Психика

Итак, первое положение  заключается в утверждении примата  деятельности в развитии психического отражения. Второе общее положение: имеет место несовпадение линий  биологического и психического развития животных. Например, животное, стоящее  на более высокой ступени биологического развития (согласно зоологической систематике), не обязательно обладает и более  развитой психикой.

К.Э.Фабри объясняет это несовпадение в первую очередь неоднозначным соотношением между морфологией животных (на которой основана их зоологическая систематика) и образом их жизни. Пластичная приспособляемость поведения может привести к решению одной и той же биологической задачи за счет использования разных морфологических средств и, наоборот, одни и те же морфологические органы могут выполнять весьма различные функции. Таким образом, уровень психического развития животного определяется сложным соотношением таких факторов, как его морфология, условия жизни (экология) и его поведенческая активность.

Остановимся кратко на периодизации эволюционного развития психики. А.Н.Леонтьев выделяет в эволюционном развитии психики три стадии:

1) стадию элементарной  сенсорной психики;

2) стадию перцептивной психики;

3) стадию интеллекта.

К.Э.Фабри сохраняет лишь две первые стадии развития психики, растворяя стадию интеллекта в стадии перцептивной психики по причине трудности разделения “интеллектуальных” и “неинтеллектуальных” форм поведения высших млекопитающих. Затем К.Э.Фабри вводит разделение каждой стадии по крайней мере на два уровня: высший и низший, допуская возможность существования также и промежуточных уровней.

Животные на стадии элементарной сенсорной психики  способны отражать лишь отдельные свойства внешних воздействий.

У простейших обнаружены элементарные формы индивидуального научения. Оно проявляется в основном в эффектах привыкания. Так, парамеции, заключенные в квадратный (или треугольный) сосуд и привыкшие плавать вдоль его стенок, сохраняют некоторое время квадратную (соответственно треугольную) форму траектории, будучи перемещенными в круглый сосуд (опыты Ф.Бромштедта).

Некоторые данные заставляют предположить, что простейшие способны также к ассоциативному научению, т.е. к выработке условных реакций.

Таким образом, поведение  простейших иллюстрирует ряд рассмотренных  выше положений.

Мы видим, во-первых, что простейшие реагируют на абиотические воздействия среды.

Во-вторых, отчетливо  выступает приспособительная  функция  психики, выражающаяся в ориентривании поведения (положительные и отрицательные таксисы), а также, хотя и в самых элементарных формах, в изменении поведения в результате индивидуального опыта.

В-третьих, у некоторых  простейших можно наблюдать преемственную  связь между раздражимостью и  чувствительностью.

Наконец, как показали специальные исследования, высшие представители  простейших превосходят по сложности  своего поведения некоторых примитивных  многоклеточных животных, подтверждая  положение об отсутствии соответствия между уровнями биологического и  психического развития.

Перейдем к стадии перцептивной психики. Представители этой стадии отражают внешнюю действительность в форме не отдельных ощущений, а целостных образов вещей.

На данной стадии находятся наиболее знакомые нам  животные, прежде всего позвоночные, начиная с рыб и кончая млекопитающими, в том числе приматами; к ней  же принадлежат практически все  членистоногие, в том числе насекомые, а также головоногие моллюски.

Понятно, что на этой стадии мы встречаемся с труднообозримым  разнообразием форм и проявлений психики.

Пожалуй, самое общее, что объединяет это разнообразие, заключается в чрезвычайном разрастании  и усложнении “промежуточных” или  “предваряющих” форм поведения на пути к конечным биологическим целям. Если на самом раннем этапе психика  проявлялась в реакциях приближения - ухода, то теперь такие реакции  превращаются часто в развернутую  многозвенную цепь действий. Благодаря  этим действиям конечные акты питания, самосохранения, размножения как  бы отодвигаются во времени и в  пространстве и одновременно эффективно обеспечиваются. Достаточно вспомнить  многие совершенные способы добывания  пищи, защиты от нападения, строительства  жилищ, не говоря уже о сложном  ориентировочно-исследовательском  поведении высших животных.

