только 2 человека ответили: «Хуже», остальные: «Мы все одинаковые», «Я как все». Из «циников» 70% считают, что в колонию их поместили, чтобы наказать, а не исправить; 60% думают, что наказаны они несправедливо (напомним, что у «раскаивающихся» и «бесконфликтных» такие ответы дали соответственно 9 и 43 %).

Анализ ответов «циников» на вопросы, которые по замыслу должны вскрыть доминирующие потребности, показал следующее: все 19 человек ответили, что оправдывают употребление спиртного и курение, высказывая при этом свое отношение не без бравады ( «это мы любим», «пью на потребность человека», «пью с 12 лет»). На вопросы, которые обнаруживают желания подростков ( «что бы ты купил больному товарищу», «что сделал бы, если бы стал волшебником», «как потратил бы деньги» ), 18 человек ответили, что купили бы водки, вина, пива.

Итак, наличие аморальных мотивов, аморальных убеждений и переживаний, бравирование ими, сильная склонность к спиртному характерны для правонарушителей этого типа. Но мы предполагаем, что, кроме типичных циников" с глубоко усвоенной отрицательной моралью и гипертрофированными примитивными потребностями, сюда могли быть отнесены такие правонарушители, которые по всем показателям мало отличаются от основной категории «циников», но по существу являются иными: это подростки, которые бравируют и перед другими и перед самим собой циничной моралью, а эта бравада является результатом аффективных переживаний, глубокого внутреннего конфликта, из которого они не в состоянии найти выхода.

Этиология аффективных переживаний может быть понята в свете описанного в психологической литературе конфликта между уровнем притязаний и неуверенностью в себе. Такой конфликт, вовремя не снятый ни педагогами, ни родителями, углубляясь, может стать причиной антиобщественных поступков. В этом случае для подростка вызывающее поведение является выражением протеста против не удовлетворяющей его оценки со стороны окружающих, недовольства своим положением среди сверстников, уродливой формой самоутверждения, поисками общественной позиции (хотя бы и отрицательной), способной удовлетворить его притязания.