США со странами АТР

     Не  случайно сегодня к этому региону  приковано внимание всего мира. В 1978 году объем торговли США со странами АТР превысил объем торговли с  Европой, а в начале ХХI он уже  в два раза превысил уровень американской торговли с Европой.

     Экономическую ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском  регионе на сегодняшний день можно  оценить как стабильную. Региональная экономика после известных спадов восстановилась. В большинстве стран  существенно повысились темпы роста  ВВП. Возросли предсказуемость финансовых рынков, уровень сбережений и инвестиционной активности. Повышается квалификация людских ресурсов. Увеличились объемы внешней торговли, прежде всего, за счет производства высококачественной экспортной продукции. Происходит интенсификация внутрирегиональных торгово-экономических связей.

     В процессах формирования нового мирового центра политической, экономической  и военной активности здесь мы обычно отмечаем усиление интеграции и одновременно соперничества за передел сфер влияния между США, Китаем и Японией. Факторами, дестабилизирующими обстановку в АТР называют тайваньскую и корейскую проблемы, а также проблему обеспечения энергоносителями и ресурсами быстро развивающегося региона.

     Экономический подъем в развивающихся странах АТЭС в конце 90-х годов, после валютно-финансового кризиса, во многом зависел от роста внешней торговли, а это, в свою очередь определялось подъемом в экономиках развитых стран, прежде всего, США. Таким образом, в более сложной ситуации оказываются государства и территории со значительной долей электронной продукции и других товаров информационного сектора в их экспорте, такие, как Сингапур, Тайвань, Малайзия, Таиланд и Филиппины. Вместе с тем, Китай, несмотря на негативные тенденции в развитии экспорта, оказался способным поддержать высокие темпы роста, благодаря росту внутреннего спроса в экономике. 

     Рис. 3. Промышленное производство Китая. 

     Может быть, большинство технических ноу-хау  и будет продолжать создаваться  в западной части планеты, но более  эффективные формы организации труда, необходимые для их тиражирования, уже рождаются на Востоке. Новый этап модернизации, по мнению специалистов, будет связан именно с этими новыми формами организации производительных сил.

     Широкую популярность в АТР получила идея создания, так называемого, Большого Китая или, другими словами, мирового общего рынка под девизом китаецентризма, который политологи определяют так: «Китайцы всех стран и территорий, объединяйтесь!».

     Важной  тенденции современного экономического развития стран АТЭС является рост взаимозависимости в том, что касается международного движения капиталов, прежде всего, в сфере прямых и портфельных инвестиций. Доля прямых иностранных инвестиций, исходящих из стран АТЭС в другие страны в рамках региона АТЭС, в общем объеме прямых иностранных инвестиций по кумулятивному итогу накопленных инвестиций на начало года, по некоторым оценкам, превышает 51%. Это один из самых высоких показателей в мире.

     В настоящее время серьезные надежды  возлагаются на успешное претворение в жизнь так называемой «Богорской декларации» стран АТЭС от 1994 года, предусматривающей, как известно, создание зоны свободной торговли между развитыми странами АТЭС к 2010 году и между всеми государствами – членами организации к 2020 году. По мнению экспертов и политиков, это могло бы поддержать динамику экономического развития в регионе как в среднесрочной, так и в долгосрочной перспективе, а также придать новые стимулы для развития мировой экономики в целом. Глобальной экономики.

     Участники АТЭС подтвердили свою приверженность Богорским целям и последовательной реализации согласованных шагов в области региональной экономической интеграции, включая дальнейшее изучение идеи создания Азиатско-тихоокеанской зоны свободной торговли в качестве долгосрочного ориентира Форума.

     Приняты решения о дальнейшем наращивании  сотрудничества в укреплении региональной безопасности, прежде всего в противодействии  международному терроризму и повышении  готовности к чрезвычайным ситуациям, проведении структурной реформы  экономики, продвижении норм корпоративной социальной ответственности.

     В качестве приоритетов работы АТЭС в 2009 г. под председательством Сингапура (саммит – 14–15 ноября 2009 г.) названы ускорение либерализации торговли и инвестирования, содействие результативному завершению Дохийского раунда переговоров в ВТО, продвижение региональной экономической интеграции, создание благоприятной среды для предпринимательской деятельности и укрепление частно-государственного партнерства, структурная реформа, обеспечение транспортной безопасности и безопасности сети поставок, реформирование АТЭС.

