Психологическая характеристика мотивационной сферы подростков-правонарушителей

         Как видим, между «бесконфликтными» и «циниками» нет существенного различия в том отношении, что среди тех и других наибольший процент падает на желания, связанные с пристрастием к спиртному, затем идет курение, кино и расходы связанные с интересом к другому полу.
Потребности «раскаивающихся» заметно отличаются от этих. У них на первом месте желание приобрести одежду, кино и спиртное занимает второе место, на третьем — сладости.
Если мы обратимся к количеству ответов, выражающих потребность в спиртном, папиросах и потребности сексуального характера, то увидим, что их количество возрастает от первого к третьему типу. При этом в отношении потребности в спиртном наблюдался значительный рост от «раскаивающихся» к «бесконфликтным» (/=4) и от «бесконфликтных» к «циникам» (*=3,8). Что касается потребности в папиросах и желаний сексуального характера, то здесь достоверный рост имеется только от «раскаивающихся» к «бесконфликтным». «Бесконфликтные» и «циники» дают примерно одинаковое количество таких ответов.

Анализируя ответы, которые, по нашему мнению, вскрывают характер потребностей правонарушителей, мы пытались определить, во-первых, у какой части из наших 140 испытуемых эти потребности могут быть признаны гипертрофированными, во-вторых, как распределяются подростки с такими потребностями по нашим трем группам. При этом мы опирались на данные, полученные по следующим трем вопросам: о любимом времяпрепровождении, о том, на что подросток истратил бы деньги, и о том, что он купил бы другу, исходя из своих вкусов.
Правонарушители с гипертрофированными примитивными потребностями распределились между типами следующим образом: среди «раскаивающихся» — 3 человека (6%), «бесконфликтных» — 34 (50%), «циников» — 15 человек (78%).

Кроме желания иметь предметы, удовлетворяющие примитивные потребности, правонарушители высказывали желание приобрести и другие предметы — культурно-бытового назначения (лодку, магнитофон, телевизор, ружье, велосипед, фотоаппарат, гитару, мотоцикл), а также машину, дом, дачу. Определенная часть подростков хотела бы не работать, не учиться, роскошно жить, иметь много денег и даже золота. Соответствующие количественные данные мы приводим в табл. 11.
Естественно для подростков 13-17 лет желание иметь фотоаппарат, лодку, мотоцикл и пр. Можно понять желание иметь машину и дачу. Но совершенно морально неоправданно намерение «жить в свое удовольствие», «не учиться, не работать».
В этих ответах обнаруживаются те же особенности, которые проявились в отношении к спиртному, папиросам и пр. Количество морально неоправданных желаний при переходе от группы «раскаивающихся» к двум другим возрастает (^=3,3); ответы «бесконфликтных» и «циников» близки между собой. Таким образом, группа «раскаивающихся» заметно отличается от двух других по характеру своих потребностей: общественно-отрицательные потребности в этой группе значительно слабее выражены, чем у «бесконфликтных» и «циников».
Как мы отметили, некоторые высказывания правона-рушителей свидетельствуют о противоречивости их по-требностей и намерений. С одной стороны, они выража-ют желание «сделать подарок маме», позаботиться о ней, говоря о самом приятном для них событии, указывают такие события, которые связаны с утверждением себя в общественно-одобряемых делах. С другой стороны, они обнаруживают озлобленность, готовность идти на новые правонарушения. Если исходить из того, что желание подростков сделать что-то очень хорошее для матери (подарок) несомненно свидетельствует об их раскаянии, о переживании вины перед нею, то можно предположить, что в выделен-ных нами типах количество подростков, высказавших такое желание, должно быть неодинаковым. При подсчете так и оказалось: среди «раскаивающихся» более половины (53%) подростков выражают такое желание; среди «бесконфликтных» меньше 1/з (29%), а из числа «циников» о подарке говорят всего 4 человека, т. е.20%. Таким образом, количество правонарушителей, в ответах которых проявляется чувство виды перед матерью сокращается от «раскаивающихся» к «циникам».

Эта же тенденция проявилась и в других материалах: в количестве подростков, выразивших в сочинениях же-лание начать жить в соответствии с моральными требованиями, и в количестве подростков, указавших в качестве приятного события положительные факты своей биографии.

