Политические конфликты

    Но  как бы ни были коварны конфликты  вообще и политические в частности, ученые-политологи и конфликтологи стремятся на основе имеющегося опыта разрешения разнообразных политических конфликтов найти если не пути, то подходы к выходу из конфликтных ситуаций. Сопоставляя и оценивая результаты; которые получают те, кто пользуется одним или несколькими из этих подходов, можно придти к выводу о том, что стратегию разрешения конфликта в значительной мере определяют результаты осуществления тех установок, которые были приняты участниками конфликта ранее. Но стратегия разрешения конфликта отнюдь не всегда является прямым продолжением стратегии поведения в конфликтной ситуации.

    Попробуем конкретизировать и, если нужно, уточнить это утверждение на примере хотя бы одной из рассмотренных выше стратегий.

    Обратимся к наиболее «простой». «Простой»  эта стратегия представляется потому, что участники политических конфликтов, придерживающиеся этой стратегии, делают вид, что конфликта просто не существует, т. е. поступают как упоминавшийся выше страус. Не признавая сам факт существования конфликта, они надеются предотвратить его развитие и вытекающие из него последствия умолчанием, отрицанием, приукрашиванием или любым схожим приемом «отмены» реальной политической ситуации. Поскольку эти усилия не приводят к желаемому результату, конфликт часто стремятся уже не отменить, а подавить. «Страус» превращается даже не в «ястреба», а в нечто вроде дорожного катка.

    Подавление  конфликта, как отмечают копфликтологи, редко рекомендуется в качестве способа решения политической проблемы. Тем не менее, вера в то, что «противоречие может быть подавлено, несомненно является очень старым предположением руководящих инстанций»²⁰. Подавление - неэффективный способ управления конфликтом, поскольку, не разрешая конфликт по существу, оно ведет к откладыванию решения, энергия противоборствующих сторон накапливается, и взрывное проявление предельно обострившегося конфликта, доведенного едва ли не до стадии применения вооруженного насилия, становится лишь вопросом времени. К подавлению политических конфликтов склонны тоталитарные режимы, которые, «устраняя» столкновения интересов или даже «дурную», враждебную им сторону конфликтов, в принципе оказываются не в состоянии ликвидировать как их основу, так и источник - общественное разделение труда, товарно-денежные отношения, дифференциацию общественных интересов, социальную структуру общества и, в конце концов, саму политику. Характерное для послевоенных десятилетий советского периода отечественной истории стремление властей обеспечить «монолитное единство» народа, союзных стран или мирового коммунистического движения - пример скорее неудачного подавления, нежели разрешения конфликтов взаимодействующих социальных общно-стей.

    Регулирование конфликта - в узком значении этого  термина - означает один из способов управления конфликтом. Регулирование предполагает не прекращение, не ликвидацию конфликтов, а кон-

    троль за их интенсивностью, проявлением  энергии сталкивающихся сторон, минимизацию грозящих им издержек и потерь. В данном случае цель состоит не в том, чтобы устранить или предотвратить конфликт, а в том чтобы сделать его плодотворным²¹.

    Для регулирования конфликтов мало признать их неизбежность. Необходимо осознать их роль, выявить функции ч условия их проявления, их характер (см. главу V). Поскольку конфликты имманентны политике, неотделимы от нее в принципе, то при таком подходе главное усилие сосредоточивается на формах, «сценариях», различных вариантах протекания и развития данного конфликта.

    В частности, большое внимание уделяется  легитимизации и институализации  конфликта. Это выражается не только в признании неизбежности, нормальности, а значит, и правомерности конфликта, но и в применении к нему неких правил, норм, законов, выработанных или принятых всеми сторонами конфликта. Такими «правилами» могут быть типовые международные соглашения и конвенции, конституции, уставы и регламенты, договора и т. д. Их эффективность и пригодность для регулирования и разрешения данного конфликта определяется тем, насколько они признаются всеми его участниками, не отдают предпочтения одной из его сторон в ущерб другой, с самого начала гарантируют хотя бы формальное равенство их применения.

    Конкретное  содержание и формы этих правил столь  же многообразны, сколь многообразна действительность, сама политическая жизнь. Отличны друг от друга не только требования к «хорошей» конституции, «хорошему» международному договору или «хорошему» уставу политических объединений. В разные периоды, в разных обществах и государствах, в различных политических системах и при различных политических режимах эти требования не только не тождественны, но и пересматриваются по мере изменения содержания и формы проявления общественных потребностей.

