Учение Фомы Аквинского о государстве и праве

2. Моизм - "школа Мо"

 

Моизм - "школа Мо" (мо цзя), древнекитайское философско-религиозное  учение, сформировавшееся в V-IV вв. до н.э. и получившее широкое распространение в IV-III вв. до н.э. во многом благодаря своим популистским установкам, методологически фундированной аргументации и широкой практической деятельности его адептов, сплоченных в военно-религиозный "орден" и способных на такие радикальные акции, как массовое самоубийство (более 180 человек во главе с Мэн Шэном) и казнь собственного сына (Фу Дунем).

Согласно теории происхождения  древнекитайских философских школ, выдвинутой Лю Синем и зафиксированной  Бань Гу в И вэнь чжи ("Трактате об искусствах и текстах"), моизм создали выходцы из храмовых сторожей, что должно объяснять его теологизированность. Развивший эту теорию в XX в. и основывающийся на отраженном в гл. 50 "Популярные учения" (Сянъ сюэ) трактата Хань Фэй-цзы (III в. до н.э.) оппозиционном определении конфуцианцев и моистов как соответственно "жу" ("ученые-интеллектуалы") и "ся" ("воины-удальцы, рыцари"), Фэн Юлань связал происхождение моизма с социальной прослойкой "рыцарей", что должно объяснять повышенный интерес его представителей к военной тематике и их альтруистическое народолюбие.

Моизм явился одной из первых теоретических реакций на конфуцианство  в древнекитайской философии. Создатель  и единственный крупный представитель  школы, названной его именем, - Мо Ди, или Мо-цзы (490-468 - 403-376 гг. до н.э.), согласно Хуайнань-цзы (цз. 21), первоначально был сторонником конфуцианства, а затем выступил с его резкой критикой. От других философских течений древнего Китая моизм отличают две специфические особенности: теологизированность и организационная оформленность, что вместе с повышенным интересом к логико-методологической проблематике окрашивало его в схоластические тона.

Эта своеобразная секта выходцев из низшних слоев общества, прежде всего ремесленников и внештатных воинов-удальцов, очень напоминала пифагорейский союз и возглавлялась "великим учителем" (цзюй цзы), который, согласно Чжуан-цзы (гл. 33), считался "совершенномудрым" (шэн) и которого Го Можо (1892 - 1978) сравнил с Папой Римским. Реконструируется следующая преемственность обладателей данного поста: Мо Ди - Цинь Гули (Хуали) - Мэн Шэн (Сюй Фань) - Тянь Сян-цзы (Тянь Цзи) - Фу Дунь. Затем в конце IV в. до н.э., видимо, произошел распад единой организации на два или три направления "отделившихся моистов" (бемо), во главе которых стояли Сянли Цинь, Сянфу (Бофу), Дэнлин.

После теоретического и практического  разгрома моизма во второй половине III в. до н.э., обусловленного его собственной  дезинтеграцией и антигуманитарными  репрессиями при династии Цинь (221 - 207 гг. до н.э.), а также конфуцианскими запретами в эпоху Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.), он продолжал существовать лишь как духовное наследие, коллективно выработанное несколькими поколениями его представителей, целиком приписанное главе школы и закрепленное в глубоком и обширном, но плохо сохранившемся трактате Мо-цзы.

Учение самого Мо-цзы изложено в десяти начальных главах, названия которых отражают его основополагающие идеи: "Почитание достойных" (Шан  сянь), "Почитание единения" (Шан тун), "Объединяющая любовь" (Цзянь ай), "Отрицание нападений" (Фэй гун), "Сокращение потребления" (Цзе юн), "Сокращение погребальных [расходов]" (Цзе цзан), "Воля Неба" (Тянь чжи), "Духовидение" (Мин гуй), "Отрицание музыки" (Фэй юэ), "Отрицание предопределения" (Фэй мин). Все они разбиты на три схожие друг с другом части, что явилось следствием отмеченного в гл. 33 Чжуан-цзы и гл. 50 Ханъ Фэй-цзы разделения моистов на три направления, каждое из которых оставило свой вариант изложения общих положений.

В середине трактата помещены главы "Канон" (Цзин), "Изъяснение канона" (Цзин шо), каждая в двух частях; "Большой выбор" (Да цюй) и "Малый  выбор" (Сяо цюй), которые вместе называются "Мо-истским каноном" (Мо цзин), или "Моистской диалектикой" (Мо бянъ), и представляют собой формализованный и терминологизиро-ванный текст, демонстрирующий высшие достижения древнекитайской протологической методологии, полученные к III в. до н.э. в кругах поздних моистов или, согласно гипотезе Ху Ши (1891-1962), последователей "школы имен" (мин цзя). Содержание данного раздела Мо-цзы, охватывающее прежде всего гносеологическую, логико-грамматическую, математическую и естественно-научную проблематику, благодаря ее сложности и специфической (интенциональной) форме изложения стало малопонятным уже для ближайших потомков. Заключительные гдавы трактата, позднейшие по времени написания, посвящены более конкретным вопросам обороны городов, фортификации и сооружения защитных орудий.

