Политический конфликт

Межцивилизационные конфликты.

1.      Модель грядущего конфликта.

Хантингтон считает, что в новом, нарождающемся  мире основным источником

кровопролитных боев будут не экономические различия или интересы полезных

ископаемых, а разногласия между культурами. Культурами не стран или городов,

а культурами цивилизаций. Скорее всего конфликты будут разворачиваться между

нациями и странами, принадлежащими к разным цивилизациям.

На протяжении полутора веков после Вестфальского мира конфликты были первым

делом между королями, императорами, абсолютными или конституционными

монархами. Все хотели владеть новыми землями, увеличить свое господство над

всеми странами мира, управлять как можно большей частью мира. В 1793 году

гвооря словами Палмера, «войны между королями прекратились, и начались войны

между народами».

Эта модель продолжалась в течении всего 19 века. Конец ей положила первая

мировая война, а после русской революции конфликт наций уступил место

конфликту идеологий. Коммунисты, нацизм, либеральная демократия, а затем

коммунизм и либеральная демократия были сторонниками такого конфликта.

С окончанием холодной войны подходит к концу и западная фаза развития

международной политики, в центр выдвигается взаимодействие между западом и

незападными цивилизациями.

2.      Природа цивилизаций.

Во время холодной войны мир был поделен на "первый", "второй" и "третий".

Сейчас гораздо уместнее группировать страны, основываясь не на их

политических или экономических системах, не по уровню экономического

развития, а исходя из культурных и цивилизационных критериев.  Цивилизация -

это некая культурная сущность. Деревни, регионы, этнические группы, народы,

религиозные общины — все они обладают своей особой, непохожей на другие

культурой. Деревня в Южной Италии по своей культуре может отличаться от такой

же деревни в Северной Италии, но при этом они остаются именно итальянскими

селами, их не спутаешь с немецкими. В свою очередь европейские страны имеют

общие культурные черты, которые отличают их от китайского или арабского мира.

Цивилизации определяются наличием общих черт:  язык, история, религия,

обычаи, институты, — а также субъективной самоидентификацией людей.

Есть различные уровни самоидентификации: так житель Рима может

характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина,

европейца, человека западного мира. Цивилизация — это самый широкий уровень

общности, с которой он себя соотносит. Культурная самоидентификация людей

может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной

цивилизации.

Цивилизация может охватывать большую массу людей — например, Китай, о котором

Л.Пай как—то сказал: "Это цивилизация, которая выдает себя за страну".

Но она может быть и весьма малочисленной — как цивилизация англоязычных

жителей островов Карибского бассейна. Цивилизация может включать в себя

несколько наций-государств, как в случае с западной, латиноамериканской или

арабской цивилизациями, либо одно—единственное — как в случае с Японией.

Очевидно, что цивилизации могут смешиваться, накладываться одна на другую,

включать субцивилизации. Западная цивилизация существует в двух основных

вариантах: европейском и североамериканском, а исламская подразделяется на

арабскую, турецкую и малайскую. И границы между ними часто бывают размыты, но

они реальны. Цивилизации динамичны: у них бывает подъем и упадок, они

распадаются и сливаются. Цивилизации исчезают, их затягивают пески времени.

По подсчетам А.Тойнби, история человечества знала 21 цивилизацию. Только

шесть из них существуют в современном мире.

3.      Почему неизбежно столкновение цивилизаций?

Конфликты будут вестись вдоль разлома линий цивилизаций. Западной,

конфуцианской, японской, исламской, индуистской, православно-славянской,

латиноамериканской и, возможно, африканской.

Во-первых, потому что цивилизации очень разные. У них разный язык, история,

культура, традиции, религия и тд.

Во-вторых, мир становится более тесным. Североафриканская иммиграция во

Францию вызвала у французов враждебное отношение, и в то же время укрепила

доброжелательность к другим иммигрантам — "добропорядочным католикам и

европейцам из Польши". Американцы гораздо болезненнее реагируют на японские

капиталовложения, чем на куда более крупные инвестиции из Канады и

европейских стран.

В-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем

мире размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства,

одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли

Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с

другой, и возможно как раз поэтому, среди незападных цивилизаций происходит

возврат к собственным корням.

В-пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем

экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо

свести к компромиссу.

В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демократами, богатые

превратиться в бедных, а бедняки — в богачей, но русские при всем желании не

смогут стать эстонцами, а азербайджанцы — армянами. Можно быть полу-французом

или полу-Арабом, но куда сложнее быть полу-Католиком или полу-Мусульманом.

4.      Линии разлома между цивилизациями.

Основные очаги кровопролитных войн перемещаются на линии разлома между

цивилизациями.

Возможно, что наиболее важной разделительной линией в Европе является, как

считает У.Уоллис, восточная граница западного христианства, сложившаяся к

1.500 г. Которая пролегает вдоль нынешних границ между Россией и Финляндией,

между прибалтийскими странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину,

сворачивает западнее, отделяя Трансильванию от остальной части Румынии, а

затем, проходя по Югославии, почти в точности совпадает с линией, ныне

отделяющей Хорватию и Словению от остальной Югославии.

Военная конфронтация между Западом и исламским миром продолжается целое

столетие, и нет намека на ее смягчение. Скорее наоборот, она может еще больше

обостриться. Война в Персидском заливе заставила многих арабов почувствовать

гордость — Саддам Хусейн оказал сопротивление Западу.