    Можно сказать, что правила и нормы  участия в конфликте институциолизируются, если они составляют систему так  или иначе зафиксированных и закрепленных вариантов сознательного, организованного и регулируемого поведения. Примером едва ли не полностью институциолизированного конфликта является дуэль.

    Как известно, порядок противоборства ее участников, средства, время, дистанция, а также поведение свидетелей, секундантов и участников дуэли до, по время и после нее было регламентировано своего рода кодексом.

    В основе институционализации политического  конфликта лежит совокупность социально, а часто еще и юридически легити-мизированных средств и санкций, конституционализированный порядок выполнения тех или иных действий, поведенческих актов и поступков. Из множества институциональных форм разрешения политического конфликта - от международного суда до «всенародного голосования» в микрорайоне - выделим одну из его форм - посредничество. Оно представляет собой участие в конфликте, по предварительному соглашению противоборствующих сторон, «третьей стороны», т. е. участие людей, инстанций, организаций, до этого не вовлеченных в конфликт.

    Посредничество  может применяться участниками  конфликта в мягкой, необязательной форме, например, использование посредника для зондажа позиций и намерений противника, для получения советов, рекомендаций и предложений по разрешению конфликта, помощь в выработке условий временного или полного прекращения противоборства. Примерами такого посредничества является участие зарубежных наблюдателей «третьего» государства или международной организации в конфликте между государствами.

    Недостаточная эффективность подобного участия в разрешении конфликта часто вынуждает противоборствующие стороны обратиться к арбитражу, чьи решения имеют обязательную юридическую силу для каждой из них. Примером арбитража в политических конфликтах может быть обращение в конституционный суд по поводу конфликта из-за сферы, объема или срока действий властных полномочий.

    Понятно, что если для участников конфликта  обращение к третьей стороне  и исполнение ее решений является обязательным, то такой арбитраж подходит к границе, разделяющей регулирование и подавление конфликта.

    Из  громадного массива накопленного опыта  разрешения политических конфликтов, включающего в себя такие разные способы поведения в конфликтной ситуации, как устремление к победе

    любой ценой, посредничество или безропотная капитуляция перед угрозой самой ничтожной жертвы, выделим едва ли не самый сложный вид управления конфликтом - переговоры. Конечно, эта тема заслуживает не только специального раздела в учебном пособии, но и многих монографий и учебников, специально посвященных рассмотрению различных форм, «идеи, способов и техники переговоров. К сожалению, недостаток места мешает с желаемой полнотой осветить здесь эту тему, но даже вопреки этому обстоятельству необходимо подчеркнуть: переговоры - не только способ окончания, урегулирования, разрешения конфликта, но и способ участия в конфликте, одна из форм его развития. Ведь сам процесс переговоров, включая подготовку к ним и неизбежное сотрудничество в ходе этого процесса, может быть понят как одна из форм или стадий конфликта и одновременно как способ управления противоборством его участников, позволяющий в какой-то мере учесть и реализовать их цели и интересы.

    Что же касается четкого и ясного определения  содержания понятия «переговоры», то в науке, как и в большинстве других подобных случаев, нет единого подхода. Одни ученые полагают, что переговоры - это мероприятие, предполагающее, в первую очередь, сотрудничество, преследующее общие интересы. С этой точки зрения, проявляющееся при переговорах соперничество, которое позволяет одной стороне сопоставлять свои возможности и средства с тем, что доступно другой стороне, и получать соответствующее вознаграждение, на деле является не чем иным, как победой сотрудничества.

    Другие  исходят из того, что переговоры - это стратегия необходимая в случае, когда на карту поставлены различные, если не сказать взаимоисключающие, интересы, но вместе с тем существует необходимая степень взаимозависимости участвующих в них сторон, которая позволит придти к соглашению, выгодному для всех участников. Безусловно, стороны нс будут соглашаться друг с другом, тем не менее, они хотели бы прийти к какому-либо соглашению, т. к. ни промедление, ни борьба за свои интересы не принесут им пользы".

    Думается, что приведенные мнения ученых - хороший пример того, что при обсуждении проблемы правы могут быть все стороны. Конечно, переговоры - это и «стратегия», и «мероприятие», и «противоборство», и «сотрудничество», в них «сталкиваются» и «сочетаются» как «общие», так и «взаимоисключающие».интересы. Такого рода смешения характерны для переговорного процесса. Но в зависимости от соотношения сил его участников, содержания и степени значимости интересов каждого из них, личного стиля поведения переговорщиков - людей непосредственно ведущих переговоры, от формы, фазы и способа ведения переговоров 6;uianc между противоборством и сотрудничеством смещается то в одну, то в другую сторону.

    Следует иметь в виду, что ведение переговоров  между участниками политических конфликтов - не исключительная монополия приверженцев какой-либо «этической системы», а объективная необходимость, возникающая и при победе, и при безоговорочной капитуляции одной из сторон, и в случае примерного равенства сил участников конфликта, и в случае нежелательности его продолжения из-за неприемлемого соотношения результатов и цены противоборства, а также в великом множестве других, часто непохожих друг на друга, случаев. Конечно, при переговорах оказываются чрезвычайно важными как соотношение сил участников конфликта, так и их способность и готовность к иным формам противоборства, но хотелось бы подчеркнуть: политический конфликт на стадии или в форме переговоров включает в себя элементы сотрудничества, а следовательно, становится более управляемым.

    Из  сказанного ясно, что переговоры (как бы их не понимать) нс являются исключительной сферой ведения конфликтологии, а уж тем более - политологии. По сути дела, они становятся относительно самостоятельной сферой деятельности, специфика которой определяется диалогичностыо процесса принятия совместных решений ее участниками. Однако это не только не отменяет роли переговоров, а, скорее, акцентирует внимание на особенностях различных стилей и способов этого диалога, который может быть как двусторонним, так и многосторонним.

    Вести переговоры, равно как и участвовать в конфликтах, могут абсолютно все - дети и взрослые, государства, международные организации и отдельные граждане, лица, находящиеся у власти или стремящиеся к ней, посредники и непосредственно заинтересованные стороны. Но тысячелетний опыт свидетельствует, что успешнее всего переговоры ведут те, кто специализируется в этой сфере деятельности, получил соответствующую подготовку и обладает необходимой квалификацией. Классическим примером такого переговорщика является дипломат, представляющий интересы своего государства в диалоге с другим.

    Весьма  ярко необходимость привлечения  к переговорам специально уполномоченных людей обосновал Ф. де Коммин (1447 -1511) дипломат, состоявший на службе многих государей, включая короля Франции Людовика XI, рыцарь, суждения которого о политике обычно сравнивают с мыслями Н. Макиавелли. «Это великое безумие встречаться двум одинаково могущественным государям... в свите одного люди обязательно окажутся лучше одетыми, чем в свите другого, что порождает насмешки, которые чрезвычайно раздражают; а если это люди разных национальностей, то недоразумения возникают из-за различий в языке и покрое одежды, ибо то, что нравится одним, другим не по душе. Из двух государей один окажется более представительным и видным собой, чем другой, и возгордится, слыша со всех сторон похвалы, а это не может не бросить тени на другого». Неоднократно возвращаясь к этой теме, Ф. де Коммин делает вывод: «Было бы лучше, если бы они разрешали споры с помощью мудрых и добрых слуг».

    Сегодня, когда политические руководители могут  едва ли не ежедневно видеть друг друга  благодаря телевидению, регулярно  разговаривают по телефону, обмениваются визитами и т. д., может показаться, что рассуждения об их «представительности» и национальных особенностях «покроя одежды» имеют исключительно развлекательно-историческое значение. Это не так, или, по крайней мере, не совсем так. Как бы ни были успешно обеспечены контакты государственных деятелей, политических лидеров или руководителей каких-либо организаций, ведущих политическую деятельность, почву для их встреч, основу и проекты возможных соглашений и договоренностей по-прежнему готовят «добрые и мудрые слуги» - люди профессионально специализирующиеся в умении вести переговоры, завязывать и поддерживать контакты. Ими являются не только представители одной из древнейших профессий - дипломаты, но и работники разного рода департаментов, управлений, отделов всех служб, в задачу которых входит поддержание диалога с другими организациями и выработка совместных решений.