Более сложное строение деятельности у представителей перцептивной психики связано, по Леонтьеву, с выделением операций.

Операции - это относительно самостоятельные акты, содержание которых  отвечает не самому предмету потребности, а условиям, в которых он находится. Выделение операций возможно только при отражении целостных предметов  и ситуаций, и, в свою очередь, стимулирует  развитие такого отражения.

Следуя этой мысли  А.Н.Леонтьева, можно сказать, что  для дождевого червя (представителя  сенсорной психики), который освоил в лабиринте путь к пище, образ  пищи (предмет потребности) и путь к ней (условия) еще слиты в  единый нерасчлененный образ - комплекс свойств. В ходе обучения он своим  движениями прилаживается к траектории пути, но не отражает ее как таковую; при изменении пути он снова должен пройти период обучения (переучивания) новой траектории.

В отличие от этого  собака способна воспринять как независимые  предметы пищу и преграду на пути к  ней. В своих действиях она  сообразуется со свойствами этой преграды - ее формой, протяженностью, высотой, и  если преграда окажется другой, то животное с места изменит способ ее преодоления.

Мы не будем специально останавливаться на характеристике различных стадий перцептивной психики. Вместо этого рассмотрим основные особенности психики животных, имея в виду ее отличие от психики человека.

Основу всех без  исключения форм поведения животных составляют инстинкты, точнее, инстинктивные  действия, т.е. генетически фиксированные, наследуемые элементы поведения. Как  морфологические признаки, они воспроизводятся  в каждой особи данного вида в  относительно неизменной форме.

Высокая целесообразность инстинктов издавна порождала теории об их “разумности”. Однако со временем эти теории уступили место прямо  противоположным оценкам. Стали  говорить о “слепоте”, “машинообразности” инстинктов. Поводом послужили опыты, в которых человек вмешивался в естественный ход жизни животных.

Так, в своих наблюдениях  Фабр, а затем многие из его последователей обнаружили следующий общий факт: если лишить смысла какое-то инстинктивное  действие насекомого, оно все равно  завершает его и переходит  к следующему.

Например, гусеницы соснового шелкопряда обычно в поисках  пищи движутся длинными колоннами друг за другом, руководствуясь шелковистой  нитью, которую оставляет первая из них - “вожак”. По этой же нити они  возвращаются “домой”. В отличие  от остальных “вожак” движется медленно, совершая поисковые, ощупывающие  движения в разных направлениях. Если нить почему-либо прерывается, “вожаком”  становится любая гусеница, оказавшаяся  впереди.

Фабр дает возможность  вползти длинной колонне гусениц  на верхний край кадки из-под цветов. Первая гусеница, достигнув этого  края, начинает ползти по нему, описывая окружность; остальные движутся за ней. Когда первая проходит полный круг и натыкается на очередную гусеницу, выползающую на борт, Фабр сметает  всех остальных гусениц с боковой  стенки кадки и щеточкой тщательно  стирает нить, оставленную на ней  гусеницами.

Теперь “вожак”, обнаружив нить, смело следует  за последней гусеницей. Колонна  гусениц замыкается в круг и начинает бесконечно кружить по краю кадки. Они  не могут найти пищу, которая лежит  рядом, не могут вернуться “домой”. По существу, гусеницы обречены на голодную смерть. Фабр наблюдал их кружение в  течение 7 суток!

Вместо “разумности” инстинктов следует говорить о биологической  целесообразности инстинктов, а вместо “слепоты” - об их фиксированности, или  ригидности.

Нужно иметь в  виду, что ригидность инстинкта тоже целесообразна: она отражает приспособленность  животного к постоянству определенных условий его обитания.

Многими исследователями  отмечается также непреодолимость  и даже “принудительность” инстинктивных  действий.

Остановимся на современных представлених о механизмах инстинктов. Согласно этологической теории, инстинкт обусловлен действием как внешних, так и внутренних факторов. К внешним факторам относятся специальные раздражители, которые получили название “ключевых стимулов”.