В Италии, Франции и Германии расистские настроения приобретают все более

открытую форму, а начиная с 1990 г. постоянно нарастают политическая реакция

и насилие в отношении арабских и турецких эмигрантов. Не затухает борьба

между сербами и албанцами, натянуты отношения между болгарами и турецким

меньшинством в Болгарии, между осетинами и ингушами, армянами и

азербайджанцами, начались конфликты между русскими и мусульманами в Средней

Азии, в Средней Азии и на Кавказе размещаются российские войскас целью

защитить интересы России. Борьба между мусульманам и индусами выражается

сегодня не только в соперничестве между Пакистаном и Индией, но и в усилении

религиозной вражды внутри Индии между все более воинственными индуистскими

группировками и значительным мусульманским меньшинством.

Чаще всего этнические конфликты в Евразии происходят между группами,

относящимися к разным цивилизациям, и в этом случае принимают наиболее

крайние формы. Особого накала эти конфликты достигают по границам исламского

мира, полумесяцем раскинувшегося на пространстве между Северной Африкой и

Средней Азией. Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с

одной стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле,

индусами в Индии, буддистами в Бирме и католиками на Филиппинах — с другой.

Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью.

5.      Сплоченные цивилизации: синдром «братских стран».

Группы или страны, принадлежащие к одной цивилизации, оказавшись вовлеченными

в войну с людьми другой цивилизации, естественно пытаются заручиться

поддержкой представителей своей цивилизации.

О постепенном возникновении синдрома «братских стран» свидетельствуют все

конфликты последнего времени — в Персидском заливе, на Кавказе, в Боснии.

Правда, ни один из этих конфликтов не был полномасштабной войной между

цивилизациями, но каждый включал в себя элементы внутренней консолидации

цивилизаций. По мере развития конфликтов этот фактор, похоже, приобретает все

большее значение. Его нынешняя роль — предвестник грядущего.

Например, на сторону Саддама Хусейна официально встали лишь немногие

мусульманские правительства, но неофициально его подержали правящие этиты

многих арабских стран. "Это не мир воюет против Ирака, — говорилось в

получившей широкую известность речи Сафара Аль Хавали, декана факультета

исламистики университета Ум Аль Кура в Мекке, — это Запад воюет против

ислама". "Борьба против американской агрессии, алчности, планов и политики

будет считаться джихадом, и каждый, кто погибнет на этой войне, будет

причислен к мученикам", - говорил религиозный лидер Ирана Аятолла Али Хомейни

Синдром "братских стран" проявляется также в конфликтах на территории бывшего

Советского Союза. Военные успехи армян в 1992—1993 годах подтолкнули Турцию к

усиленной поддержке родственного ей в религиозном, этническом и языковом

отношении Азербайджана. "Народ Турции испытывает те же чувства, что и

азербайджанцы, — заявил в 1992 г. один высокопоставленный турецкий чиновник.

— Мы оказались под давлением. Наши газеты полны фотографий, на которых

запечатлены зверства армян. Нам задают вопрос: неужели мы всерьез собираемся

и впредь проводить политику нейтралитета? Наверное, мы должны показать

Армении, что в этом регионе есть великая Турция"

В 1993 г. в Боснии против Герцеговины сражалось до 4.000 мусульман более чем

из двадцати исламских стран.

6.      Запад против остального мира.

Г.Арбатов охарактеризовал чиновников МВФ как "необольшевиков, с удовольствием

отнимающих деньги у других людей, навязывающих им недемократические и чуждые

правила экономического и политического поведения и лишающих их экономической

свободы".

В.С.Нейпол утверждал, что западная цивилизация — универсальна и годится для

всех народов. На поверхностном уровне многое из западной культуры

действительно пропитало остальной мир. Но на глубинном уровне западные

представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим

цивилизациям.

В исламской, конфуцианской, японской, индуистской, буддистской и православной

культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм,

либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода,

верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от

государства.

Как показало сравнительное исследование значимости ста ценностных установок в

различных обществах, "ценности, имеющие первостепенную важность на Западе,

гораздо менее важны в остальном мире"

Судя по всему, центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт

между "Западом и остальным миром", как выразился К.Махбубани.

Во-первых, и это самый крайний вариант, незападные страны могут последовать

примеру Северной Кореи или Бирмы и взять курс на изоляцию — оградить свои

страны от западного проникновения и разложения и в сущности устраниться от

участия в жизни мирового сообщества, где доминирует Запад.

Вторая возможность — попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и

институты. На языке теории международных отношений это называется "вскочить

на подножку поезда".

Третья возможность — попытаться создать противовес Западу, развивая

экономическую и военную мощь и сотрудничая с другими незападными странами

против Запада.

7.      Расколотые страны.

В будущем, когда принадлежность к определенной цивилизации станет основой

самоидентификации людей, страны, в населении которых представлено несколько

цивилизационных групп, вроде Советского Союза или Югославии, будут обречены

на распад.

Сейчас мы можем увидить расколотые изнутри страны, например, Турция, Мексика,

Россия.

Чтобы расколотая изнутри страна смогла заново обрести свою культурную

идентичность, должны быть соблюдены три условия.

Во-первых, необходимо, чтобы политическая и экономическая элита этой страны в

целом поддерживала и приветствовала такой шаг.

Во-вторых, ее народ должен быть согласен, пусть неохотно, на принятие новой

идентичности.

В-третьих, господствующие группы той цивилизации, в которую расколотая страна

пытается влиться, должны быть готовы принять ее. В случае Мексики соблюдены

все три условия. В случае Турции — первые два. И совсем неясно, как же

обстоит дело с Россией, желающей присоединиться к Западу. Конфликт между

либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий,

которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же

основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия

традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к

совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный

спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским

традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут

либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные