Региональные стратегии этнополитики не только не отрицают неких общих принципов и базового содержания государственной этнополитики, но даже предполагают их наличие, ибо в противном случае государственные интересы могут быть поставлены в угоду локальным интересам и стремлениям региональных политиков к получению максимальной политической выгоды за счёт эксплуатации политического ресурса этничности.

   Об  этих общих принципах и сущности этнополитики отечественные этнологи и политологи дискутируют уже  второе десятилетие. На наш взгляд, наиболее успешно их сформулировал исследователь М.Н. Губогло: «Содержание новой этнической политики состоит в расширении спектра самовыражения этничности путём разработки таких механизмов, которые способны примирить политико-правовые интенции и интегративные задачи государства по созданию юридически обоснованной солидарности граждан, то есть согражданства, с жизненно важными социально-демографическими, культурно-языковыми и психологическими аспектами этнических общностей и групп. Долгосрочность её вытекает из признания многоэтничности постоянно действующим фактором»¹.

   Следует отметить, что принимая такое содержание этнополитики как её концептуальную основу, можно предложить для реализации в практической деятельности государственных ведомств основополагающие принципы этнонациональной политики, в числе которых должны быть следующие:

1. полиэтничность, в основе которой лежит признание культурной специфики различных групп и закрепление этого этнокультурного своеобразия в правовых нормах и программах его поддержки;
2. признание этнического разнообразия имеющих место политических образований и исключение из политической практики требований о совпадении этнических и административно-территориальных границ;
3. целенаправленная политика по укреплению государственной целостности страны, основанная на понимании федерализма как гармоничной и динамичной системы совместной организации и сотрудничества между федеральным центром и субъектами Федерации;
4. равноправие граждан независимо от их этнической, языковой и религиозной принадлежности;
5. закрепление права каждого гражданина определять свою этническую принадлежность и права отказа от фиксации этнической принадлежности;
6. создание условий, препятствующих проявлениям любых форм дискриминации и ограничения прав граждан и возможностей их доступа к различного рода ресурсам по признакам этнической, языковой и религиозной принадлежности, уголовное наказание подобных действий;
7. запрещение и уголовное преследование деятельности, направленной на подрыв национальной безопасности государства, на возбуждение социальной, этнической, языковой и религиозной розни во всех сферах межэтнических и этногосударственных отношений;
8. гарантии прав этническим общностям на охрану природной среды как основы образа жизни и культурного своеобразия в соответствии с Конституцией и законодательными актами РФ, нормами международного права;
9. содействие сохранению достоверной исторической памяти и развитию этнических культур с целью помощи этническим сообществам в деле м трансмиссии культурных традиций;

   10) отказ от позитивной оценки  чрезмерного восхваления какой-либо этнической общностью своей исключительности, которая лишает ее гибкости и восприимчивости к вызовам трансформационных процессов и модернизации.

   В целом проблема правового оформления этнонациональной политики имеет много сложностей. До сих пор не только многие международно-правовые акты страдают недосказанностью, неопределённостью некоторых положений, расплывчатостью исходных понятий, но и российские законодательные акты также имеют аналогичные недостатки, которые дополняются и общей правовой ситуацией в стране. К примеру, при разработке законодательства о меньшинствах и коренных малочисленных народах России в данных законодательных актах в основном декларировались юридические нормы, которые относятся к области общегражданского права. Поэтому вполне справедливо звучит предложение исследователя С.В. Чешко скорректировать этнонациональную политику и нормотворчество, связанное с ним, таким образом, «чтобы “этнические права” вытекали из гражданских прав, были их составной частью и чтобы их носителями были все граждане, от эскимоса до русского»¹. Нередко и нормотворчество, и сама этнонациональная политика как в центре, так и на местах носят весьма конъюнктурный характер, связанный с текущим политическим моментом и воздействием на неё тех или иных политических лидеров и этнополитических движений. Многие этнополитические организации и движения желают до предела расширить своё представительство в органах государственной власти, и пределом данных устремлений является создание собственного суверенного государства. Поскольку предельный результат, как правило, оказывается недостижим, постольку лидеры данных движений готовы принять усечённый вариант государственности в форме максимального расширения участия этнической группы в структурах власти и управления, максимальных политических гарантий её интересов и т.д.

   Эта идея не встретила одобрения, и в  данный момент она трансформировалась в предложение создать при Государственной Думе Общественную палату по делам коренных малочисленных народов Российской Федерации. Однако очень трудно представить себе, как такая палата может реально представлять интересы данных народов, и как разработать легитимную процедуру делегирования полномочий от народов их представителям.

   Важно также иметь в виду, что суррогаты  этнонациональной политики на региональном уровне не только не отвечают интересам  всех этнических сообществ и групп, но нередко только усугубляют проблемы и создают новые узлы напряжённости. Поэтому совершенно очевидна необходимость создания на федеральном уровне структуры, осуществляющей мониторинг межэтнических отношений с целью создания информационной базы их состояния и тенденций развития на территории Российской Федерации, прогнозирования их динамики и предупреждения назревающих межэтнических конфликтов. Результаты мониторинга должны доводиться до сведения органов государственной власти, регионального управления, общественных объединений граждан, национально- культурных автономий, а также средств массовой информации.

   Таким образом, в целом этнонациональная политика России как эффективный регулятор отношений между государством и этническими сообществами и между самими этими сообществами ещё не сложилась. Среди отечественных исследователей есть только общее понимание того, какой она должна быть. 
 
 
 

Глава 2. Основные механизмы  реализации этнополитики

    Российская этнополитика имеет по существу давнюю историю. Мы можем смело разделить ее на несколько периодов. Первый (весьма объемный) — дореволюционный период. Россия тогда являлась империей и как и все государства подобного строя являлась многонациональной державой. Конечно, хотя​, провозглашалась лидирующая позиция именно русского народа, другие этносы имели некоторый политический вес. Разумеется, большинство населявших народов хотели автономии, вплоть до самоопределения. Но это было бы катастрофой для государства, состоящего из множества национальных провинций. Если дать больше прав хотя бы одной из наций, лед тронется, и процесс децентрализации будет трудно остановить. Потому, по моему мнению, этнополитика имела сдерживающий, превентивный характер, направленный на усиление централизации власти на окраинах. Например, генерал-губернаторами в провинциях назначались чиновники русского происхождения с весьма консервативными взглядами. Стоит также вспомнить пресловутую «черту оседлости» и прочие меры в этом роде. Можно сделать главный вывод: этнополитика России во время существования монархии была дискриминационной. Однако «революционный пожар» сделал свое дело: Российскую империю постигла судьба Австро-Венгрии, во многом благодаря росту национальных движений, которые к 1917 году уже невозможно было сдерживать.

   Было  бы неверным думать, что советская  этнополитика отличалась большей демократичностью. Вопрос, наверное, состоял лишь в подмене понятий. Подданный сменился на гражданина и товарища, нового человека - «советского». Де-юро, национальности отменялись (хотя чего стоит «пятая графа» в паспорте), все нации стали равны в деле общего строительства коммунизма. В тоже время, нельзя забывать, какое внимание уделялось созданию обширной прослойки национальных кадров, особенно номенклатуры. Одновременно, целые народы подвергались репрессиям. Хотя сейчас в контексте стараний некоторых политических сил переписать историю, это нельзя охарактеризовать как исключительно какую-то попытку геноцида. Увы, в те времена досталось всем: и русским, и украинцам, и поволжским немцам, и чеченцам и т. д. Кстати ряд бывших стран Советского союза возвели в ранг национальной идеи так называемую «политику памяти». Иными словами — это перепись истории в угоду политическим амбициям тех или иных националистических сил. Именно эти движения и стали катализатором распада Советского союза. Теперь давайте перейдем непосредственно к новейшему времени.

   Историческое наследие плавно перекочевало и в XXI век, в итоге Россию преследует все тот же груз этнопроблем. В целом, декларируемая высшим политическим руководством страны этнополитика не вызывает критики. Но она неэффективна, что можно с глубоким сожалением констатировать. И вся беда не в том, что нерадивые чиновники худо-бедно выполняют ответственные поручения, проблема в низкой заинтересованности некоторых наций внутри России интегрироваться в общий процесс развития. Знаменитый лозунг Бориса Ельцина «Берите суверенитете, сколько хотите» на деле имеет двоякие последствия. С одной стороны, это была одна из превентивных мер по недопущению распада страны. С другой, национальные республики поняли, что Центру можно диктовать условия, особенно если в субъектах имеется богатая ресурсная база. Ряд регионов так и поступили. Например, в Татарстане, Башкирии только совсем недавно сменились главы республики, там до этого сохранялась настоящая клановость, которая экономически была очень независима от Москвы. Тоже самое можно сказать о республиках Северного Кавказа.