K настоящему времени  изучено большое количество ключевых  стимулов у многих видов животных. Как оказалось, в этой роли  могут выступать сигналы любой  модальности: цвета, запахи, звуки,  зрительные формы, движения и  т.п. В естественных условиях  обычно действуют несколько признаков,  объединяясь в “пусковую ситуацию”.

В ходе исследований было открыто интересное явление  действия сверхстимулов, или сверхоптимальных стимулов. Так, например, чайка предпочитает “высиживать” макет яйца в 10 раз больший, чем ее собственное яйцо, оставляя последнее без внимания.

К внутренним факторам относится эндогенная стимуляция центров  инстинктивных действий, которая  приводит к понижению порога их возбуждения.

Очень показательны в этом отношении факты расширения спектра раздражителей, вызывающих инстинктивные действия, и особенно факты спонтанного возникновения  последних.

Согласно модели К.Лоренца, обычно, т.е. в отсутствие крайнего обострения потребности, эндогенная активность центров инстинктивных  действий заторможена, или блокирована. Адекватные стимулы снимают эту  блокировку.

В настоящее время  значительно изменились взгляды  и на важный, давно дискутируемый  вопрос о соотношении инстинкта  и научения.

Раньше формы поведения, основанные на инстинкте и на научении, противопоставлялись. Считалось, что инстинктивные действия жестко запрограммированы, и животное способно к их реализации без всякой индивидуальной “доводки”.

Согласно современным  данным это далеко не так. Показано, что многие инстинктивные действия должны пройти период становления и  тренировки в ходе индивидуального  развития животного. Такая форма  получила название облигатного (т.е. обязательного) научения.

Пример облигатного научения представляют собой полеты птиц. Все птенцы сначала пытаются взмахивать крыльями и только некоторое время спустя поднимаются в воздух. Однако их полеты, и особенно приземления, на первых порах очень несовершенны.

Итак, многие инстинктивные  акты “достраиваются” в индивидуальном опыте животного, и можно сказать, что такая достройка тоже запрограммирована. Она обеспечивает прилаживание инстинктивного действия к условиям среды. Конечно, пластичность инстинктивного действия при этом ограничена и определяется генетически заданной “нормой реагирования”.

Гораздо большую  пластичность поведения обеспечивает факультативное научение. Этим термином обозначается процесс освоения новых, сугубо индивидуальных, форм поведения. Если при облигатном научении все особи вида совершенствуются в одних и тех же (видеотипичных) действиях, то при факультативном научении они овладевают индивидуально-особенными формами поведения, приспосабливающими их к конкретным условиям существования индивида.

По существу, всякое действие животных представляет собой  сложное переплетение видотипичных и приобретенных элементов поведения.

Дело в том, что  каждый поведенческий акт состоит  из двух основных фаз: поисковой (или  подготовительной) и завершающей.

Первая фаза обычно начинается с эндогенной активации  и проявляется в общем беспокойстве и поисковых действиях животного - ненаправленных локомоциях, обследовании обстановки и т.п. Обычно в результате такой активности происходит встреча  животного с ключевыми стимулами, которые включают собственно инстинктивное  действие, а чаще целую цепь таких  действий.

Важнейший найденный  факт состоит в том, что наибольшей пластичностью поведение обладает в поисковой фазе. Именно здесь  животное находит и осваивает  новые способы поведения. Напротив, чем ближе к завершающей фазе, тем более стереотипными становятся движения; в самой завершающей  фазе они приобретают те свойства стереотипности и принудительности, о которых шла речь выше.

“Удельный вес” поисковой  и завершающей фаз в различных  поведенческих актах может быть различным даже у одного и того же животного. Но общее правило состоит в том, что чем выше психическая организация животного, тем более развернута и продолжительна поисковая фаза, тем более богатый и разнообразный индивидуальный опыт животное может приобрести.

Очень важно отметить, что такой опыт часто накапливается  впрок.