Православие как национальная идея

При разработке национальной идеи для Беларуси целесообразно  также изначально определить понятие "нация Беларуси". Понимается ли под ней все многоэтническое  сообщество граждан Беларуси как  возможной единой нации или только самый многочисленный этнос Беларуси - белорусы?

От ответа на эти вопросы зависит, кому будет  принадлежать решающее слово в разработке национальной идеи - идеологам, пусть  даже формально c учеными степенями, навязывающим принципиально неосуществимые идеализации реальности, утопии, или  ученым и социальным инженерам, и  будет ли она ориентирована на обеспечение прав человека. В отличие  от научного подхода к созданию национальной идеи, обеспечивающего рационально  обоснованный объективный взгляд, идеологический подход с необходимостью обусловливает разработку взаимоисключающих концепций национальной идеи. Последнее мы можем наблюдать и в Беларуси, и в России, и в других странах. В рационально-научной национальной идее нуждается власть только деидеологизированного, демократического государства.

Видятся два  базовых параметра рациональной концепции национальной идеи для  современной Беларуси. Во-первых, это  построение на основе прав человека из многоэтнического и частично деэтнизированного  населения Беларуси единой многоэтнической  и отчасти надэтнической нации "белоруссейский народ", "белоруссейцы" ("белоруссияне"). Во-вторых, это  обеспечение ведущей роли белорусского этноса в формировании нации Беларуси при участии всех этнических общностей  и деэтнизированных граждан и  полноценном учете их интересов.

3. Православная  идея и ее основные ценности

В Беларуси традиционные базовые ценности неизменно связаны  с православием. И хотя оно не содержит в себе какого-то специального кодекса законов о труде или  особых предписаний касательно того, как, сколько, где и за какую плату  следует трудиться, тем не менее, именно в его духе был воспитан белорусский традиционный "экономический  человек". Именно православные, т. е. исконно христианские, ценности заложены в фундамент всей белорусской  культуры, в том числе и хозяйственной. Именно православие в течение  многих веков привносило в хозяйственно-экономическую  деятельность белорусских земель духовное начало и организовывало ее нравственно.

Главная особенность  христианского отношения к труду, хозяйствованию, земным благам заключается  в том, что христианство в отличие  от буддизма, платонизма, различных  дуалистических учений не видит в  материи зло, а в земной жизни, труде и хозяйстве одно страдание, "дурную бесконечность", которой  по возможности нужно избежать. Христианство призывает к спасению мира, а не к спасению от мира.

Православие в  отличие от других направлений христианства значительно более опосредованно  связано с повседневной сферой жизни. Оно никогда не создавало своей "политэкономии", подобно той, которую разрабатывали в католической Европе схоласты, занимаясь вопросами "справедливой" и "законной" цены, допустимой нормой прибыли, регламентацией торговли, определением добропорядочных  форм и видов труда и т. д. Православное богословие вообще на протяжении многих веков было "молчаливо" и как  бы разлито по всей шири религиозной  жизни.

Православие изначально было хранителем основы основ христианской веры - христологического догмата, согласно которому во Иисусе Христе божественная и человеческая природы соединены "нераздельно и неслиянно", этот догмат и в наши дни является столь же современным, как и в  эпоху Вселенских Соборов. В этой вере с православием не расходятся ни католицизм, ни основные протестантские течения. Вместе с тем для православного  религиозного сознания наиболее важны  божественная природа и преобладающий  образ Иисуса Христа - образ Сына Божия "во Славе", воскресшего  и поправшего смерть. Потому и самый  главный праздник, "всех праздников праздник" - Воскресение Христово, Пасха.

