Что, как и с какой целью изучает психолингвистика

При переходе от сверхзадачи к задаче происходит фокусирование усилий в  узкий пучок. Притом очень важно, чтобы это совершалось обдуманно: сам переход от общей программы  к выделению посильных, т. е. решаемых в близкой временной перспективе, задач это ответственный выбор пути, по которому предстоит двигаться, быть может, долгие годы. Это выбор направления а — почти всегда — выбор ориентира. Таким ориентиром является Теория. Итак, выбор того, что мы изучаем, существенно зависит от того, есть ли у нас Теория и какова она.

Психолингвистика — сравнительно молодая область знания. Неудивительно  поэтому, что психолингвисты чувствуют  себя не вполне уверенно, пытаясь решить, какие массивы уже накопленного знания должны быть безоговорочно учтены при попытке получения нового знания. Разумеется, никакое исследование не возникает на пустом месте. И тем не менее зачастую не задается банальный, казалось бы, вопрос: можно ли вообще наблюдать то, что мы намерены наблюдать? Что происходит в процессе наблюдения (или эксперимента) с наблюдаемым объектом: остается ли он тождественным сам себе? Потребность в ответах на такие вопросы является одним из элементов научной культуры.

Научная культура исследователя проявляется не только в том, какие эксперименты он ставит и какие гипотезы он проверяет. В не меньшей степени научная культура проявляется и в том, какие гипотезы ученый не проверяет в силу того, что на данном этапе существования науки они вообще не могут рассматриваться как научные гипотезы.

То обстоятельство, что психика  недоступна для непосредственного  наблюдения, побуждает ученых облекать свои предположения (т. е. гипотезы) о  ее устройстве в форму некоторой  модели, чтобы затем изучать эту  модель.

Модель может быть математической, т. е. выражать связь между одними величинами или свойствами и другими в виде уравнения. Модель может иметь вид алгоритма, т. е. предписания выполнить некую однозначно определенную последовательность шагов (в литературе такие модели обычно изображают в виде блок-схем — прямоугольников со стрелками, представляющими переход от выполнения одного комплекса операций к другому). Так или иначе, любая модель для того и строится, чтобы объяснить нечто непонятное и недоступное непосредственному изучению через что-то более прозрачное и понятное, а главное, доступное для проверки на предмет соответствия реальному положению вещей.

Хорошо известно, что в обычной русской речи реализуется огромное количество разнообразных гласных звуков. Другое дело, что не все они играют смыслоразличительную роль. Согласно современным представлениям, гласных фонем в русском языке всего шесть. В отличие от французского и английского языков, в русском нет фонологического противопоставления гласных по открытости/закрытости; в отличие от французского — нет фонологического противопоставления носовой гласный /неносовой; в отличие от английского — нет фонологического противопоставления по длительности.

Вообще же фонетически русские  гласные настолько разнообразны, что невозможно указать, сколько вариантов разной степени открытости можно услышать. Более того, не так просто ответить на вопрос о том, что такое «одинаковые» и «разные» гласные звуки (не фонемы).

А что такое вооб ще «звук речи»? Как его выделить? Ведь в потоке речи никакие «звуки» как таковые не даны, подобно тому, как не даны отдельные звуки в мелодическом потоке музыки. Обычно мы воспринимаем речь именно как слитный поток, а не как последовательность отдельных «кусочков», которые мы называем «звуки речи». Однако в таком случае получается, что ученый имеет дело с фикцией? Отнюдь нет. Но звуки как предметы исследования ученый конструирует на основе анализа данного в непосредственном наблюдении объекта — речевого потока.

Заметим, что «в жизни» нам, строго говоря, вообще не даны ни какие «предметы исследования» — мы видим свет, а не поток частиц, дышим воздухом, а не смесью неких газов, слушаем музыку, а не последовательность звуков с некими частотными и тембровыми характеристиками и так далее. В общем, в жизни мы имеем дело с миром объектов. С предметами исследования имеет дело наука. В отличие от мира объектов, в котором все мы живем и на которые, упрощенно говоря, сходным образом реагируем, для ученого одни и те же объекты могут быть отправной точкой для конструирования разных предметов исследования.

Заметим, что предметом исследования может быть не обязательно объект, но и отношение, например отношение сходства. В окружающем нас мире не существует сходства «вообще», сходства как такового. Только достаточно высокоорганизованный живой организм решает что вот эти два цветка, три облака, две буквы, два треугольника, эти мелодии или эти лица похожи.

Итак, чтобы сделать звуки речи предметом исследования, надо еще  научиться их выделять из речевого потока. Иными словами, надо найти процедуры, позволяющие работать с эмпирическим аналогом звука речи. Для этого придется вначале что-то записать (например, записать фрагмент речевого потока на магнитный носитель), а потом научиться из некоторой цепочки «извлекать» аналог того, что мы оценим как звук   

Психолингвистика исследует особенности  становления и функционирования речевого/языкового механизма человека с учетом взаимодействия всех психических  процессов и их продуктов при  включенности языковых средств в  формирование образа мира для оперирования им в речемыслительной деятельности и общении.

Психолингвистический подход к  исследованию языковых явлений предполагает трактовку последних с позиций концепции специфики индивидуального знания, формируемого в соответствии с психофизиологическими возможностями индивида, но под контролем системы норм иоценок, вырабатываемых в социуме.

Практика экспериментальных исследований от формулирования рабочей гипотезы до интерпретации полученных результатов должна последовательно направляться психолингвистической теорией и осуществляться в единой системе координат.

Список литературы:

1. Залевская А.А. Введение в психолингвистику/ А.А. Залевская.-М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000.- 382с.
2. Фрумкина Р.М. Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений/ Р.М. Фрумкина.-М.: Издательский центр «Академия», 2001.- 320с.