Из истории преподавания психологии в гимназиях и средних школах России

Министерство  народного просвещения, решив вопрос с  учебниками, не смогло решить кадровый вопрос: ни педагогические вузы, ни университеты не готовили преподавателей психологии. Как и  раньше, пришлось обращаться за помощью к духовному ведомству – рекомендовалось допустить к преподаванию психологии лиц, окончивших курс православных духовных академий.

Следует отметить, что этот исторический период нашел наиболее полное освещение в периодической  печати: множество  публикаций посвящено введению в школьные планы нового предмета. Вроде бы есть соответствующее министерство, в чью компетенцию входит решение всех организационных и методических вопросов, но ученые, педагоги, общественные деятели также не стоят в стороне. Например, задачи новой дисциплины, иерархически упорядоченные А.П. Нечаевым в преподавании психологии в школе, до сих пор звучат необыкновенно современно: «Самая скромная цель, которую может преследовать средняя школа, заключается в том, чтобы помочь ученику осмысленно пользоваться ходячими выражениями обыденной речи… Выяснить значение этих распространенных психологических терминов и будет самой скромной целью преподавания психологии в гимназиях… А это возможно только при строго фактическом, демонстрационно обставленном преподавании психологии. Более глубокой задачей средней школы является проложение первых путей к созданию цельного мировоззрения учащихся. Ученики должны приучиться уважать знание, понимать ценность науки, любить осмысленный умственный труд» [9, с. 7].

Ф.Ф. Ольденбург, педагог, земский деятель, более двух десятков лет преподававший  в Тверской женской  учительской школе, последователь идей Ушинского, в своей  статье о преподавании психологии в средней  школе, призывая педагогов  не упускать из виду ту связь между школьным обучением и жизнью, к которой оно должно готовить, предлагает ввести содержательным компонентом в учебный предмет психологии психогнозис – «искусство и теорию искусства узнавать (то, что прежде называли „угадывать“) как душевные явления, переживаемые человеком, так и его отличительные свойства», физиономику, мимику, графологию, характерогнозию, т. е. «всю ту массу не сгруппированных систематически и в значительной мере даже бессознательных приемов, которыми люди пользуются в жизни при разрешении вопросов психогнозии, с которыми ежеминутно приходится сталкиваться» [12, с. 151], так как «практическое разрешение этих вопросов необходимо каждому в личной жизни, так и в профессиональной, и в общественной деятельности, а такая специальность, как педагогика, имеет здесь одну из главных основ своих… „Познай самого себя“ – и здесь является незаменимым руководящим маяком» [там же].

Но  в 1912 г. совещание при III Государственной думе предложило проект, где было объявлено, что психология и логика не являются обязательными предметами, их преподавание должно носить факультативный характер и оставляется на усмотрение местных органов школьного управления.

Причины, к которым апеллировали противники психологии в школе и которые  видели сами инициаторы введения этой дисциплины, были таковы: слабый, неподготовленный преподавательский состав, без специальных знаний; методическая непроработанность курса, которая выражалась в недостатке учебников, учебных пособий, наглядных пособий, нехватки учебного времени; сам предмет определялся в учебных планах как второстепенный, экспериментальный.

П.П. Блонский, подводя  итоги нескольких лет преподавания психологии в школах, с горечью констатировал: «Психология в  среднюю школу  только „допущена“, в ней она только терпится. Подготовленных учителей-специалистов мало, отведенного на прохождение курса времени мало, средств на приобретение пособий нет. Мерами воздействия на учеников преподаватель психологии не располагает. Его предмет где-то на задворках, какой-то неполноправный, которого „можно не учить“. Да и сам преподаватель психологии в гимназии также пришлый человек „по вольному найму“. Положение науки о душе человека в средней школе слишком ненормально. Но загнанная чуть ли не на самое последнее место официальным планом преподавания, психология, словно по волшебству, овладела вниманием и интересом учащихся. Ее уважают, ею увлекаются, обычное „гимназическое“ отношение к учебным предметам сменяется серьезным и сознательным. У некоторых появляется желание изучать психологию подробнее, пишутся рефераты, делаются попытки к устроению философско-психологических кружков. Психология крайне возбуждает самодеятельность учащихся. Психология в педагогическом отношении предмет незаменимый» [3, с. 254].

После Октябрьской революции  в связи с реорганизацией средней школы, упразднением гимназий психология совсем исчезла из школьных программ. Преподавание психологии не входило в цели новой советской школы. 

1947–1958 гг.