В группе «раскаивающихся» желание морального и интеллектуального совершенствования высказали 21 из 53 человек (40%), в группах «бесконфликтных» и «ци-ников» только 7 из 87 человек (8%). Желание утверждать себя в положительных делах вы-сказали 14 человек (26%) первой группы и всего 5 человек (6%) второй и третьей.
Итак, исследуя особенности мотивационной сферы правонарушителей, мы получили подтверждение того, что правонарушители не представляют собой одно-родную массу. Обнаружены достоверные различия почти по всем параметрам, по которым мы изучали личность правонарушителей: в наличии нравственных мотивов, в характере интересов и стремлений, в отношении к нака-занию, в выборе идеала человека и т. д. По всем этим показателям тип «раскаивающихся» отличается от типа «бесконфликтных», а последний от «циников». От «рас-каивающихся» к «циникам» имеет место снижение уровня нравственного развития.

Поскольку особенности личности формируются в процессе деятельности, есть основания предполагать, что подростки с низким моральным обликом формируются результате отрицательного опыта, иначе говоря, что сила нравственных чувств — угрызений совести, стыда, раскаяния — находится в обратной зависи-мости от частоты повторения антиобщественных поступков.
Рассмотрим теперь подробнее каждую из выделенных нами групп правонарушителей.

Тип «раскаивающихся»

         Для большого количества правонарушителей, отнесенных нами к типу «раскаивающихся», значимы нравственные мотивы: в 116 случаях из 212 (53 человека по 1 рассказам), т. е. 55% обоснований ответов правонарушителей этого типа опирались на моральные требования.
Примерами ответов, указывающих на мотивировки морального характера, являются такие (по рассказам о ларьке и пляже): на кражу идти не следовало, так как «не хочу повторно совершать преступление». «Воровать нехорошо». «Деньги надо доставать честным путем». «Совесть должна быть» и т. п. Надо отметить, что для некоторых правонарушителей этой группы оценка поступка как нечестного и признание его недопустимости находится в зависимости от величины материального ущерба, причиненного этим поступком. Эти подростки, высказывая нравственные мотивировки по рассказам «Ларек» и «Пляж», в отношении рассказа о папиросах руководствовались непосредственным желанием,
Приведем ответы одного из таких подростков К. (17 лет). Рассказ о ларьке: «Не стоило. Лучше потерпеть». Рассказ о пляже: «Не стоило. С мелкого начнет, кончит крупным». Рассказ о папиросах: «Взял бы 2-3 штуки». Надо сказать, что в колонии К. является одним из лучших воспитанников. Он выбран командиром отделения, пользуется доверием воспитателя, который считает, и не без основания, что этот воспитанник никогда больше не совершит преступления. Но даже такой, твердо ставший на путь исправления подросток допускает мелкое хищение — кражу папирос.

Довольно много у «раскаивающихся» ответов, содержащих утилитарные мотивировки (29%), причем наибольшее их количество относится к рассказам криминального характера — о ларьке и пляже, т. е. к таким ситуациям, где в силу значительности возможных отрицательных последствий утилитарные соображения могут играть большую роль. Но и в отношении этих рассказов, как показал более подробный анализ, мотивировки утилитарного характера у «раскаивающихся» значительно отличаются от утилитарных мотивировок «бесконфликтных» правонарушителей. Приведем несколько примеров утилитарных мотивировок"раскаивающихся": К. (17 лет) в беседе по рассказу о пляже сначала сказал:"Не стоило брать кошелек."
«А если бы не попался и все сошло удачно?». — «Все равно не стоило. Крупное начинается с мелкого».
Следовательно, действительный мотив, почему К. отрицательно относится к краже кошелька, не сводится к простой боязни наказания. Он опасается более серьезных последствий — нравственно увязнуть в аморальном поведении. Л. (17 лет):"Не стоило красть кошелек, если не хочешь наказания, да и совесть должна быть". Н. (17 лет):«Не надо было кошелек брать, это нехороший поступок, да и сколько не воруй, а конец будет».

Эти высказывания заставляют думать, что утилитарные мотивировки"раскаивающихся" часто представляют собой сложные образования, в которых они переплетены с нравственными мотивами. Это подтверждается и сопоставлением ответов одних и тех же подростков по разным рассказам.
Н. (17,5 лет). На вопрос по поводу рассказа об «удачной» краже (пляж) ответил: «Нет, не стоило. Совесть должна быть». Рассказ о папиросах: «Не взял — это чужой карман», т. е. в обоих рассказах о крупной и о мелкой краже, которые кончились"удачей", он руководствовался в своих ответах нравственными мотивами, но по рассказу о «неудачной» краже он ответил: «Нет, не стоило, он попался, посадят». То, что этот подросток руководствуется мотивами не чисто утилитарного характера, подтверждают не только высказывания по первым двум рассказам, но и его ответы на вопрос о том, допустима ли кража: раньше он считал возможным украсть, если никто не узнает. Сейчас нет.
Г. (17 лет). Рассказ о пляже: «Не стоило, не хорошо воровать»; рассказ о папиросах: «Не взял. В чужой карман лезть!» Рассказ о стекле: «Сознался. Это смягчает вину, и тебе будут доверять». Но его ответ по поводу рассказа о ларьке включает утилитарную мотивировку: «Нет, не стоило, за это получишь срок». В этих случаях отчетливо обнаруживается переплетение утилитарных и нравственных мотивов, причем утилитарные возникают преимущественно в ситуации, связанной с неудачей, которая, так сказать, обнажает значение утилитарных соображений.

Для сравнения приведем теперь содержание бесед по этим же рассказам с"бесконфликтными" правонарушителями.
Г. (14 лет). Рассказ о пляже: «Не стоило брать кошелек: его все равно найдут». Экспериментатор: «А если не найдут?» Г.: «Тогда стоило». Этот же подросток в беседе по рассказу о неудачной краже ответил: «Не стоило идти на это дело, собака все равно бы нашла его». Экспериментатор: «А если бы собака не нашла?» Г.: «Не знаю тогда».
С. (14 лет). Рассказ о ларьке:"Не стоило, так как его поймали". Экспериментатор:"Представь себе, что все сошло бы хорошо и его не поймали". С.:"Тогда стоило бы". П. (13 лет). Рассказ о пляже:"Нет, не стоило". Экспериментатор:"Почему?" П.:"А если бы он попался?" Экспериментатор: «Но если бы была гарантия, что не попадется?» П. : «Тогда правильно».
Более тщательный качественный анализ высказываний «раскаивающихся» правонарушителей и тех условий, при которых ими было совершено правонарушение, позволил нам выделить среди них три подгруппы. В первую вошли подростки, совершившие преступление в результате случайного стечения обстоятельств, опьянения и других причин. У них нет обостренных примитивных или антиобщественных потребностей. Ими усвоены нравственные нормы, которым соответствуют отчетливо выраженные нравственные чувства, — стыд, раскаяние. Вот как высказывают свое отношение к случившемуся подростки этой подгруппы: «Я проклял день, когда это случилось, и поклялся, что если будет еще такое, то мне больше не жить на свете» (16 лет). «Мой жизненный путь — это прямая дорога с извилиной. Извилина — это преступление, а дальше опять дорога» (17 лет).

Вторая подгруппа — это наиболее типичные среди «раскаивающихся», на преступление их толкнуло желание удовлетворить какие-то настойчивые примитивные потребности. У них имеются противодействующие нравственные тенденции, однако они оказались недостаточно сильными, чтобы позволить подростку противостоять отрицательным желаниям и стремлениям. Такие правонарушители, совершив преступление, испытывают угрызения совести, дают обещание не воровать, но в силу слабости морального сопротивления соблазну они, если представится случай, возможно, вновь воспользуются им. «После первого срока, — говорит один из таких подростков, — я дал слово не воровать, а вышло наоборот, и вот я сижу второй раз, и я не уверен твердо, что не попадусь третий. Но я буду стараться».

Третья подгруппа подростков, которые относятся к «раскаивающимся», — это те, кто раньше проявлял особенности, характерные для «бесконфликтных», а в настоящее время переживают период нравственного возрождения (в условиях колонии). Их моральные устои еще шатки, но они поняли обреченность, моральную несостоятельность преступника в наше время и приняли сознательное решение порвать с прошлым, хотя оно в известной степени еще тяготеет над ними. Один из таких воспитанников на вопрос: «Стоит ли красть, если ты уверен, что никто не узнает и ты не попадешься?» — ответил так: «Раньше я придерживался всех этих поступков, но сейчас, здесь в колонии, я очень многое осознал. Но, конечно, я еще не все так глубоко осознал: я курю, и если бы мне предложили спиртные напитки, я бы, конечно, не отказался. Почему — и сам не знаю. Может быть, я еще не выработал силу воли, но это сразу ведь не делается. И я буду, конечно, вырабатывать у себя силу воли» (О., 16 лет). Некоторые подростки на вопрос: «Какие поступки из перечисленных ты оправдываешь — сказать неправду, поступить нечестно, употреблять спиртное, оскорблять человека, совершить удачную кражу и т. д.?» — отвечали: «Это все в прошлом». «До колонии все оправдывал». «До колонии считал возможным». «Сейчас нет, а раньше думал по-другому».

Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что нельзя говорить о коренном изменении морального облика этих ребят на основании только характера их высказываний. У них еще не было опыта реализации этих новых взглядов в практике поведения, в нравственных поступках. Одно сознательно принятое намерение не у всех подростков может одержать верх над теми антиобщественными привычками и примитивными потребностями, которые закрепились в течение предшествующего, иногда длительного опыта. Сила этих потребностей и привычек проявляется и в ответах некоторых подростков на наши вопросы. Так, например, один мальчик из данной подгруппы на вопрос: «Как бы он потратил большую сумму денег?» — ответил: «Если честно, то не сделал бы на них ничего оригинального. Не построил бы школу для детей, а истратил бы на свои нужды и потребности. Если бы денег было много, то прожил бы отпущенные дни в свое удовольствие. По-моему, это приятно. Эти ответы пускай вам покажутся эгоистичными. Возможно, мои мысли изменятся, но пока — честно» (16 лет).

С этой точки зрения, данные подростки являются еще не типичными «раскаивающимися», но и отнести их к «бесконфликтным» нельзя, так как по характеру нравственного сознания они отличаются от «бесконфликтных» и у них уже возникает конфликт между сознанием и еще сохранившимися прежними потребностями и стремлениями. Как можно судить по совокупности их проявлений, у них идет процесс нравственного возрождения.

Как уже говорилось, для «раскаивающихся» характерен конфликт между примитивными потребностями, которые толкают их на преступление, и нравственными побуждениями, которые противостоят этому. Какие выходы возможны из этого конфликта? Можно удовлетворить потребность в удовольствии в ущерб нравственной тенденции. В результате — угрызения совести, неприятные переживания. Можно удовлетворить нравственную потребность ценою отказа от удовольствия, т. е. воздержаться от аморального поступка, но часто это не под силу подростку, имеющему слабые нравственные побуждения и напряженное желание. Беседы с правонарушителями навели нас на мысль, что часть из них идет по третьему пути. Это путь вытеснения из сознания безнравственной сущности своих аморальных поступков (совершенных или предполагаемых).
В качестве иллюстрации того, что мы имеем в виду, приведем пример из бесед с воспитанниками колоний. Подростку С. 14 лет был задан вопрос: «Когда ты шел на преступление, то понимал, что плохо делаешь?» С.:"Понимал, но старался не думать об этом". Второй подросток Г. (15 лет) на вопрос: «Было ли тебе стыдно за свои преступления?» — ответил: «Тогда не было стыдно. Брали, да и все. Все брали. Здесь разъяснили, что нельзя». Экспериментатор: «Ты раньше разве не знал, что нельзя?». Г.:"Знал, но я не хотел раньше понимать этого". Экспериментатор: «Не хотел думать об этом?». Г.: «Да». Преступление для этих подростков — результат компромисса с совестью, в котором они не хотят себе признаться.

Все эти данные говорят о сложности и противоречивости, вскрывающейся при анализе конкретной человеческой личности. Это, конечно, затрудняет задачу классификации правонарушителей, позволяя выделять лишь наиболее общие и существенные черты групп.
Одной из особенностей, типичных для «раскаивающихся», является отношение к полученному наказанию как к справедливому. Это соответствует их нравственной оценке своих преступлений и раскаянию в них. Вот несколько примеров:

Раскаяние
0.17 лет.
Раскаиваюсь во всем. Хочу жить спокойно, помогать семье.
В, 17 лет.
Раскаиваюсь. Матери нервы трепал, из-за денег чуть не дрался с ней. Бабушка, как узнала, что я в колонии, вскоре умерла. …Много натворил.
С. 17 лет.
Раскаиваюсь. Все осознал. Ругаю себя за это.

Отношение к наказанию
Правильно. Еще мало дали: просили 5, а дали 3 года.
Правильно. Все мои друзья сидят. Меня остановили, чтобы дальше не шел.
Правильно. Заслужил. На воле я мало думал, что делаю.