Соответственно, православное религиозное сознание больше сосредоточивается на небесном, абсолютном и вечном. Отсюда его  эсхатологизм, устремленность к последнему и окончательному и жажда Царствия Божия. Созерцание, "умное делание", внутренняя духовная жизнь - его высшее призвание. Паря над землей, оно смотрит  на землю с высоты небес и решает земные проблемы, памятуя о вечности. Западное христианство, напротив, смотрит  на небо с земли. Акцентируя внимание на человеческом в богочеловечестве Иисуса Христа, оно рационально и  с практическим расчетом строит лестницу в небо, уделяя значительно большее  внимание внешним средствам воспитания религиозной воли личности, земным проблемам, культуре в целом.

Для православия, наиболее важны духовная, внутренняя жизнь человека, внутренние его побуждения. Православная этика воспитывает  прежде всего сердце, и именно сердце в православии является мистическим  средоточием духовного пространства, в котором происходит сокровенный  диалог человека и Бога. Таким образом, все внешнее определяется внутренним, сокрытым, сокровенным.

Утверждая, что  внутреннее, духовное определяет внешнее, православие тем самым выстраивает  определенную систему ценностей, в  которой дух главенствует над  материей, духовное обусловливает телесное, вечное определяет временное и преходящее. Восстановление должного соотношения  духа и плоти составляет центральный  нерв этики труда православия.

Убежденность  православного сознания состоит  в том, что именно внутренние, духовные качества человека определяют степень  его совершенства, вела к формированию идеала "быть", а не "иметь" (по терминологии Э. Фромма). Свобода  духа, которую нес в себе монашеский идеал всеобщего трудничества и  социального опрощения, предполагала растождествление личности человека с  выполняемой им функцией, неприкрепленность  к определенному социальному  или профессиональному положению  в обществе.

Поэтому на Руси так почитается особый духовный тип  человека - "странника". Не будет  преувеличением сказать, что этот тип "странника", имущество которого умещается в котомке за плечами, есть некий идеальный духовный тип  русского человека. Странник полностью  свободен от мирских соблазнов и  благ. Он есть вечный путник, ищущий невидимого Небесного Града. Душа его поглощена  решением конечных, "проклятых" вопросов о смысле бытия, она не удовлетворяется  ничем временным и преходящим, но жаждет выйти за пределы "этого  мира", этой земли, всего местного, мещанского, ограниченного, самодовольного и "бытового". Однако оборотной  стороной странничества, незафиксированности  сознания на определенном социальном и профессиональном положении, стремления "отделить" внутреннюю сущность человека от внешнего статуса было, в частности, то, что профессия не связывалась  непосредственно с призванием и  служением Христу, как было в католических и протестантских странах.

Как же относится  православие к материальным благам - к собственности и богатству.

Христианское  учение гласит, что никакие земные блага сами по себе не могут стать  достойной целью жизни. Блага, которые  становятся предметом поклонения, ставятся на место истинной цели и порабощают человека, пагубны. Разумное пользование  имуществом означает отказ от эгоистического наслаждения им, но употребление его  на высшие цели: на служение Богу и ближним; на помощь нуждающимся; на дела благотворительности; на экономическое, социальное, культурное и духовное развитие всего общества и процветание Отечества.

На этих основах  строится православное отношение к  различным формам собственности. Человек  может быть в плену и у частной, и у общественной собственности, так же как и быть свободным  внутренне от собственности, имея большое  богатство. В этом смысле собственность  не только право, но и обязанность. Формы  собственности - историчны, они изменяются, и социальное значение их в различные  эпохи не одинаково. Поэтому православие (в отличие от католицизма) не задавалось вопросом нравственного санкционирования частной собственности как таковой.

В православном религиозном сознании материальные богатства никогда не почитались высшей ценностью, а богатство человека не вселяло в него уверенность  в собственном превосходстве. Это  отчасти связано с тем, что  русское религиозное сознание до недавнего времени оставалось ориентированным  на аграрно-патриархальную, а не на индустриальную модель общества.

4. Православие  как национальная идея и его  проблемы

Национальная  идея - это Идея народа, или, иначе  говоря, идея национальности или этноса.