Психология  как учебный предмет  в средних школах Советского Союза  была вновь введена  в 1947 г., чему предшествовало широкое обсуждение этого вопроса в психолого-педагогической научной среде, анализ опыта преподавания психологии в дореволюционной школе.

В 1943 г. появилась статья профессора К.Н. Корнилова, которая носила методический, программный характер для вновь вводимой дисциплины. Он отметил положительное влияние школьной психологии на преподавание психологии в высшей школе: «В настоящее время студенты университетов и педвузов приходят в вуз без каких бы то ни было знаний по психологии; поэтому в силу необходимости курс психологии приходится давать в самом элементарном виде. Теперь, когда студенты будут приходить в вуз после прослушивания и сдачи экзамена по психологии, курсу психологии можно будет придать более фундаментальный характер и предъявить к студентам более повышенные требования» [8, с. 17].

К.Н. Корнилов видел в  преподавании психологии в школе еще  один аспект – психология в школе должна была сблизить психолога  со школой: «Психолог  перестанет быть чуждым и немного подозрительным человеком для школы. До сих пор психолога пускали в школу с опасением: не педолог ли он? что и как он будет исследовать? – тем более, если он собирался экспериментировать. Вот почему в значительной мере тормозилось создание марксистской науки о детях. Можно думать, что с введением психологии в среднюю школу будут созданы более здоровые и правильные предпосылки для изучения детской психологии» [там же].

Автор очерчивает круг тех  вопросов, ответы на которые искали педагоги, методисты, психологи  дореволюционного этапа введения психологии в школы, и эти вопросы вновь возникли, но уже в идеологической окраске:

• проблемы учителя: кто будет преподавать психологию? где взять и как подготовить этих преподавателей?

• проблемы ученика: в каком классе рационально преподавать психологию? какова должна быть длительность курса?

• методическая проблема: какова должна быть программа курса? каков метод преподавания? что должен представлять собой учебник психологии средней школы?

Подготовка  необходимых педагогических кадров шла путем привлечения на краткосрочные курсы более опытных учителей, в основном преподавателей литературы, истории и биологии, также использовалась система семинаров для учителей психологии, где подробно разбиралась каждая тема курса.

В методическом письме, подготовленном Научно-исследовательским институтом психологии Академии педагогических наук РСФСР, декларировались следующие задачи курса психологии: дать понимание психики как свойства особым образом организованной материи, как отражения объективной реальности; дать картину развития психики и сознания на основе марксистско-ленинского учения; раскрыть общественно-историческую обусловленность сознания; показать значение научного объяснения психики в борьбе с религиозными представлениями, суевериями, различного рода предрассудками и другими пережитками капитализма в сознании людей; развивать у старшеклассников чувство национальной гордости за великие достижения русской науки в области познания сущности психических процессов и свойств личности; показать учащимся высокий духовный облик советского человека, его цельность и внутреннее превосходство над людьми, проникнутыми буржуазной идеологией, обрисовать важнейшие качества советского человека; показать формирование этих качеств в условиях социалистического строя, подчеркнуть бурный рост талантов и способностей в стране победившего социализма; помочь учащимся в познании психической жизни людей, в оценке поступков и мотивов поведения человека с позиций коммунистической морали; побудить учащихся к познанию самих себя, указать пути сознательного формирования своих интересов, способностей, воли, характера, сознательного самовоспитания, воспитать в себе лучшие качества советского человека [13].

Этот  период школьной психологии, инициированный «свыше», отмечался, по сравнению с предыдущим, небольшим количеством учебников, авторами которых были К.Н. Корнилов, Б.М. Теплов, Г.А. Фортунатов и А.В. Петровский, в методической литературе для уроков психологии особый акцент делался на постановке классных опытов. Учебник Б.М. Теплова (признанный лучшим, он выдержал восемь изданий за период 1946–1954 гг.) был написан в соответствии с программой и рекомендован для обучения психологии в школе, в нем ясно и доступно излагались основные разделы психологии.

Новый предмет преподавался в течение 12 лет, с интересом воспринимался учениками и оказывал положительное влияние на формирование личности школьников. В 1958 г. вышел Закон «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР», в котором период обязательного образования был расширен с 7 до 8 лет, а 9-й класс был добавлен к старшим классам. Школам было дано распоряжение установить тесные связи с предприятиями и готовить выпускников к практической деятельности. Ввиду экстенсивно развивающейся экономики стране нужны были рабочие специальности. Школьные учебные планы были пересмотрены, для того чтобы соответствовать требованиям современной науки и технологии. Психология как обязательный предмет была вновь исключена из учебных планов школ. 