     Длительные  «истории» экономического роста  ведущих хозяйственных систем Азии – факт, известный не только специалистам. Помимо мегаэкономик Китая и Индии, динамично развиваются общества Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, на траекторию форсированного роста, судя по всему, возвращается Иран. Уже не один год политики, бизнесмены, эксперты активно обсуждают новый континентальный «институт» – зону свободной торговли в Азии, способную резко уплотнить горизонтальные экономические связи между основными государствами данного мегарегиона, постепенно втягивая в этот процесс основную часть мирового народонаселения.

     Динамизм  экономик континента находит наглядное  статистическое подтверждение: по прогнозам экспертов, к 2020 году семь из десяти наиболее крупных хозяйственных систем, включая, разумеется, Китай и Индию, будут располагаться в Азии. (Показательно, что геоэкономические сдвиги уже начинают влиять на геополитическое мышление: авторитетные политологи-международники полагают, например, что во внешнеполитической стратегии США «транстихоокеанский вектор» заступает место вектора трансатлантического. К тому же и на штаты тихоокеанского побережья падает основная доля прироста ВВП США).

     Форсированный экономический рост имел следствием качественные изменения в социально-экономической структуре азиатских государств. Так, основательно разрушенная Второй мировой войной экономика Японии уже в 1980 году по объему ВВП заняла второе место в мире. Республика Корея в период 1966–1995 гг., включавший в себя «нефтяные шоки» 1973 и 1979 гг., развивалась «средневзвешенными» темпами 8,4% в годовом исчислении, а в 2006 году уверенно вошла в десятку крупнейших мировых экспортеров (общий объем экспорта товаров и услуг – 326 млрд. долл.) Разумеется, в государствах Северо-Восточной Азии успехи стратегии экспорториентации в конечном счете определялись фактором геополитики, т.е. заинтересованностью Соединенных Штатов в постоянном контроле над пространством Дальнего Востока, в благодарность за что американцы открыли Японии, Южной Корее и Тайваню свой сверхъемкий внутренний рынок.

     «Имитационная модель» Юго-Восточной Азии (имитационная по отношению к обществам Северо-Восточной  Азии) тоже имела геополитическое  происхождение: она, прежде всего на этапе становления, определялась императивами стратегии США по «защите» Японии (и других государств Дальнего Востока) и «сдерживанию возможной экспансии Китая», особенно после революции 1949 г. Геополитическая составляющая, видимо, и стала одной из главных причин «взрывного роста» экономик ЮВА. Она же косвенно предопределила неустойчивость ряда хозяйственных и политических систем региона, которая особенно проявилась в конце 90-х годов прошлого века (впрочем, свою роль сыграл и международный финансовый кризис 1997–1998 гг.). При этом Юго-Восточная Азия, в лице стран АСЕАН, выступает «локомотивом» интеграционных процессов на континенте, тогда как на «передовом» Дальнем Востоке аналогичные тенденции и олицетворяющие их институты пока, мягко говоря, не обрели конкретные очертания. Емкость внутреннего рынка стран, входящих в АСЕАН, в 2006 году составила, по предварительным расчетам, 750 млрд. долларов.

     Политическая  экономия возвышения современного Китая  также не лишена существенного геополитического компонента. Движимые логикой глобального противодействия Советскому Союзу, Соединенные Штаты в 70-е годы прошлого столетия фактически трансформировали американо-китайские отношения в «восточный аналог» НАТО. Однако ничто не вечно в нашей быстротекущей жизни: распад Советского Союза, с одной стороны, и форсированный экономический рост в собственной стране, с другой, изменили взгляд китайцев на отношения с Америкой.

     В свое время Генри Киссинджер заметил: «Разрядка подразумевает сдерживание». Аналогичным образом нынешнее руководство КНР рассматривает отношения с Соединенными Штатами Америки. Во-первых, длительный экономический рост Китая обретает все более четкие геополитические очертания. Китайцы пытаются переструктурировать мировую геополитическую «архитектуру» таким образом, чтобы она приобрела содержательно полицентрический характер. Многополярность, в логике действий КНР, предполагает четко выраженное «обратное сдерживание», обращенное в сторону США. Активное развитие отношений со столь разными государствами, как например Россия и Франция, наглядно иллюстрирует заявленный тезис.