 

 

 

 

 

 

 

 

Формирование  мировоззрения П. И. Пестеля

 

Павел Иванович Пестель  родился в Москве 24 июня 1793 года. По вероисповеданию он был лютеранином. Будущий декабрист получил блестящее  и разностороннее образование: до 12 лет он обучался дома, затем 2 года –  в Дрездене, а завершил учёбу в петербургском Пажеском корпусе. За отличные успехи его имя занесли на мраморную доску корпуса (после событий 1825 года доску уничтожили). В 1811 году П. И. Пестель выпущен из Пажеского корпуса в лейб-гвардии Литовский полк прапорщиком, участвовал в Отечественной войне 1812 года. За храбрость, проявленную в Бородинском сражении, он был награждён золотой шпагой. 19-летний офицер был тяжело ранен, но продолжил службу адъютантом фельдмаршала П. Х. Витгенштейна, участвовал в Заграничных походах 1813-1814 гг., и ещё не раз отличился в боях, имел высокие награды России, Австрии и Пруссии.

По возвращении в  Россию П. И. Пестель служил в резервной  армии у П. Х. Витгенштейна в Митаве со штаб-квартирой в Тульчине. В 1816 году он вернулся в Петербург, где вместе с несколькими другими будущими декабристами слушал частный курс политических наук у профессора К. Ф. Германа, состоял в масонских ложах «Соединённых друзей» и «Трёх добродетелей». К этому же времени относится и вступление П. И. Пестеля в «Союз спасения» – первую тайную политическую организацию, которую создали в феврале 1816 года молодые офицеры Александр и Никита Муравьевы, Матвей и Сергей Муравьёвы-Апостолы, Сергей Трубецкой и Иван Якушкин. Небольшая – до 30 человек, – строго законспирированная группа заговорщиков своими главными задачами объявляла свержение тирании, уничтожение крепостничества, учреждение конституционной монархии. Но среди членов тайной организации выявились серьёзные разногласия в видении путей к свободе, и в конце 1817 года Союз ликвидировался.

На смену «Союзу спасения»  пришёл «Союз благоденствия», организованный в январе 1818 года. П. И. Пестель был  активным членом Союза спасения и  Союза благоденствия, одним из организаторов  ячейки Союза благоденствия в  Тульчине. Устав «Союза благоденствия» отражал настроение самой умеренной части организации: постепенно, мирными методами готовить общественное мнение как силу, способную добиться преображения отчизны. На формирование «общего мнения» отводилось примерно 20 лет, после чего можно было подумать о революции, «безболезненной и мирной».

Направления деятельности Союза не выходили за рамки «человеколюбия», или благотворительной работы, «образования», «правосудия», «общественного хозяйства». Предусматривалось создание широкой  сети легальных и нелегальных литературных, научных, педагогических, женских, молодёжных и других общественных организаций. Многие декабристы создавали новые школы, в которых обучались грамоте множество солдат и крестьянских детей. Члены Союза пытались бороться с судебным произволом, занимая не престижные в их среде гражданские посты судей и заседателей. Армейские офицеры не позволяли прибегать к телесным наказаниям, гуманно обращались с солдатами. Однако многим из них практическая деятельность Союза казалась недостаточной, а срок, необходимый для достижения конечной цели, – слишком длительным. Радикально настроенные члены организации требовали более активных действий.

В 1820 году в Петербурге собралось совещание Союза для  обсуждения его программы. Здесь  впервые в России тайная организация высказалась единогласно за предложенное Павлом Пестелем республиканское будущее России. Вскоре декабристы узнали о том, что царь хорошо информирован о деятельности Союза благоденствия. На созванном в январе 1821 года съезде Союза в Москве его немногочисленные делегаты договорились распустить организацию, чтобы, во-первых, избавиться от ненадёжных членов, а во-вторых, пересмотреть тактику борьбы.

На основе Союза благоденствия  весной 1821 года возникли сразу две  крупные революционные организации: Северное общество в Петербурге и Южное общество в Украине. Северное общество, чьи установки считались более умеренными, возглавил Никита Муравьёв. Более революционное и решительное Южное общество возглавил Павел Иванович Пестель.

В 1821 году П. И. Пестель в чине полковника получил в командование Вятский пехотный полк, находившийся в крайне расстроенном состоянии и считавшийся худшим во 2-й армии. Будучи талантливым командиром и воспитателем, он в течение года привёл его в образцовый порядок, за что в 1822 году получил от Александра I благодарность и 3 тысячи десятин земли. Среди современников П. И. Пестель славился блестящими способностями и огромным интеллектом. По отзывам сослуживцев он мог бы быть министром или командующим армией.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Новгородцев Павел  Иванович: учение о правовом  государстве.

 

 

 

Русская религиозно-философская  мысль начала XX века не отличалась особенным вниманием к проблемам права и правового устроения жизни. Искание абсолютного добра, абсолютного синтеза “правды - истины” и “правды-справедливости”, стремление к религиозному преображению действительности затмевали собой поиск практических путей осуществления абсолютных идеалов. Порой было трудно провести грань между идеалистическими сторонниками свободы, личности и материалистическими защитниками классового интереса: пренебрежение к праву и даже его отрицание как внешнего насилия и принуждения стало общим убеждением тех и других. В правовом нигилизме созревало невнимание к конкретной жизни общества и личности. Мыслители, указывавшие на эту опасность, оставались в меньшинстве.

Но меньшинство это  составляло мощное движение юристов-философов, первое место в котором принадлежало основателю “идеалистической школы права” Павлу Ивановичу Новгородцеву. Именно он был учителем И.А. Ильина, Б.П. Вышеславцева, Г.В. Флоровского и других, чьи труды составляют гордость русской юридической науки.¹

Творческая жизнь Новгородцева началась в эпоху почти полного  господства позитивизма, эпоху забвения философской свободы и пренебрежения к абсолютным ценностям. И с этим насильем ученый вступил в бескомпромиссную борьбу.

Интересы мыслителя  концентрировались на проблеме естественного  права, которые позитивизм в лице исторического и социологического направлений упразднил как самостоятельное начало, сводя существо правовой нормы к историческим традициям или социальным связям. С позиции критического идеализма, распространившегося в Европе благодаря возрождению принципов кантовской философии, Новгородцев показал, что историзм лишь мнимым образом упраздняет идею естественного права и что он не в состоянии решить проблемы природы нравственности, рассматривая ее с генетической и исторической точки зрения.

Естественное право  Новгородцев истолковывая не в контексте  исторической эволюции, а в качестве вечного неотъемлемого права человеческой личности, имеющего нравственную природу и характер абсолютной ценности. он определял его как “совокупность моральных (нравственных) представлений о праве (не положительном, а долженствующем быть)”, как “идеальное построение будущего и нравственный критерий для оценки, существующий независимо от фактических условий правообразования”.²

Свои усилия Новгородцев  сосредоточил на исследовании философско-методологических проблем политики и права и  нравственной сферы общественной жизни и государственных отношений. Большая часть его работ посвящена изучению метафизических оснований права и морали, форм взаимосвязи и взаимопроникновения этических и юридических норм в духовной культуре и анализу особенностей реализации в социальной жизни абсолютной этической ценности. Можно говорить об определенной преемственной связи идей Новгородцева и В.С. Соловьева, о влиянии последнего на философию права и этику Новгородцева. Вместе с тем Новгородцев в своих теоретических построениях исходил и из кантовской метафизики нравов, различий и противопоставляя сущее должному, бытие долженствованию, видя в этом специфику действия социальных законов. Важнейшей частью его концепции была развиваемая в ряде книг аксиологическая теория права, базирующаяся на философии неоктианства , учении о естественном праве и эволюционной эпистемологии.

В 1899 году Новгородцев  выступил со статьей “Право и нравственность”, в которой на твердых основаниях либеральной философии права, в  полемике с Владимиром Соловьевым, констатировал несводимость права и нравственности друг к другу и устанавливал связь обоих начал на почве естественно-правовой идеи. Это определило принципы нравственной критики позитивного права. Само естественное право понималось как особая часть моральной философии, задающая масштаб нормативной оценке правотворчества.

Преобладающую в его  время правовую концепцию Новгородцев  именовал “философией легального диспотизма”; согласно ей основой права считалась  государственная власть, утверждаемая на праве силы. Новгородцев показывал, что включение идеи естественного права в государственную науку потребует непременных преобразований.

Центральным пунктом  либерально-правового учения Новгородцева стала нравственная автономия человеческой личности. Моральная идея личности - абсолютная основа естественного права³, но раскрывает себя лишь в этике и метафизике. Личность, как “нравственная основа общественности”, придает в таком понимании новое освещение и проблемам общественной жизни. “Общество по своему существу есть неограничение личности, а ее расширение и восполнение”.⁴Именно эти положения признаются Новгородцевым безусловными нормами правотворчества и бытия государства.

Самоопределяющаяся личность выдвигалась как исходный пункт  общественной реальности. Перед ней  вставала грандиозная задача осуществления нравственного закона, воплощение его в жизни общества. Поиск содержания, соответствующего моральной норме, требует постоянного морального творчества. Творчество же, преобразующее общественное бытие, не противопоставлено ему, но осуществляется лишь внутри его, в сознании реальности, независимой от человеческой воли.