Реформы Петра 1

     Суд был призван стать быстрым  и решительным орудием в руках  государства для пресечения всякого  рода попыток нарушить установленный  порядок. От судебных органов требовалось, чтобы они стремились не столько  к уяснению истины, сколько к устрашению. В этом плане для государства  более важно было покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цель—общее предупреждение(‘чтоб другим не повадно  было так воровать’). Этим задачам  и отвечало процессуальное законодательство эпохи Петра I.

     Ужесточение репрессии, свойственное переходу к  абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за так называемые «процессуальные  преступления»: за лжеприсягу, лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь³

     Именным указом 21 февраля 1697года «Об отмене в судных делах очных ставок, о  бытии вместо оных расспросу и  розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей  и о пошлинных деньгах» полностью  отменяется состязательный процесс  с заменой его по всем делам  процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 года не создает принципиально новых  форм процесса. Он использует уже известные, сложившиеся на протяжении веков.

     Закон очень краток, в нем записаны лишь основные принципиальные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о розыске, а наоборот предполагал  его использование в нужных пределах.

     Указ 21 февраля прежде всего провозглашает  отмену судов и очных ставок. Под  судом здесь понимается форма  процесса, носящая состязательный характер. Понятие очная ставка имеет смысл, отличный от современного. Это не вид  доказательства, а особая форма процесса, промежуточная между судом и  розыском. Первоначально очные ставки были разновидностью суда, его упрощенной формой. Стороны ставились лицом  друг к другу и доказывали перед  судьей свою правоту. Но со временем судья  перестает быть пассивным арбитром, и свободный спор сторон превращается в их допрос. Таким образом, Указ 21 февраля 1697 года отменяет не только состязательную, но и полусостязательную форму процесса. Поскольку законодательство XVII века еще не знает деления на уголовный  и гражданский процесс, следует  отметить, что отмена состязательности относится не только к уголовным, но и гражданским делам. 
Законодатель пытается объяснить реформу необходимостью борьбы с злоупотреблением процессуальными правами со стороны тяжущихся.

     Слово «розыск» ( и его синоним «сыск») в XVII веке имело двоякий смысл. С  одной стороны, оно означало установление истины, расследование обстоятельств. С другой стороны, под розыском, или  сыском, понималась особая форма судопроизводства, следственный процесс.

     В Указе от 21 февраля 1697 года имеется  в виду второе значение слова «розыск». Розыскной процесс вводится для  всех дел, как уголовных, так и  гражданских. В соответствии с юридической  традицией XVII века в законе сначала  дается примерный список правонарушений, разбираемых розыском, а потом  обобщение, распространяющее действие нормы на все дела. 
Отмена состязательных форм не могла, очевидно, быть стопроцентной. Закон предусматривал не публичный способ возбуждения дела, свойственный следственному процессу, а частный — по челобитной

     Отменяя в целом суд, закон не мог отказаться все же и здесь от отдельных  типичных институтов этой формы процесса. В Указе говориться, по существу, о так называемой общей ссылке, известной Соборному Уложению и  применявшейся в состязательном процессе. Если обе стороны ссылаются  на одних и тех же свидетелей, показания признаются решающими  для дела.

     Впрочем, появление общей ссылки в суде было выражение формализации процесса, тенденции к формальной оценке доказательств, свойственной и суду, и розыску, но достигающей своего расцвета именно в следственном процессе.

     Указ  вводит новые формальные признаки для  оценки доказательств, допуская отвод  свидетелей. Поводом для отвода признаются враждебные отношения между свидетелем и ответчиком. Суд обязан проверить  наличие этой вражды. Лучшим доказательством  этого закон считает судебную тяжбу между свидетелем и ответчиком, имеющую место в каком-либо приказе.

     Необходимо  отметить, что Указ от 21 февраля 1697 года предусматривает отвод свидетелей только ответчиком. Отсюда видно, что  закон не предполагает никакой возможности  выставления свидетелей ответчиком, иначе возник вопрос об их отводе истцом⁴.

     Таким образом, права истца и ответчика  неравны.

     При отсутствии свидетелей приходиться  прибегать к столь сомнительному  доказательству, как церковная присяга  — приведение к вере. В силу специфики  этого вида доказательства необходимо было личное участие сторон в принесении присяги («у веры быть»). Указ говорил, что крест должен целовать только сам ответчик

     Присяга приноситься не в суде, а в церкви. Приводит к ней не судья, а священник. Священник при этом обязан наставить  присягающих, предупредить о большом  грехе, который берет на свою душу клятвопреступник. 
Указ вводит смертную казнь за лжесвидетельство.

       Указ впервые вводит термин  «свидетель», пришедший на смену  прежнему термину «послух» и  еще более раннему — «видок». 
Отменяя очные ставки, государство увеличивало доходы казны (при громадных затратах на проведение реформ это было очень кстати), ибо за них раньше не брались судебные пошлины. Поскольку все дела разбираются розыском, то и пошлины взимаются со всех, вернее, со всех лиц, проигравших дело. 
Указ устанавливал пределы действия закона во времени. Обратной силы он, как и всякий процессуальный закон, не имел, что специально оговаривается, но применялся к незаконченным делам, в том числе пересматриваемым в силу обжалования.