     Во-вторых, Китай (наряду с Японией) остается крупнейшим держателем ценных бумаг американского  правительства и стабилизатором сохраняющегося мирового статуса доллара  США. Эти обстоятельства, наряду с заинтересованностью американских ТНК в расширении своей производственной инфраструктуры в Китае, делают возможные ответные шаги вашингтонской администрации в отношении Пекина малорезультативными.

     В-третьих, в Пекине понимают растущее несоответствие геополитических «амбиций» Соединенных Штатов их реальному экономическому и военно-политическому потенциалу, усугубляемое обостряющимся ощущением энергетической уязвимости. Противодействуя попыткам США воздвигнуть, с помощью союзников и дружественных государств, антикитайский «заградительный барьер» в Азиатско-тихоокеанском регионе, Пекин активно ведет позиционные действия с целью «обратного сдерживания» Америки на «дальних берегах», включая традиционные зоны доминирования Соединенных Штатов. Так, Китай последовательно укрепляет свои позиции на энергетических рынках Латинской Америки, собирается инвестировать в ближайшие годы более 100 млрд. долларов в экономики «к югу от Рио-Гранде», предоставляет «спасительный» займ в размере 25 млрд. долларов геоэкономически значимой Аргентине и т.д.

     Словом, китайско-американское соперничество  распространяется на другие континенты, обретая поистине глобальный характер.

     Быстрое развитие другой азиатской мегаэкономики, Индии, также в немалой степени  обусловлено геополитическими обстоятельствами – прежде всего соперничеством с Китаем (продолжающимся, несмотря на явное улучшение двусторонних отношений в последнее время), в том числе за источники энергоносителей. Императив форсированного роста жестко сформулировал один из наиболее авторитетных индийских публицистов, бывший министр по делам приватизации Арун Шури: «Растущий экономический разрыв между Индией и Китаем обязательно трансформируется в диспаритет наших оборонных возможностей и наверняка станет для многих (в китайском руководстве) непреодолимым геополитическим соблазном». Среди индийских элит подобные взгляды становятся весьма влиятельными, если не доминирующими, во внешнеполитическом дискурсе.

     «Фактор Китая» предопределяет и укрепление индийско-американских связей, и настойчивое желание Дели развивать отношения «стратегического партнерства» с Россией как минимум до «советского» уровня. Индийские политологи обращают внимание на целую «цепь случайностей» в действиях Пекина, которая все чаще трактуется как последовательный курс КНР на «сдерживание» Индии. В этой «цепи» – отказ поддержать предоставление Индии постоянного членства в Совете Безопасности ООН; развитие союзнических отношений с Пакистаном, Бангладеш, Мьянмой в целях «окружения» Индии; стремление ограничить имеющее продолжительную историю индийское влияние в Юго-Восточной Азии; жесткое соперничество с Дели за источники нефти и газа практически по всему миру, включая Центральную Азию, Латинскую Америку, и т.п.

     Напомю, что не так уж давно – всего около двух веков назад, то есть на заре индустриальной революции, на Китай приходилось около 30 процентов мировой экономики, на Индию – 15 процентов, в то время как на Европу – 23 процента, а на Соединенные Штаты – 2 процента. Однако к середине XIX века доля Китая и Индии упала до совместных 8,7 процента, в то время как на рвущиеся вперед США стало приходиться 27,3 процента, а на Европу – 26,3 процента.

     Более чем полтора века Китай и Индия  находились в состоянии исторической спячки, и в похожем же состоянии  пребывали многие азиатские, африканские и латиноамериканские страны. Довольно неожиданный рывок Китая начался в 1978 году, а Индии – в 1991 году. На рубеже ХХ и XXI веков на линию подъема вступили Россия и Бразилия. По оценке инвестиционного банка «Голдман Сакс», названные четыре страны, чья доля в мировом ВНП составляла в 2006 году всего 30 процентов мирового производства (вдвое больше, чем в 1980 году), к 2050 году станут производить 60 процентов мирового ВНП. На них при этом будет приходиться 80 процентов мирового населения.