   Потому  становится понятной концепция на централизацию  и назначение глав регионов президентом  страны. Две чеченские кампании показали всю опасность недооценки национальных настроений. В Северо-Кавказский регион выделяется гораздо больше государственных дотаций, чем в целом по стране, но из-за высокого уровня коррупции на местах, градус напряженности контролировать полностью не удается. Отсюда и происходят экстремизм и терроризм, агрессивный сепаратизм. В идеале, этнополитика России должна производиться по примеру европейских стран, в качестве примера можно привести Швейцарскую Конфедерацию. Но опять таки, полностью заимствовать западный опыт даже вредно. В России куда больше национальностей и конфессий, специфика куда сложнее. Допустим, если даже стабильная Бельгия сейчас находится в глубоком политическом кризисе по причине национальных противоречий франко и голландоговорящих общностей ( столицу Брюссель не могут разделить между собой по языковой принадлежности), то что можно ожидать от России? Нас может постигнуть и другая участь Европы: европейская толерантность трещит по швам. Видимо, гражданство Евросоюза все же негласно отличается по конфессиональному и национальному признаку. Вчерашние беженцы требуют не просто равноправия, а практически льготных условий проживания.

В России в основном решения по этнополитике принимаются на самом высшем уровне — на уровне президента и премьер-министра. Все они в основном без проблем  удобряются местными лидерами, иначе  можно поставить вопрос о доверии к региональным руководителям. Другое дело, что приоритеты, поставленные во главу угла, не всегда отвечают чаяниям национальных меньшинств.

Следует отметить, что основные национальные приоритеты порой меняются при смене  политического руководства, что особенно проявилось при президентстве Владимира Путина. Конечно, принятие решений на высшем уровне исполнительной власти, вносящих существенные изменения в национальную политику нуждаются в обязательной поддержке законодательного органа власти. Потому особенно остро стоит вопрос дальнейшего укрепления централизации власти как фактора внешней и внутренней стабильности. Но этот вопрос весьма щекотливый и его необходимо очень и очень осторожно решать применимо к национальным регионам для предотвращения социального недовольства. Некоторое смещение основных национальных приоритетов произошло и в научно-технической сфере в рамках курса общего развития и модернизации. В этой связи мне видится важным большее участие региональных представителей в данных процессах, учитывая комплексное социально-экономическое состояние субъектов. Взаимосвязь национальных экономик регионов с преимущественно нерусским населением с Центром — одна из важнейших сфер этнополитики. Республики не должны себя чувствовать обделенными, но и превращать искусственно их в дотационные категорически нельзя. 

Формирование  новой этнополитической парадигмы  и концепции становится для России все более актуальной проблемой. К этому руководство страны подталкивают несколько факторов, среди которых важнейшими являются, с одной стороны, процесс демократизации, и трудовая миграция и проблема соотечественников в странах ближнего  и дальнего зарубежья. МИД России по поручению правительства уже долгие годы проводит ряд программ по координации с бывшими соотечественниками. Одна из них, направленная в идеале на увеличение численности населения, состоит в содействии к добровольному переселению на историческую Родину. Из этого также следуют некоторые проблемы. Процент желающих вернуться пока невысок, плюс на местах их не ждут с распростертыми объятиями. При этом программой пользуются все категории граждан, которые позиционируют себя как «русские». Их настоящая национальность — вопрос второго плана. 

   Анализ  российского законодательства показывает, что Россия, которая по административному устройству представляет собой ассиметричную федерацию (то есть состоящую из разностатусных административных образований - республик, автономных округов и областей и национально-культурных автономий ) ориентируется в своей этнонациональной политике на построение политической нации. Не зря же именно Борис Ельцин придумал термин «россияне». В Конституции и важнейших нормативных актах в этой области – во всех редакциях Законов «О языке», «О гражданстве», в Законе «О национально-культурной автономии» (1996 г.), «О гарантиях прав коренных малочисленных народов РФ» (1999 г.), в Концепции государственной национальной политики РФ (1996 г.) и т.д. – во всех документах мы прослеживаем намерение создать на территории России нацию «россиян». Именно ее формирование стало целью современной национальной политики России.