     Введение  новой формы процесса не являлось основанием для пересмотра решенных дел. 
 

3. «Краткое  изображение процессов  или судебных тяжб»

Указ 21 февраля 1697 года был  дополнен и развит «Кратким изображением процессов или  судебных тяжб». 

     В своей процессуальной части этот документ представляет собой специальный  закон по отношению к Указу  от 21 февраля 1697 г. Указ устанавливал общие принципы розыскного процесса. « Краткое изображение...» — военно-процессуальный кодекс.

     Он  вносит существенно новые формы  и институты в процессуальное право России. Эти нововведения в  определенной мере проистекают из западных источников, которыми пользовались составители  русских воинских законов, но они  отражают и уровень общественно-политического  и правового развития России, достигнутый  ею к началу XVIII века, дальнейшее развитие абсолютизма.

     Однако, поскольку « Краткое изображение...»  имело ограниченную сферу применения и поскольку оно было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.

     По  словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении...» «нашло себе место полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса...». Тем не менее отдельные элементы состязательности все же сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем, «чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.

     Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда; в то же время деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощаются и заменяются волей законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютизма с его стремлением сосредоточить все области жизни в руках одного лица - самодержавного монарха.

     «Краткое  изображение...» посвящено почти  целиком вопросам судоустройства и  процесса. Изредка встречаются статьи, содержащие нормы материального уголовного права. Отделение процессуального права от материального - большое достижение русской законодательной техники начала XVIII века, неизвестное еще Соборному Уложению. 
Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс, хотя некоторые особенности уже намечаются. Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий, в принципе, одинаковы и для уголовных, и для гражданских дел⁵.

     В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение ...» построено весьма четко. Вначале идут две главы, носящие  как бы вводный характер. В них  даются основная схема судоустройства и некоторые общие положения  процесса. Затем идет последовательное изложение хода процесса, своеобразно  разделенное на три основные части.

     Формулировки  закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве часто  даются общие определения важнейших  процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель не редко прибегает к четкому  перечислению классификации отдельных  явлений и действий. Некоторые  статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теоретическое  обоснование, иногда с приведением  различных точек зрения по данному  вопросу. 
По своей законодательной технике «Краткое изображение...» стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить один внешний недостаток закона. Это — пристрастие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем ненужной и не всегда грамотной. Был введен новый термин «адвокат».

     Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для осуществления правосудия создаются  специальные органы. Однако они все  еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются строевые командиры, в качестве второй инстанции выступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются вышестоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы.

     В соответствии с этим в процессе отсутствует  деление на предварительное производство и производство дел непосредственно  в суде. 
Владимирский-Буданов считал, что «Краткое изображение...» было заимствовано из западных источников. В нем нашло свое отражение полное применение понятия следственного (розыскного) процесса. Процесс становиться тайным и письменным (вместо судоговорения установлен двукратный обмен бумаг между сторонами). Истец подавал письменное заявление. Ответчик представлял возражение также в письменном виде. Такая форма процесса применялась не только в военных судах, но и во всех судах, как по уголовным, так и по гражданским делам. Представительство допускается только при не возможности сторон лично явиться в суд и только по некоторым делам.

     Важнейшим недостатком петровского процесса обыкновенно считают введенное  им учение о формальном значении доказательств (то есть заранее установленной оценке их законом, а не судьею).

     Собственное признание по-прежнему считалось  доказательством. Оно являлось «лучшим  свидетельством всего света». Благодаря  такому ошибочному взгляду, процесс  преимущественно направляется к  выколачиванию собственного признания  пыткой, применение которой значительно возросло.

     Вторым  видом доказательства были свидетельские  показания. Законодатель различал силу свидетельских показаний в зависимости  от моральных качеств свидетеля, его пола, общественного положения  и отношения их к сторонам. В  первом случае к свидетельству не допускаются «преступники, явные  прелюбодеи, люди, не бывшие у исповеди»; во втором случае сила свидетельских показаний больше если свидетель мужчина (а не женщина), знатный человек (а не простолюдин), духовный (а не светский), и ученый. В третьем случае свидетельство родственников не допускалось. Число свидетелей определяется со стороны минимума: показания одного не являются доказательством.

     В петровском процессе уцелела присяга, к которой допускается обвиняемый в том случае, когда против него не было других достаточно весомых улик; впрочем, законодатель неодобрительно смотрит на присягу, предпочитая лучше оставить человека в подозрении. С принятием присяги подозреваемый считался оправданным. В случае отказа от присяги, он признавался виновным, но наказывался значительно слабее, чем при установлении его виновности другими, более верными доказательствами. 
Наконец, в числе лучших доказательств считались письменные доказательства