1983 – конец 1980-х гг.

Отношения в диаде «общество  – школьная психология»  вступили на новую  ступень своего развития лишь с началом 80-х  гг. Это произошло  через введение в  школьную программу  учебного предмета «Этика и психология семейной жизни». В области  методологии и теории отечественной психологии на протяжении 20–25 лет, предшествующих перестройке, сохранялась стабильная ситуация. Исходной методологической основной для психологических исследований оставалась та «модель» психики, где исследовался целостный человек как сознательный субъект практической и теоретической деятельности. Это позволило создать систему теоретико-методологических оснований, продуктивность которых подтверждалась полученными советскими психологами в 1960 —1990-е гг. теоретическими, эмпирическими и научно-практическими результатами. Многие из них вошли в золотой фонд не только отечественной, но и мировой психологической мысли.

Что повлияло на введение нового предмета в  школьную программу?

Как отмечалось в социологических  справках того времени, в стране в конце 80-х – начале 90-х годов каждый третий брак распадался, увеличивался процент неполных семей, катастрофически упала рождаемость, более 50 % семей – однодетные, каждая вторая беременность завершалась абортом, а среди рожениц и женщин, делавших аборты, немало тех, кому нет еще 16 лет, высокая детская смертность. Как отмечалось, «такое положение создалось в значительной степени из-за того, что до недавнего времени на семью обращалось слишком мало внимания. За этой общей причиной кроется немало конкретных. Одна из них – неподготовленность молодежи к браку и семейной жизни» [5, с. 4].

Из  анкетного опроса, проведенного в те годы, известно, что  старшеклассники  хотели бы получить: навыки общения в  среде сверстников; информацию о половых  отношениях; юридическую и медицинскую консультацию по широкому кругу вопросов о семье и браке; психологические рекомендации по адаптации молодых в семье; основные представления о культуре брачно-семейных отношений. «Решению этой задачи в значительной мере способствует изучение в старших классах средней общеобразовательной школы с 1 января 1985 г. обязательного учебного курса „Этика и психология семейной жизни“… Основная цель курса – вооружение юношей и девушек основами знаний о брачно-семейных отношениях, формирование у них идеала социалистической семьи, потребности в ее создании, готовности к будущему вступлению в брак, умения правильно строить внутрисемейные отношения и растить будущих детей; выработка непримиримого отношения к буржуазным взглядам на семью» [10, с. 28].

Методологической  основой курса  стало марксистско-ленинское  учение о сущности формирования личности, о коммунистической морали, о браке, семье. Разработчики курса  предполагали, что  он станет «завершающим этапом многогранной пропедевтической работы, осуществляемой родителями и школой по подготовке молодежи к семейной жизни» [там же].

Отметим то позитивное, что  внесла в школьное обучение эта дисциплина и что в скором времени, буквально  через несколько  лет, присвоила себе, переработав, пропустив  через новый предмет преподавания, другая учебная дисциплина – психология.

В содержание «Этики и  психологии…» вошли  такие нешкольные, «взрослые» понятия  из реальной жизни, как  «семья», «любовь», «дружба», «влюбленные», «брак» (сейчас мы не говорим о  том содержании материала, через которое предполагалось раскрытие этих понятий). В центре обсуждения оказывается основное понятие – «личность». Расширились методы преподавания и формы уроков. Курс «Этика и психология…» явно не нашел определенной научной платформы, тяготея то ли к социологии, то ли к психологии, но все же он разительно отличался от «Психологии» предыдущего, послевоенного этапа, имевшей четкую естественно-научною базу. Поэтому методы преподавания «Этики и психологии…» были как традиционными, так и новыми: ориентационно-ролевые игры, подготовка рефератов, докладов, выступлений, анкетирование, тестирование, анализ случаев, письма друг к другу, проведение интервью, выявление экспертного мнения и др.

Именно  здесь впервые  заговорили об «особости» учителя курса  «Этики и психологии семейной жизни», тем самым подчеркивая и «особость» самой дисциплины. Некоторые страницы методических изданий того периода сейчас вызывают удивление (социально-психологический портрет учителя, например), но сама попытка создания модели поведения учителя отдельной учебной дисциплины, наверное, самой человечной, «душевной», в тот период времени (где рекомендуется положительный настрой учителя; объединение сторон учителя и учеников, интенсивное сотрудничество, эмоциональная окраска урока, выражение симпатии к ученикам, улыбка, юмор) – большая заслуга разработчиков курса, определяемая нами как это профессиональная рефлексия.