На современном  этапе развития общества понятие  национальной идеи можно определить следующим образом:

- это принцип  устройства жизни народа;

- это такой  принцип устройства жизни, который  соответствует уму, разуму и  душе народа;

- это принцип  устройства жизни, который надо  осуществить в будущем;

- это принцип  устройства жизни, который недостаточно  продуктивно осуществляется в  настоящем;

- это конструктивно  выраженная мечта о будущем;

- это мечта  живущих поколений о будущем,  которая едина с мечтами о  будущем предыдущих поколений;

- это целостный  принцип устройства жизни народа, выражающий ум, разум и душу  всех поколений народа - предыдущих, живущих, будущих.

Другими словами  национальная идея - это форма познания жизни народа, не только отражающая устройство жизни народа, но и направленная на преобразование устройства жизни. Она  отражает мечты о будущем предыдущих и живущих поколений, а также  доступные живущим поколениям возможности  преобразований.

В качестве формы  познания, направленной на преобразование жизни народа, национальная идея содержит основной принцип будущего устройства жизни народа.

Образно говоря, национальная идея направлена на преобразование "дня сегодняшнего в день завтрашний, о котором мечтали всегда".

При рассмотрении православия, как национальной идеи современного белорусского народа мне  бросаются в глаза его "непрактичность", его "неотмирный" характер, устремленность к высшему и вечному. В истории  православия это иногда сопровождалось тотальным мироотрицанием и пренебрежением мирскими проблемами, в частности  хозяйственно-экономическими. Но известно, что именно сосредоточенность протестантизма и отчасти католицизма на хозяйственно-экономических  вопросах часто вела к обмирщению, к потере духовных высот.

"Непрактичность" во многом была связана и  с тем, что православие не  утверждает (подобно протестантским  исповеданиям), что именно в профессиональной  деятельности и только в ней  человек и может проявить свою  веру, "доказать" успехами в  труде свою спасенность. Для  православного религиозного сознания  невозможно принять тот "рационалистический" дух, который религиозно санкционирует  буржуазную предприимчивость, поощряет  стремление к обогащению, дает  возможность с гордостью глядеть  на свой процветающий бизнес, на "честно нажитые деньги" как на доказательство "избранности"  и "спасенности".

С другой стороны, генетически православная национальная идея зиждется на исконном ментальном фундаменте белорусского этноса, она  есть теоретическое выражение хранимого веками национального менталитета. В то время как католический сепаратизм есть попытка разрушить этот менталитет, заменить живую сущность искусственной конструкцией по чужим образцам. Если бы подобная попытка удалась, то это означало бы духовное убийство народа, после чего неизбежно последовало бы и его физическое исчезновение как православного восточнославянского этноса.

Остались бы некие денационализированные люди с "белорусскими этническим корнями", вроде польской шляхты "genus rusus". Это уже будут не белорусы, а  историческое воспоминание о них. Поэтому  две существующие белорусские национальные идеи это вовсе не две альтернативные равноправные ориентации для дальнейшего  бытия нации. Это историческая магистраль и исторический тупик. И каждый волен  выбирать - куда идти. И поскольку  течение времени не остановить - выбирать все равно придется. И  даже если просто пассивно и бездумно пуститься по течению, все равно  исторический поток прибьет или  сюда, или туда. И большинство  пассивных по законам всякого  потока все же будет вынесено в  то основное русло, куда будет активно  выгребать сознательное большинство.

Вообще своим  становлением и вселенским триумфом христианство, я считаю обязано своеобразной творческой новизне: "Закон дан  через Моисея, благодать же и истина перешли от Христа". Это исчерпывающая  мысль: Закон, как фактически внешнее  и потому отчужденное, стал истиной  и благодатью как действительно  неформализованный, внутренний императив, до конца выраженный и трагически воплощенный Христом. Слово буквально  обрело плоть и кровь, стало Делом.

Такое решительное  преодоление разрыва между словом и делом придало принципиально  новый смысл исходной максиме  Ветхого Завета: "В начале было Слово, и Слово было Бог".